Вечный двигатель

– В наших отношениях важна не крепость, а… э-э… (смешок лиса) отношения. – Избавился от опасной темы: – Куда держим?

– Давай просто прокатимся, имею до тебя слова.

Машина меланхолически стрекотала, славно шумела сырая дорога, деревца рябые, патлатые, корявенькие густо населяли проспект.Подслеповатое солнце сорило неназойливым светом, пронырливый ветерок шлялся в пегих листьях, в мраморных лужах тонул облупленный – в облаках – потолок неба.

Костя не удержался:

– Ирк, ты какая-то напряженная последнее время – в богадельне неприятности?

– Какие в твоей богадельне могут быть неприятности?

– Опять! Позвонила, чтоб слить на меня дурное настроение? Знаешь же, как я не люблю, когда ты причисляешь меня к своему заведению.

– Ну, ты же ссудил.

Костя сузил глаза и раздраженно бросил:

– Ты все о проценте, который я беру? – Попытался погасить порыв мягкостью тона. – Не корысти ради – понту для. Я неоднократно говорил, исключительно, дабы обозначить зависимость. Ты ж меня бросишь иначе! Так что все-таки?

Ирина вздохнула.

– Даже не знаю… все так противоречиво. – Ирина повернулась, глядела с интересом, спросила с добрым звоном: – А почему напряженность и непременно неприятности?

Метнулся лукавый зрачок Кости:

– Я догадался, ты обратно влюбилась в Вадика.

Ирина помолчала, сделала физиономию нарочито скорбящей, тон тоже играющим:

– Я сейчас заплачу… – Тут же виновато задумалась, сказала уже серьезно: – Похоже на то. Впрочем, когда это я его не любила?

Костя обнял Ирину (она послушно положила голову на его плечо), говорил:

– Не уверен, что его вообще можно не любить.

– Я – стерва.

– Не без этого, – ласково копал в волосах Ирины Костя. – Впрочем, тебе это к лицу.

Ирина манерно капризничала:

– Страстно хочу мороженого.

– В чем проблема?

– Мороженого неба…

Константин:

– Послушай, давай куда-нибудь закатимся. Так другой раз тащит в одиночество – смотреть на птицу и умиляться. – Помолчал. – Веришь ли, всегда боялся глядеть на огонь. Странно.

– Вадим тебе звонил?

– Ты знаешь, он часто звонит.

– Насчет двигателя.

– Какого еще двигателя?

– Вадим сочинил вечный двигатель, – убирая голову с плеча Кости, постно и отчетливо объявила Ирина.

Константин отрешенно, не войдя во фразу, произнес:

– Что сочинил?

– Вадим изобрел перпетуум мобиле. – Голос был жёсток.

– Он может. Помню, когда в институте учились, везделет сконструировал… – Костя со вздохом возвратился в жизнь. – Ну, рассказывай, что произошло?

– Я предельно серьезна. Вечный двигатель.

Взгляд мужчины был еще туманен:

– Птица моя, как можно, ты же заканчивала вуз.

Ирина с невесомым раздражением кинула:

– Не смей о возрасте.

– Отнюдь, милая, ты в июне. Полагаю, на тебя так подействовал последний сериал.

– Не смей о сокровенном. – Ирина набрала обычный вид. – Впрочем, да… В общем, дело нешуточное.

Костя молчал, на лице лежала тень недовольства. Произнес с чахлой улыбкой:

– Следи за моей артикуляцией – этого не может быть, потому что не может быть никогда.

Ирина красочно закатила глаза – из немых фильмов:

– Где вы, Бонд?

Константин: вздохи, царапанье затылка, пожимание плеч, шмыганье носом. Ирина буркнула сдержанно:

– Это Вадим хочет ввести тебя в курс дела. Пока требуется всего-ничего – посмотреть.

Константин стоял в комнатке изобретателя, тот и Ирина расположились рядом. Руки гостя были сложены на груди, недоверчиво разглядывал крутящийся экспонат. Сдвинулся, опустив руки, осматривал вещь всесторонне. Бормотал, насупившись:

– Давидка ты наш копперфильдовый. Чудачок ты затейливый. – Повернулся к Вадиму и одобрил ласково: – Ту идейку, из «Науки и жизни»… помнится, еще студентом носился… заловкачил таки.