Семь лет за колючей проволокой

Шагом топчутся вдоль и вширь.
Волчьи взгляды, зрачки-иголки:
Сумасбродный, бездушный мир…

Как охота завыть по-волчьи,
Перегрызть свои вены вдрызг,
Чтобы тёплой июньской ночью
Хлынул ливень кровавых брызг!

Как охота мне, как охота
Ощутить автомата дрожь,
Захлебнуться кровавой икотой,
Поломаться, как в поле рожь!

Я хочу, чтоб отравленной кровью
Прохрипело бы горло: «Прощай!»
Над моей несчастной любовью
Ты не смейся, весёлый май!..

Мою «поэтическую музу» прогнал ехидный вопрос:

– Послушай, Режиссёр, а ты не хочешь мяч погонять? Или ты только боксом увлекался на свободе?

Я вернулся с поэтического Олимпа на грешную землю и увидел перед собой Кешку-Рыся:

– Не только… – возразил я и опрометчиво согласился.

Опрометчиво потому, что если предположить, что до этого дня они действительно играли в прообраз той игры, которая в настоящее время называется мини-футболом, то вполне возможно, что в тот день игра была объявлена исключительно для того, чтобы проверить меня «на вшивость». Не буду перечислять все подлянки, которые устраивали мне игроки противной стороны и «товарищи» по команде: всё было подчинено тому, чтобы именно я испытал на собственной шкуре, что значит быть «мячом».

Трудно представить, что было бы с моими ногами и телом, если бы я в своё время не окончил спортивную школу и не имел бы хорошей физической подготовки. Но она-то, слава богу, была! И после нескольких минут силового давления на меня с обеих сторон, во время которого мне удавалось не только избегать столкновений и ударов, но и направлять их усилия друг на друга, противники и игроки моей команды постепенно так увлеклись самой игрой, что забыли про договорённость и начали играть в нормальный мини-футбол.

Силовых столкновений было много, как и нарушений, тем не менее игра в «футбол» оказалась очень азартной, и я получил истинное удовольствие, тем более что наша команда выиграла с перевесом в один мяч.

Мы так увлеклись игрой, что очнулись лишь тогда, когда раздался зычный голос дежурного вертухая:

– Построились!

По пути в камеру Кешка-Рысь одобрительно заметил:

– А ты вроде ничего пацан…

Впрочем, после ТОЙ прогулки, как меня ни уговаривали, я больше не играл в «футбол» и использовал прогулочный час для интенсивной разминки на воздухе, а по утрам регулярно посвящал несколько минут физзарядке. Первое время застоявшиеся мышцы сильно болели, всё тело ломало, а по лицу и спине бежали обильные струйки пота. Но постепенно мышцы, регулярно снабжаемые свежей кровью и кислородом, наполнялись силой, становились эластичными и упругими.

Сначала со всех сторон раздавались ехидные реплики, но я не обращал на них внимания, спокойно продолжая заниматься своим делом, и вскоре от меня отстали. Все настолько привыкли к моим занятиям, что однажды, когда я простудился и решил сделать перерыв, ко мне тут же подошёл один из тех, кто больше всего ехидничал, и с явной тревогой поинтересовался, почему я не тренируюсь…

Незаметно пролетело несколько дней, мало чем отличавшихся друг от друга. Правда, одного моего сокамерника, лежавшего на втором ярусе, вызвали из камеры «с вещами». Вызов с вещами в отличие от «слегка» означал, что он уже не вернётся в камеру. Это могло быть только в трёх случаях: либо после Суда тебя отправляют в Краснопресненскую, то есть в пересыльную тюрьму, либо вывозят в другой город по вновь открывшимся обстоятельствам о совершенных ранее преступлениях, либо, что почти невероятно, освобождение.

Я воспользовался тем, что осуждённого вызвали «с вещами», и тут же перебрался на его место. Рядом со мною оказался тот самый Юра, который давно привлёк моё внимание своим невозмутимым спокойствием: никогда ни во что не вмешивался, почти всё время молчал, а если и говорил, то только тогда, когда к нему кто-то обращался с вопросом, но отвечал односложно – «да», «нет». В Бутырке он «парился», как я писал ранее, по обвинению в хищении государственной собственности в особо крупных размерах. То есть к криминальному миру не имел никакого отношения и с «семьей» Кешки-Рыси не «кентовался», тем не менее за столом имел своё постоянное место. Позднее я понял почему: он был «старожилом» камеры.

В один из вялотекущих дней Кешка-Рысь объявил после возращения с прогулки:

– Жулики! Сегодня перед ужином проведём «Олимпийские игры»! Для определения чемпиона нашей камеры! Победитель в каждом виде состязаний будет награждён тремя пайками сахара, а абсолютный чемпион получит десять пайков сахара, и для этого каждый должен выделить по одному куску!

Все довольно загалдели, заохали, некоторые даже зааплодировали и дружно принялись сдавать шнырю свою долю. Нужно заметить, что и я принял это сообщение не без энтузиазма – хотелось размяться. Но в этот момент я услышал тихий шёпот Юрия, моего соседа по шконке.

– Не вздумай подписаться в эту «олимпиаду»! – чуть слышно проговорил он.

– Почему? – удивился я.

– Только это между нами, – предупредил Юрий.

– Разумеется, – заверил я.

– Кешка под тебя копает, и я нисколько не удивлюсь, что эти «игры» он затеял только для того, чтобы тебя на чём-нибудь подловить!

– Что ж, спасибо, буду иметь в виду, – ответил я, с трудом сохраняя спокойствие.

К этому времени я уже был наслышан о всевозможных тюремных играх и не слишком заволновался после предупреждения своего соседа, однако сразу же обратил внимание на насмешливые взгляды «шерстяных» из «семьи» Кешки.

«Что ж, хорошо смеется тот, кто смеётся последним!» – не без злости подумал я.

Незадолго до ужина Кешка объявил:

– Первый вид нашей олимпиады – бег в мешках! Участвуют все новички! Правила простые: все участники выстраиваются в линию у стола и бегут в мешках до двери, последний выбывает, а победители снова встают к столу и снова бегут, пока не останется финальная двойка!

К счастью, насчёт этой игры меня ещё в «отстойнике» просветил Константин, и потому я знал, чем должно закончиться подобное состязание: всё подстроят так, чтобы в финале обязательно оказался новичок, то есть в данном случае я, с кем-либо из приближённых к Кешке-Рыси парней, причём тот наверняка будет достаточно хлипкого телосложения. А потом последует некоторое изменение в правилах: объявят, что финальная двойка должна бежать с мешком на голове.

Далее всё пройдёт по отработанной схеме: чтобы у новичка не покатила измена, то есть не появились какие-нибудь сомнения, мешок надевали сначала доверенному «финалисту». Потом на голову новичку, но в тот же момент первый моментально должен сбросить с себя свою матрасовку, а новичка перевернут с ног на голову и вольют в его мешковину заранее приготовленный тазик с водой.

Представляете ситуацию? Довольно узкая матрасов-ка, да ещё и с водой – тут и захлебнуться немудрено.

Новичков в камере, считая меня, было четверо, и когда трое новичков и четыре сидельца Кешки выстроились у стола, Кешка повернулся ко мне:

– Ну а ты что ж, Режиссёр, не выходишь? Мандраж заел и яйца щемит, что ли?

– Да нет, не мандраж, просто не люблю… бег в мешках: слишком «умное» для меня состязание, – как можно увереннее ответил я с некоторой иронией. Отлично понимая, что он не отстанет, пока не уговорит меня участвовать, я, тщательно обдумывая каждое слово, спокойно спросил: – Или что, ваша «олимпиада», как у ментов, добровольная, но принудительная? – То есть вроде бы и ничего обидного не сказал, но и уговаривать меня после таких слов ему явно не захотелось, однако улыбка с его лица моментально стерлась.

– Хозяин – барин! – нервно прищурился Кешка-Рысь и повернулся к «судье». – Начинай соревнования! – с явным недовольством бросил он.

Всё шло вроде бы по правилам, и вскоре в финал действительно вышли один из новичков и тщедушный паренёк лет двадцати – суетливая, сующая всюду свой длинный нос «шестёрка» Кешки-Рыси.

Тут-то я и заметил, как шнырь наполняет тазик водой, и хотел уже вступиться за новичка, но Юрий, словно почувствовав мой порыв, осторожно сжал моё плечо рукой.

– Не ввязывайся, Режиссёр! – чуть слышно прошептал он. – Кешка только и ждёт, когда ты во что-нибудь вмешаешься.

Немного поразмыслив, я решил, что Юрий прав и мне не стоит рисковать из-за незнакомого парня. Кроме того, оставалась надежда, что всё кончится для него благополучно, а он получит своеобразный урок, после которого вряд ли захочет пускаться в какие-либо тюремные игры.

В финале его действительно перевернули вверх тормашками, влили в матрасовку полный тазик воды и отпустили. Он долго пытался выбраться из мокрого плена и едва не захлебнулся, тем не менее никто даже не попытался ему помочь, а когда наконец несчастный сумел освободиться, то долго ещё откашливался. Все вокруг веселились и хохотали, что ещё больше меня разозлило. Моё настроение моментально зафиксировал Кешка-Рысь.

Нагло уставившись на меня, он объявил «спортсменам» на всю камеру, явно делая мне вызов: