Господа, товарищи, сволочи и дамы. Комедии. Драмы. Стихи

Конечно, не приходило. Тебе плевать. Ни с того, ни с сего взяла и притащилась. (Принюхивается) Уф, да еще и пьяная. Тебе помочь раздеться? Сними хотя бы туфли. Давай я отнесу их в прихожую.

Идет на кухню и снимает с воображаемой женщины воображаемые туфли.

БАЛЯСИН. Вот так… вот так. Опять натерла ноги? Дурочка, я же тебе говорил, я же тебе предлагал купить другие туфли, не с таким каблуком и колодкой. Я же видел в магазине хорошие, недорогие туфли. Такие, как были у моей мамы. Не морщись. Тебе это не идет. У тебя сразу морщины на лице. Шучу. Не зуди.

БАЛЯСИН бережно несет воображаемые туфли и ставит у двери.

БАЛЯСИН. Ты меня, конечно, прости, но как ты опустилась. Просто страшно смотреть, как ты идешь на дно. Невероятно. Всего-то за год.

(Нежно протирает воображаемые туфли) Что на этот раз? Он опять тебя выгнал? Твой Ромео, твой единственный. (Какое-то время ждет ответа) А при чем тут я? Я не понимаю. Ты сама говорила, что все кончено, что назад дороги нет. Разве не говорила? Разве я не валялся у тебя в ногах, не молил остаться? Разве я не предупреждал тебя, что это всего лишь увлечение, минутная страсть, забава, которая пройдет, и ты окажешься ни с чем? Вспомни, вспомни. Не хочешь? Молчишь? Черт с тобой. Молчи. Я тоже буду молчать.

БАЛЯСИН ложится на тахту лицом к стене. Переворачивается на спину и кладет руки за голову.

БАЛЯСИН. …Ты помнишь, как мы познакомились? На вечере у твоих друзей. Ты была слегка подвыпивши. Скажем так. Всю дорогу ты подшучивала надо мной. «Куда вы меня ведете?», «Подойдите к свету, я хочу разглядеть ваше лицо», «А почему мы не берем такси?». А здесь ты сразу разделась и забралась в ванну. Ты говорила, что в первую ночь мужчине нельзя позволять делать ничего и послала меня за шампанским в ресторан. А у меня не хватило денег, и я купил бутылку дешевого сухого вина. Помнишь свое кислое лицо? У твоего нынешнего кавалера есть деньги на шампанское? А может он скряга?

Как он тебя любит? Как ты ему отдаешься? Твоя любимая поза все еще по-собачьи? Все по-собачьи. Вся жизнь по-собачьи. (Смахивает с журнального столика пустые стаканы, какие-то листы бумаги, газетные вырезки)

Вскакивает. Смотрит на разбросанные по полу вещи.

БАЛЯСИН. Не швыряй стаканы! Это не твои стаканы. И это не твой дом. Ты предала этот дом. Хотя здесь тебе было неплохо. Что? Иначе бы ты не находила сюда дорогу даже на автопилоте. Да, да, и нечего пререкаться, нечего делать из меня идиота. Тебе здесь было очень неплохо. Я ухаживал за тобой, как…, как за богиней. А? Разве не так?

(Поднимает один из стаканов) Хочешь выпить? Конечно, ты хочешь выпить. Наверное, уже порылась без меня в моем баре? Сейчас проверим.

Он идет и открывает свой бар.

БАЛЯСИН. Не успела. Что ж, ты заслужила призовую порцию. Коньяк? Шампанское? Видишь, у меня есть коньяк и шампанское. Я живу богато. Без тебя я живу богато. Впрочем, что я спрашиваю? Шампанское, конечно, шампанское. (Он берет бутылку, поднимает с пола второй стакан, разливает шампанское и один стакан ставит на полу у кухонной двери) Бери. За нашу очередную встречу. За твое очередное изгнание из рая. Или ада. Твое здоровье! (Пьет)

Входная дверь приоткрывается. Бесшумно входит ЛАРИСА в пальто и белом платье. Останавливается в дверях. БАЛЯСИН ее не замечает. Он уже ничего не замечает. Он, как глухарь на токовище, слышит и видит только себя и то, что он себе придумал.

БАЛЯСИН. …Ты знаешь, а я больше не жду тебя. Да, представь. Совсем не жду. Мне было бы легче, если бы ты это поняла и больше не приходила. Конечно, для тебя это удар. Я понимаю. Но лучше сказать правду, чем лгать. Хотя ты всю жизнь поступала иначе. Лгала до последнего. Помнишь, как легко ты говорила мне «Люблю»? Удивительно легко. Изящно. Ты могла повторять это слово десятки раз. Уверен, не только мне. (Смотрит со слезами в глазах в то место, где сидит его воображаемая собеседница)

Что? Слезы? Прекрати. Меня сейчас стошнит. Я знаю цену твоим слезам. Я же знаю, что все это игра. Ты пришла в неудачное время. Я трезв. Я прекрасно различаю, где ты искренна, а где играешь. У меня нюх. А у тебя слишком хищные глаза. К сожалению, мы знаем друг друга много лет.

ЛАРИСА, которую БАЛЯСИН по-прежнему не замечает, тихо садится, прислонившись к косяку входной двери, и закрывает лицо руками.

БАЛЯСИН. Стареющая потасканная тварь. Дрянь. Подзаборная шлюха. Ты знаешь, правильно говорят – женщина, у которой было больше одного мужчины, уже ****ь. А я у тебя не входил даже в первую сотню. Откуда такая страсть к коллекционированию мужчин? Только не надо выть. Сбегутся соседи. Хорошо, прости. У меня тоже сдают нервы.

Не подходи ко мне. Сиди там. В конце концов, я должен все тебе высказать. Кто знает, когда ты еще придешь.

ЛАРИСА отнимает руки от лица, смотрит на БАЛЯСИНА, и снова опускает голову.

БАЛЯСИН. Я сказал, что больше не жду тебя. Не знаю. Временами это не так. Пока ты не приходила, все было по-другому. Но теперь. Ты издергала меня. Я не знаю, что думать. Не знаю, чем это кончится. Когда ты стала приходить – так внезапно, так неожиданно, так дерзко – все в моей жизни опять перевернулось. Я растерялся. Я не знал, как мне к этому относиться. Я пытался тебя поймать, застать, схватить за руку. Но у меня ничего не получалось. Каждый раз ты ускользала, как привидение. Я видел следы твоего прихода, но тебя, самой тебя уже не было.

…В начале мне пришлось отказаться от своей работы. Моя контора находится слишком далеко. Кроме того, мне приходилось проводить там ежедневно по восемь-девять часов. Когда я обнаружил, что ты приходишь во время моего отсутствия, я стал отпрашиваться у начальника. Да, представь себе… А ты думала… Один раз в день, потом несколько, потом каждые два часа. Сломя голову я бежал по улицам, чтобы застать тебя. Но всегда опаздывал на несколько минут. Сигарета в пепельнице еще дымилась. Но ты уже исчезала. Я накричал на директора. Он оказался глуп и толстокож. Пришлось уволиться. Теперь я беру работу на дом. Купил старенький компьютер и обзавелся телефоном. Это удобно. Конечно, денег теперь не хватает. Но, по крайней мере, я всегда готов встретить тебя.

ЛАРИСА снова поднимает глаза на БАЛЯСИНА. В ее глазах видны слезы. Она смахивает их рукой.

БАЛЯСИН. Впрочем, все оказалось не так просто. Ты придумала странную игру. Ты поджидала на улице, когда я выйду из дома, и сразу бежала сюда. Стоило мне отлучиться на полчаса – и я заставал в квартире полный разгром. Надо тебе отдать должное, ты действовала хитро и ловко. Ты подговаривала наших знакомых, чтобы они звонили мне, приглашали на сборища и вечеринки, обещали, что и ты там непременно будешь. Как только я уходил, ты вламывалась в оставленную квартиру, как варвары в покинутый город. Ты все переворачивала вверх дном. Что ты искала? Зачем ты приходила? Когда я звонил твоему прислужнику и пытался получить хоть какие-то объяснения, вы сразу швыряли трубку. А потом и вовсе перестали подходить к телефону. Мне ничего не оставалось, как занять круговую оборону. Я перестал ходить к друзьям, гулять по городу и даже посещать в соседнем квартале свою мать и отца. Теперь мы только перезваниваемся. Изредка они заходят сюда сами. Но им тяжело подниматься на пятый этаж. Поменять квартиру я тоже не могу. Потому что ты приходишь именно сюда. Все было бы проще, если бы не твои частые и внезапные посещения.

Единственное, что я позволяю себе в последние месяцы, это добежать до магазина на углу, купить хлеб и вино. Но и здесь ты преследуешь меня. Ты подговариваешь продавщиц, чтобы они подолгу заворачивали мне хлеб, подавали вино и отсчитывали сдачу. Я сразу разгадал этот заговор. Стоило мне задержаться на несколько минут и я обнаруживал дома следы твоего посещения. Ты успевала выкурить здесь сигарету и даже порыться в моих дневниках. Зачем? Что ты хотела в них вычитать?

Однажды, устав от этой гонки, я поменял дверной замок. Но это тебя не остановило. Ты просто выломала дверь. Соседи – свидетели. Я почти уговорил их подписаться в качестве понятых под составленной мной бумагой. Но потом передумал. Я почувствовал очередную ловушку. Ты хотела выманить меня из дома и заставить ходить по судам. Нет. Я не так прост. Я оставил тебе на коврике перед дверью новые ключи. А в магазине я стал подкупать продавщиц, оставляя им всю сдачу. Это экономило драгоценные секунды.

Кроме того, я тоже пошел на хитрость. Однажды я взял авоську и направился в магазин. Но, пройдя несколько шагов и скрывшись за углом, я развернулся и изо всех сил побежал обратно. Я знал, что в этот день ты не ожидаешь вероломства. Я буквально влетел в квартиру. Так я поймал тебя первый раз. …Потом второй, третий. Это повторялось почти каждый день. Зачем? Зачем? Зачем ты приходишь? Что тебе еще нужно от меня? Разве мало тебе моего страдания, моего унижения, моей любви? Ну, ответь же, ответь. Я устал, я устал от твоего молчания.

ЛАРИСА (Тихо). Идиот.

Балясин вздрагивает, как от удара. Оглядывается, но никого не видит.

БАЛЯСИН. Когда я первый раз поймал тебя здесь? Три недели тому назад? Четыре? Мне трудно ориентироваться во времени. Я совсем не смотрю на календарь. Странно.

Балясин подходит к окну и смотрит во двор.

БАЛЯСИН. Хочешь любить меня? Прими ванну и ложись в постель. Я чувствую, что сегодня вернется наша первая ночь. Разве не для этого ты пришла?

…Сколько же можно молчать? Ну, накричи на меня! Обзови последними словами! Разбей стаканы! Возможно, тебе станет легче.

Балясин протягивает к воображаемой женщине руки и внезапно, как от хлесткого удара, отдергивает их.

БАЛЯСИН (Испуганно и расстроено). Почему? Не глупи. Что случилось? Почему ты надеваешь пальто? Здесь… здесь… вот твои туфли. Мы немного выпили. Сказали друг другу лишнее. Это бывает. Не устраивай истерики. (Пытается шагнуть к воображаемой Ларисе и сразу отступает) Хорошо, хорошо. Успокойся. Поговорим, как разумные люди. У тебя депрессия. Ты запуталась между нами, между двумя мужчинами, которые тебя любят. Ты не ослышалась. Дурочка, ты можешь гордиться. Мы оба тебя любим. Можешь выбирать. Хочешь, я позвоню ему, приведу его сюда? Только не уходи. У тебя странные глаза. Ничего же не произошло. Сколько еще таких историй нам предстоит пережить. Жизнь – такая длинная штука. Я не смог разлюбить тебя. Я не смог разлюбить тебя. Ты это хотела услышать? Ты добилась, добилась своего…

ЛАРИСА встает и снимает пальто.

ЛАРИСА. Привет, Балясин.

БАЛЯСИН от неожиданности роняет из рук стакан с шампанским. ЛАРИСА проходит в комнату. Подходит ко второму стакану, берет его.

ЛАРИСА. Как я понимаю, это мне? Ты что – язык проглотил? Что ты молчишь? Ну, не молчи. Ты так сладко разглагольствовал, что я просто заслушалась. Продолжай.

БАЛЯСИН. Ты?.. А она? Она – не ты?

ЛАРИСА. Кто она, Балясин? Кто она? Ты старый тупой дурак, который медленно сходит с ума. А я такая же старая тупая дура. Мы достойны друг друга, Балясин.

БАЛЯСИН. И… давно ты здесь? Как ты вошла?

ЛАРИСА. У тебя хроническая привычка не закрывать дверь. Тебя интересует, слышала ли я весь этот бред? Какое это имеет значение? Ты не сказал ничего нового, Балясин. Ты давно уже повторяешься. Не дуйся. Тебя так легко обидеть.

БАЛЯСИН. В прошлый раз ты была гораздо вежливей. Правда, слишком пьяна.

ЛАРИСА. Когда в прошлый раз? Когда в прошлый раз, Балясин? Год назад?

БАЛЯСИН. Вчера.

ЛАРИСА. Вчера я ехала в поезде. Сходила с ума от жары в плацкартном вагоне. Когда мы ездим с ним, я всегда беру купе. А одна езжу в плацкарте. Понимаешь? Впрочем, что я тебе говорю? У тебя такие безумные глаза, а в ушах, наверное, звенит осенний ветер. Ты слышишь меня, Балясин?

БАЛЯСИН. Вчера. Не будем спорить. Я не хочу, чтобы ты опять кричала. Не хочу твоих истерик.

ЛАРИСА. Да, господи, думай, что хочешь. Ты все так же мил и небрит. И пыль в квартире все так же не протерта.