Я видел, птица гамаюн
В окно моё тогда стучала.
Ушли давно в лета
Четыре юных года.
И ты на капельку не та,
И я слегка другого рода
Казалось, разлетелася судьба
По свету на две части.
Звала тебя любви труба,
Другой дарил я счастье.
У музыканта духа не хватило
Допеть мелодию свою;
Казалось, мало пофартило
Другой. Хотелось быть в раю.
И жизни рвя на части,
И веря лишь одной себе,
Угодно ж было все напасти
На нас излить уклончивой судьбе.
Теперь экзамен новый
Она опять ведёт лукаво;
И барьер пятитысячеверстовый
С сомненьями твоими «навтыкала».
В другую жизнь зовёт
Судьба, стремится слиться.
Какое ж сердце не поймёт,
Что глупо ей не подчиниться?
Да, жизнь сложна, лукава.
Но отчего судьбы не верить зову?
Не в нас лежит ли право
Дать бой вчерашнему позору?
* * *
Вам все не ново
Вам всё давно уже знакомо:
И боль обид, и тяжесть расставаний,
И членство бренное в месткоме,
И безысходность дальних расстояний.
Вам всё давно уже не ново:
И серость глинистой пустыни,
И вкрадчивость обманчивого слова,
И чувства, что к Вам с годами не остыли.
Вам всё начать бы снова,
Да жизнь зовёт вперёд.
Вам будет прок от слова,
Когда поэт во мне умрёт.
И всё начать сначала
Вам опыт тяжкий не даёт.
В покой и ритм Вас жизнь умчала,
А мой поэт к «безумию» зовёт.
Вам в руки чудо надо:
Вместе с небом журавля.