– Ну да. Наелись грибов, и трава не расти. Вы не обольщайтесь, что Домбай закрыл глаза. Он всё контролирует.
– Не сомневаюсь. Но вы так и не сказали, как вас зовут?
– Фёкла. Нет, Хавронья.
– Хорошо. Пусть будет Фёкла. Согласен и на Хавронью. Не имя красит человека…
– Ага. Количество съеденных грибов. Точнее, их качество. Чем больше мухоморов, тем лучше.
– Что вы привязались к грибам? Не собираю я никаких мухоморов. Белые, подосиновики, маслята. Отличные грибы. Не вижу в них ничего плохого. Неужели вы не ходите за грибами? Живёте рядом с лесом и не едите грибов?
Фёкла (Хавронья) ничего не ответила мне. Она рассеянно крутила поясок на своём платье. Забыл сказать, на ней было красивое тёмно-синее платье. Довольно короткое. Во всяком случае, стройные загорелые ножки были открыты почти полностью. Я даже пожалел, что я не маньяк.
Я вздохнул. Захлопнул книгу.
Извините, что влез со своим свиным рылом в ваш калашный ряд. Занял вашу скамеечку.
Я встал.
– Вас никто не гонит, – сухо сказала девушка.
Я искоса глянул на девушку. Она продолжала крутить свой поясок. Я сел на «своё» место.
Несколько минут прошли в молчании. Не кажу, что в тягостном. Но несколько напряжённым. Я не знал, что мне делать? Что говорить?
– И давно вы развелись? – неожиданно спросила девушка, не глядя на меня.
– С кем?
– С женой. С кем же ещё?
– Я ни с кем не разводился.
– Понятно. Бросили жену и детей. Расти, милая, моих детушек, не мешай мне грибы собирать.
Я набрал полную грудь воздуха и долго, долго не выпускал его. Пока не посинел. Но успокоился.
– Не знаю, хорошо это или плохо, но у меня, к вашему величайшему сожалению, нет, и никогда не было ни жены, ни детей.
– Не удивительно, – язвительно заметила Фёкла (точно, Фёкла!). – Кому нужен такой… грибник?
– Никогда не думал, что у Хавроньи может быть столько яда. Больше, чем в гюрзе.
– А вы никогда не думали, чем будете кормить своих детей? Грибами? Про жену я молчу. Как-нибудь травой пропитается. На зиму можно сена заготовить.
– Силос тоже неплох
– Прекрасный корм. Как я могла забыть про него?
Пререкаться дальше не имело смысла. Надо кончать перепалку.
– Что вы так ополчились на меня? Неужели человек во время своего законного отпуска не имеет права сходить в лес за грибами? Или посидеть на берегу озера? Что здесь плохого? Работаю я. Работаю. И зарабатываю. Не миллионы, конечно, но на жизнь хватает. И на жену, и на детей хватит. Просто я не собираюсь сходить с ума из-за денег. Или их количества.
Девушка оставила без внимания мою тираду. Она внимательно разглядывала носки своих босоножек.
– Так вы скажете, как вас зовут?
– Светлана, – тихо, без выражения ответила она, не отрывая глаз от обуви.
– Светлана, а вы дадите мне номер вашего телефона?
Она, наконец-то, подняла глаза и посмотрела на меня. Они были такие огромные и такие красивые. Больше и красивее озера. И всех морей на свете.
– Зачем?
– Я позвоню вам. Мы встретимся. И подробно обсудим, как мы будем воспитывать наших будущих детей.
Молчание.
Я закряхтел, собираясь вставать.
– А вам есть чем записать?
– У меня отличная память. Я на всю оставшуюся жизнь запомню номер вашего телефона.
– Тогда запоминайте… Светлана продиктовала мне номер телефона.
Я мысленно повторил его про себя. Всё. Теперь его не вырубишь и топором из моих извилин.
– До свидания, – сказал я. – Надеюсь, до скорого.
Светлана промолчала.
Я ушёл.
На другой день я набрал продиктованный Светланой номер. Такой номер не существовал в природе.
Память не могла меня подвести. Значит, Светлана соврала.
Почему?
И что мне делать?
Нежный аромат цветущей сирени
Была середина июля. Южное солнце жарило немилосердно. Тёплое море освежало плохо. И чем ближе к берегу, тем оно было горячее. Приходилось заплывать в самую даль, чтобы сбросить сонную одурь, которая сковывала волю и уничтожала все желания.
Он пришёл на пляж вечером. Снял шорты, футболку, бросил их на песок возле чьего-то скомканного полотенца и замер, заворожённо глядя на бескрайнюю морскую синь. Тогда он и увидел её.