В каждом светит лучик. В каждом живёт автор

Мне нравятся ночь и день
Мне нравится их непохожесть
Их шитость тоже нравится мне
Шитость звёздами и Солнца лучами
Мне нравятся их чудеса и тайны
Шитость читаемой Книги событий
Книги которую пишет Бог о мире

– Хорошие стихи, – сказал я.

– Очень хорошие, – уточнил писатель. – Вот ещё. Тот же почерк:

Лошади тёплые лошади
Теплом живым растопите мой страх
Лошади быстрые лошади
Галопом мой страх разнесите в ветрах
И все проблемы не так уже важны
Когда я гляжу с лошадиной спины

– Ваши? – спросил я.

– Да нет… – вздохнул писатель. – Если я назову автора, вы не поверите.

– Ну, я тут уже ко всему готов. Называйте.

– Лучше покажу. Только имейте в виду, я серьёзно.

И он показал… Нет, я не был готов ко всему.

– Невозможно! – помотал я головой. – Она же не разговаривает!.. И вообще…

– Она, точно, – кивнул писатель. – Недавно мать обнаружила, что её Соня умеет читать и писать. Писать – если ей руку поддерживают. Теперь вот стихи написала. Она маленькой выглядит, но ей восемь.

– Ну что, на тренинг для родителей идёте? – возле беседки возник Игорь, шевелюра которого уже слегка растворялась в наступившей темноте.

Только сейчас я заметил, что день закончился. Впрочем, горели фонари, ярко светились широкие окна корпусов, всюду мелькал народ. Только детей уже почти не было видно.

Не помню, что мы ответили на Игорев призыв, но наш ответ был и не нужен. Игорь увлёк нас за собой столь естественно, что возможностей для раздумий не оставалось. По дороге к клубу шлейф кометообразного психолога продолжал расширяться, и туда мы вошли уже довольно большой компанией. Я был здесь не самым молодым и не самым старым. Когда выяснилось, что нужно будет участвовать в каких-то упражнениях, я тихо порадовался, что я всё-таки и не самый неуклюжий.

Сцена клуба была полна пёстрых декораций. Писатель пытался было объяснить мне, что готовится какой-то спектакль, в котором каждый ребёнок играет ту роль, какую захочет, но углубиться в эту тему не успел. Игорь попросил нас расположиться большим кругом посреди зала, который был свободен от скамеек и стульев, сложенных штабелем в дальнем его конце (видно, здесь чаще проходили тренинги, чем представления). Сам Игорь встал в круг вместе с нами и окинул нас взглядом.

– Тут, я вижу, сегодня все люди опытные… – Он глянул в мою сторону. – Почти все… И уж точно: все понимающие. Поэтому я никаких вводных слов говорить не буду. Просто делайте, как я. Ну, какие-то комментарии будут, конечно…

Комментарии, конечно, были. Наш ведущий говорил про что-то такое вальфдорфское, про какую-то эвритмию[5 - Вальдорфская педагогика была создана ученым-философом Рудольфом Штайнером в начале 20-го века в Германии. Вальдорфцы категорически против раннего развития интеллекта: сначала у ребенка должен сформироваться эмоциональный мир. Ребенок получает некий живой опыт, ему предлагается не готовая «истина», а возможность и способ самому открыть ее для себя. Главная задача вальдорфского образования – разностороннее развитие ребенка. В воспитании и образовании человек участвует весь, целиком – по принципу «и голова, и сердце, и руки». Поэтому значительное время уделяется обучению игре на музыкальных инструментах, лепке, изобразительным искусствам. Кроме того, проводятся специальные занятия эвритмией – это что-то вроде танца, где музыка или речь выражаются движениями тела. Также в программу обязательно входят самые разные виды ручного труда – дети могут вязать, шить, делать игрушки, плести корзины и даже возделывать огород. На нем, например, можно самим вырастить пшеницу, смолоть ее и испечь настоящий хлеб. Большое значение в вальдорфской педагогике придается межличностному общению и взаимоотношениям между ребенком и учителем. (Прим. ред.)], про то, как наши движения связаны с речью, про умение строить пространственные взаимоотношения, про то, что это важно и для детей, и для взрослых, и для больных, и для здоровых. Но это всё было по ходу тренинга. А тренинг был – сплошное движение. Нет, не сплошное – вперемешку с психологией.

Следуя движению Игоря, мы все одновременно устремились в центр нашего круга. Но перед этим нам было дано непременное условие: не касаться друг друга – и мы застываем в центре, рядом и порознь. Незаметные миллиметры отделяют нас в этой небольшой плотной толпе друг от друга. Поначалу не очень-то получалось, и мы сокрушались своим неудачным движениям и жестам. Потом, попытка за попыткой, выходило всё лучше. Мы уже похожи на собиралку, в которой все кусочки подходят друг к другу, только без соприкосновения.

– Отлично, – радуется Игорь. – Молодцы! Просто молодцы. Теперь у нас получится и кое-что потруднее. Пусть каждый пройдёт ЧЕРЕЗ центр и встанет в круг на другой стороне.

И мы непостижимым образом пробегаем друг сквозь друга, всех ощущая и никого не касаясь, словно бесплотные воздушные существа…

А теперь мы составили два круга, один внутри другого. Большой круг проходит внутрь малого, на мгновение расцепляя руки, но тут же снова соединяясь, и снова, и снова, и вот уже странный двойной плод, пульсирует в общем ритме, и я ощущаю тех, кто в другом кругу, так же уверенно, как и тех, кто в моём…

Теперь наш круг служит просто оградой для тех двоих из нас, кто тихо ходит внутри с завязанными глазами. Оба начали ходить после хлопка Игоря. Каждый может в какой-то момент остановиться, замереть. Другому нужно почувствовать это – и тогда замереть тоже. Игорь снова хлопает – и двое снова начинают ходить. Когда они замирают в третий раз, Игорь предлагает им повернуться и пойти друг к другу. Если промахнутся, значит один другого потерял из виду, из мысленного представления о том, где этот другой находится… Нет, не промахнулись!

– Ну, вы понимаете, что у нас ослабленный вариант. Во-первых, надо обувь снять, чтобы совсем бесшумно передвигаться. Во-вторых, есть такие варианты! Например, с горящей свечой в руках у одного, от которой другой свою свечу должен зажечь. Или с острым ножом, которым, разумеется, нельзя никого царапнуть, но нужно вслепую прикоснуться им к партнёру…

Мы пытаемся представить эти варианты. Кажется, нам до этого нужно ещё много тренироваться.

Снова все в общем кругу.

– Сейчас будем хлопок передавать, – сообщает Игорь.

Он поворачивается к соседке слева, кивает ей и хлопает в ладоши. Она кивает следующему и тоже хлопает… Хлопок, не торопясь, прыгает по кругу из ладоней в ладони. Я спутался, хлопнул в ответ писателю, от которого хлопок пришёл ко мне, но тут же спохватился и повернулся в другую сторону… Второй круг, третий… Хлопок уже бегает резво, всё быстрее и – как бы это выразить – элегантнее, что ли. Даже я уже не сбиваюсь. И тут раздаётся:

– Стоп! – это Игорь предлагает немного изменить правила. – Зачем нам хлопать? Мы уже так хорошо ощущаем друг друга. Давайте просто кивать.

Теперь по кругу – тоже сначала медленно (это оказалось куда труднее), но постепенно набирая уверенность, – идёт кивок. Всё быстрее, быстрее, уже бежит… – и тут новое «стоп».

– Замечательно. У нас уже такое взаимопонимание!.. Можно теперь обойтись и без кивка. Просто взгляд передавать. Начали!

Тут-то и начались настоящие сложности. Слишком неощутима была эта «материя взгляда». Слишком эфемерным поначалу казался тот импульс, который должен был бегать между нами. Но и с этим мы справлялись всё лучше и лучше. Мне показалось, что сейчас, после очередного «стоп», Игорь предложит нам закрыть глаза и передавать импульс мысленно. Я чувствовал, что уже почти способен на это.

Но тренинг неожиданно закончился.

Лёгкое разочарование овладело всеми. Но, глянув на часы, мы обнаружили что дело близится к часу ночи.

Мы вышли из клуба с каким-то совсем другим – общим – чувством. Стоило взглянуть на кого-нибудь, и я тут же ощущал, что мой взгляд бережно принят, да и сам чувствовал любой встречный взгляд не хуже, чем крепкое рукопожатие.

Взгляд Игоря соприкоснулся с моим, и я кивнул с благодарностью, хотя кивок был уже не обязательным жестом.

– Спасибо. Отличное завершение дневной программы.

– Ну, не совсем завершение, – улыбнулся Игорь. – У нас ещё совещание по пиару. Хотите поучаствовать? Или вы уже спать? Мы-то привычные. Тут у нас иногда педсовет на полночи затягивается.

И я пошёл на совещание по пиару, радуясь тому, что меня туда позвали. И удивляясь своей радости. Ещё совсем недавно я был бы полон внутреннего ворчания и сетования на то, что меня вовлекают в ненужную мне ситуацию. Или теперь она мне казалась нужной? Пока у меня не очень-то получалось в этом разобраться.

Впрочем, совещание по пиару правильнее было назвать ночным чаепитием. В нём участвовали, кроме Игоря, две мамы (одна из них представляла наиболее активных родителей, а другая кем-то работала на телевидении) и Сергей – серьёзный молодой человек, сидящий в инвалидной коляске. Несколько раз за день я видел его в одной из беседок, где он безвылазно, кажется, занимался английским языком с детьми и со взрослыми. Сергей, которого когда-то буквально возродила к жизни иппотерапия, брался сделать интернетовский сайт для «Солнечного мира».

– Нет у нас, в «Солнечном мире», никакого пиара, – начал совещание Игорь, – а он очень нужен. Вы же понимаете, что здесь происходит, как это всё важно!

– Не совсем, – признался я.

– Тогда рассказываю. Мы создали за девять лет обалденный комплекс методик. Я называю это экосистемной реабилитацией, а каждый добавляет сюда всё, что хочет. Ну, там, иппотерапию, конечно, социальную адаптацию, и всякое другое. Не на бумаге всё это создали, а по-настоящему, практически. И такой коллектив постепенно собрался! Вы сегодня на тренинге для родителей были, а мы уже много лет тренинги для педагогов устраиваем. Представляете, как мы друг друга с полувзгляда понимаем? И каждый принёс сюда что-то совершенно своё, уникальное. И всё это реально работает. И помогает тем, кому уже ничто, вроде бы, помочь не могло. Мы двести семей охватываем, а скольких могли бы охватить! И скольким это необходимо – потому что иначе они останутся инвалидами. А весь смысл в том, что нет у нас никаких инвалидов. Каждый человек, больной или здоровый, проходит свой путь развития. И если это развитие идёт, в своём темпе у каждого, – он нормальный человек, каковы бы ни были его особенности. Мы здесь все на равных…

Игорь говорил ещё долго, и мы слушали, раскрыв рты. Потому что всё это было ощутимо на уровне эмоций, и приятно было, что можно получить рациональное подтверждение – в весомых формулировках азартного педагога.

Потом Сергей подтвердил свою готовность делать сайт, когда ему дадут тексты и фотографии. Предводительница родителей, золотоволосая Лариса, уверила Игоря, что фотографий много, и всё, конечно, засканируют, вот только надо собрать их отовсюду. Сам Игорь признался, что и у него фотографий полно. И тексты он вот-вот допишет. А телевизионная Лена сказала, что постарается вставить сюжет о «Солнечном мире» в какую-нибудь передачу. Я тоже что-то расплывчато пообещал, но мне сейчас не хотелось глядеть вокруг профессиональным взглядом.