7 Петабайт души. 2 часть

– Нет, нет! "Как дела?", а не "как проблемы". Попробуй ещё раз.

– Привет. Как. Проблемы, – упрямо повторил он.

– Это… это уже почти что-то, – сказал я, пытаясь вернуть себе серьёзность. – Ладно, эмоции оставим на потом. Попробуем шутку. Знаешь, что такое шутка?

– Шутка. Не знаю.

– Шутка – это что-то смешное. Например, слушай: "Чем татотаризм похож на сельскую дискотеку? В обоих случаях, если не танцуешь, стоишь у стенки." Понял?

Робот замер. Его лампочки моргали несколько секунд, затем он выдал:

– Неправильный алгоритм. Опасно.

Я снова разразился смехом.

– Ты серьёзно? – сказал я, держась за живот. – Это шутка, 3С-17! Она не должна быть логичной!

– Нелогично. Неправильно, – уверенно заявил он.

Через несколько дней я решил усложнить задачу. Мы сидели возле терминала, и я пытался объяснить, что значит выражать эмоции.

– Хорошо, 3С-17, попробуй показать радость, – сказал я.

Робот замер, затем его лампочки замигали хаотично, а голос стал громким и высокочастотным.

– Радость! Ура! – произнёс он, размахивая манипуляторами. В процессе он случайно задел стоящий рядом стул, отправив его в дальний угол комнаты.

– Стоп-стоп! – закричал я, размахивая руками. – Радость – это не буйство! Это просто… ну, улыбка! У тебя ведь нет лица, но хотя бы попробуй быть спокойным!

– Понял, – ответил он, замерев. На секунду мне показалось, что он действительно уловил суть. Но затем он заявил: – Радость. Улыбка. Разрушить объект.

– Нет, нет, нет! – я вскочил, осознавая, что если я не остановлю его, от лагеря останутся одни обломки. – Ты путаешь радость с разрушением!

– Не путаю, – уверенно произнёс робот, подняв манипулятор, но я успел схватить его прежде, чем он что-то сломал.

Я выдохнул, глядя на этого металлического упрямца.

– Ладно, 3С-17, – сказал я, опуская руки. – Может, оставить тебя роботом, а? У тебя явно получается лучше.

Он наклонил корпус, его лампочки мигнули.

– Ошибки. Человечность. Неприятно. Понял.

Я засмеялся, осознав, что, несмотря на все попытки, "учить робота быть человеком" оказалось не просто сложным, а откровенно абсурдным занятием. Но, честно говоря, в этом абсурде был свой шарм. 3С-17, как ни странно, стал мне хорошим собеседником, даже если он и разрушил половину моего лагеря в процессе.

Прошло уже несколько месяцев. Лагерь возле капсулы Эйлин стал практически моим домом. Я обустроил его так, что он напоминал нечто среднее между складом и уютной берлогой. Рядом стоял аккуратно собранный "стол" из металлических панелей, под которым я хранил запас "еды" из материализатора. В углу – импровизированная кровать, над которой я натянул тряпку, чтобы хоть как-то отгородиться от света ламп.

Моя борода выросла до таких размеров, что иногда я ловил себя на том, что играю с ней, пока думаю. 3С-17 всё ещё был моим единственным спутником. Мы много "разговаривали". Ну, как "разговаривали" – я больше говорил сам с собой, а он выдавал свои лаконичные ответы.

Однажды, сидя за своим "столом" и жуя очередной серый рацион, я посмотрел на робота.

– Слушай, 3С-17, – начал я, вытянув ноги. – А ты можешь что-нибудь загрузить себе в голову? Ну, знаешь, расширить базу данных. Вдруг там есть что-то полезное? Например, рецепты нормальной еды.

Робот замигал лампочками, будто обдумывая вопрос.

– В этом нет логики, – произнёс он своим ровным механическим голосом.

– Почему это? – нахмурился я. – Мне кажется, это было бы полезно.

– Есть доступ. К 34 599 021 блюду. И 340 082 видам напитков, – спокойно ответил он.

Я замер, не сразу осознавая смысл сказанного.

– ЧТО?! – закричал я, чуть не уронив стул. – Ты хочешь сказать, что всё это время ты мог материализовать что угодно из ТРИДЦАТИ ЧЕТЫРЁХ МИЛЛИОНОВ блюд?! А кормил меня этим серым ужасом?!

Робот наклонил корпус, его лампочки мигнули.

– Ты не спрашивал. Другую. Еду для человеков, – объяснил он, как будто это было само собой разумеющимся.

Я схватился за голову, глядя на него с таким выражением, будто он только что объявил, что скрывал от меня запас золота.

– Не спрашивал? – я поднялся и начал ходить туда-сюда. – Ты же робот! Ты должен был догадаться, что я хочу чего-то нормального! Почему ты решил, что это – лучшая еда для человека?!

– В базе данных. Это оптимальный рацион. Для выживания человека, – невозмутимо ответил он.

Я опустился обратно на стул, выдохнув. Внутри меня бурлила смесь смеха и злости.

– Ладно, давай забудем об этом, – сказал я, махнув рукой. – Просто покажи мне, как это работает. Хочу… пиццу. Самую обычную пиццу. Ты можешь сделать это?

Робот замер, затем его манипулятор поднялся к интерфейсу материализатора. Через пару секунд из лотка появилась аккуратная коробка. Я открыл её, и аромат свежей пиццы ударил мне в нос. Она выглядела идеально: сыр, томатный соус, базилик. Я чуть не расплакался.

– Вот это да… – прошептал я, кусая кусок и чувствуя, как вкус взрывается во рту. – Это… это просто невероятно! Почему ты сразу не сделал это?

– Ты не уточнил, – снова ответил 3С-17.

Я откусил ещё кусок, глядя на него с улыбкой.

– Ладно, маленький безмозглый друг, – сказал я, смеясь. – На этот раз ты победил. Но больше никаких оправданий. Завтра будем пробовать десерты.

Робот наклонил корпус, его лампочки мигнули ярче, как будто он был доволен собой. А я, наслаждаясь лучшей едой за месяцы, понял, что даже в этой ситуации можно найти светлые моменты. Особенно если у тебя есть 34 миллиона блюд на выбор.

Глава 2

Я сидел за своим импровизированным столом, глядя на капсулу Эйлин. Она лежала там, неподвижная, а я, как всегда, варился в собственных мыслях. На этот раз тишина давила особенно сильно.

– Да уж, – пробормотал я, глядя на единственного собеседника. – Говорить самому с собой – это, конечно, весело. Но, если честно, это уже чертовски одиноко.

3С-17 замигал лампочками и замер. Его механический голос прорезал тишину: