Служил Советскому Союзу!

Старшина 2 статьи Гэляну, освободившись от вахты и спросив разрешение у командира, убыл из ходовой рубки.

Хорошо отлаженные механизмы корабельной службы работали без сбоев. Все было как всегда, каждый знал, что и как ему делать. Каждая команда командира, даже сказанная тихим голосом звучала громко, в тишине, царившей в ходовой рубке. Корабельный порядок подразумевал, не только отдание команд командирами, но и репетованные их теми, кто должен их выполнять. На кораблях ВМФ мало отдать приказание, надо еще понять, что оно дошло до того, кому адресовалось, что он его понял и правильно выполняет.

Раздалось репетующие звяканье отрабатывающих звонков машинных телеграфов и тут же прошел доклад рулевого:

– Корабль ложится на курс 65 градусов.

Вахтенный офицер выбежал на сигнальный мостик к пеленгатору замерять пеленг на видневшиеся элементы створных знаков. Отработанный механизм работал слажено.

Инженер электронавигационной группы лейтенант Сергей Капраленко подошел проконтролировать действия рулевого, а вахтенный офицер, вернувшийся с обходного мостика, занял место у машинных телеграфов. Командир электронавигационной группы старший лейтенант Ведьмин занял место на пелорусе левого борта на сигнальном мостике, а командир радионавигационной группы старший лейтенант Белоусов на правом борту. Главный штурман корабля капитан-лейтенант Вальтер Фоншеллер занял место за прокладочным столиком, готовясь принимать доклады и пеленга с левого и правого бортов.

– Пеленг на скалы Унковского триста сорок пять с половиной, дистанция 12 кабельтовых. Пеленг начинает меняться на корму.

Командир БЧ-1 нанес положение корабля на карту. Доклады шли каждую минуту.

– Связист, доложите оперативному дежурному – скомандовал командир: – начал прохождение узкости, ориентировочное время постановки на бридель 20.30.

– Каскад я Брест – начал вызов оперативного дежурного Мансур.

Корабль, красиво разрезал форштевнем почти идеально спокойные воды пролива.

Авианосец почти закончил поворот на фарватер для следования в базу между скалами Унковского и островом Аскольд.

Красота была неописуемая. Находившиеся в ходовой рубке любовались дальневосточными красотами.

– Ты посмотри по носу дельфинчики прыгают – сказал громко, сидевший в своем кресле заместитель командира корабля по авиации полковник Пинчук.

– Все бросились смотреть на дельфинчиков, выпрыгивающих прямо из под носа корабля.

Но безусловно большее внимание всех привлекали, торчащие из воды скалы Унковского. Белой пеной внизу виднелись бьющиеся о них волны. И в этом сверкании бьющихся об их подножье волн, особенно выделялась голубизна, доходящая до синевы залива разрезаемого кораблем на две части. И все это в лучах заходящего солнца радовала глаз. Каждый раз, когда проходили в непосредственной близости от этих скал, все, находившиеся в ходовой рубке, с волнением смотрели на громады, высунувшиеся из воды. Наверно не одну жертву они нашли в бушующем море.

– Брест я Кас …… – внезапно прервался голос оперативного дежурного.

Мансур с изумлением посмотрел на пульт командира корабля и только сейчас внезапно заметил, что в ходовой рубке воцарилась жуткая, пугающая душу тишина.

Не только на полуслове замолчала связь, пропало и мерное, всегда успокаивающее журчание штурманских и других приборов, погасли лампочки всех приборов.

– Корабль не слушается руля, рулевое устройство обесточено! – произвел доклад высокий старшина 2 статьи, стоявший у рулевой колонки.

На старых кораблях в ходовой рубке был большой штурвал, вращающий баллер руля. Сейчас вместо него на большинстве военных кораблей стояла рулевая колонка, на которой находилось небольшое колесико, которое и было собственно штурвалом. Правда, на каждом корабле, как резервный вариант в кормовой части, сохранилось штурвальное колесо, но находилось оно в румпельном отделении. При необходимости управление кораблем можно было перенести туда.

Нос «Бреста» находился на повороте для выхода на фарватер, но корабль уже медленно проходил эту линию и двигался дальше в сторону зловещих бурунов, торчащих из воды, как огромные пальцы, названные на карте как «камни Унковского». Ход у корабля 18 узлов – это много.

– Минут через пять или десять воткнемся – мелькнула зловещая мысль у вахтенного офицера, бросившегося к машинным телеграфам.

Все в ходовой рубке стояли, как парализованные. Настолько это было неожиданно. Обычно питание на кораблях было двухбортным и в случае отказа основного питания автоматически подключалось питание другого борта. А сейчас ничего не включилось, и это было странным, тем более на ходу корабля вблизи скал, при прохождении узкости, на повороте.

Командир, до этого спокойно сидевший в своем кресле и читавший какие-то документы, уловил эту зловещую тишину, окинул ходовую рубку взглядом и отбросил на пол документы выскочил из своего кресла. Опережая вахтенного офицера, бросился к машинным телеграфам.

– Задний ход – прокричал он.

Сам перевел машинные телеграфы на задний ход, но машинные телеграфы зловеще промолчали, не отзываясь привычным ответом звонков из поста энергетики и живучести.

Вахтенный офицер моментально вспотел и выкрикнул командиру:

– Товарищ командир, почему-то нет питания тоже. Что делать?

Но командир, не слушая его, бросился к пультам громкоговорящей связи, чтобы дать по внутренней связи команду в ПЭЖ (пост энергетики и живучести). Всегда светящиеся лампочки пультов питания громкоговорящей связи на этот раз не светились и связь молчала.

Стоявший рядом номер на связи старшина 2 статьи Хромалев только показывал командиру пальцем на погасшие лампочки пультов:

– Нннне ррррррработает – заикаясь, выдавил он из себя, стуча зубами.

На мостике нависла зловещая тишина. Корабль приближался в видневшимся уже во всех иллюминаторах ходовой рубки скалы. Все стояли, как парализованные. Мансур сжимал в руке трубку пульта командира корабля и непонимающе смотрел на командира.

Открылась дверь с сигнального мостика с левого борта, в ходовой рубку просунулось слегка удивленное, но всегда улыбающееся лицо с сильно раскосыми глазами вахтенного сигнальщика матроса Нургалиева:

– Товарищ командир! Громкоговорящая связь не работает! Прямо по курсу скалы! Мы уже докладывали два раза! Никто не отвечает. Вы видите?

Командир лишь махнул рукой – не до тебя. Он бросился к телефонам парной связи, стоявшим внизу на переборке и работающим без электрического питания. На первом телефоне связи с ПЭЖ (постом энергетики и живучести) не было трубки. Она была скручена. С носовыми швартовыми устройствами тоже отсутствовала трубка. И лишь на самом дальнем телефоне связи с румпельным постом была трубка.

С сигнального мостика, открыв дверь в ходовую рубку, вахтенный сигнальщик репетовал доклады лейтенанта Ведьмина для штурмана:

– До скал осталось десять кабельтовых, до скал осталось восемь кабельтовых. До скал осталось …..

Командир с трудом вытащил трубку, прижатую специальным держателем и начал вращать ручку индукторного вызова. Румпельный пост молчал. Рука командира, прижимавшего тяжелую трубку телефона к уху, покраснела, но командир все вращал и вращал колесо. Казалось, что прошло минимум минуты три или четыре. Возможно больше. Все смотрели на командира. Но чувствовали или даже ощущали, что скалы неминуемо приближаются. Многие даже отвернулись от иллюминаторов. Доклады лейтенанта Ведьмина, не внушали особого оптимизма. Осталась минута или чуть больше.

Внезапно на другом конце, в румпельном отделении, видимо кто-то ответил командиру.

Командир спокойным голосом, как-будто все было нормально, произнес:

– Сынок! Это командир корабля. Видишь большое колесо. Это штурвал. Вращай его право! Да, да делай то, что я тебе говорю.

Матрос видимо пытался что-то ответить, но командир повторил:

– Все нормально, но вращай штурвал вправо и сильнее.

Все смотрели на командира, но командир не обращая внимания, смотрел на трубку. Это видимо был единственный путь к спасению корабля.

И вдруг нос корабля дрогнул и начал уходить с опасного курса в сторону фарватера. Мансур перевел дыхание. До скал оставалось пара кабельтовых, которые корабль на скорости 18 узлов мог преодолеть за считанные секунды.

– До скал четыре кабельтовых – доложил вахтенный сигнальщик с той же глупой улыбкой – до скал пять кабельтовых.

Дистанция пошла на увеличение. Командир БЧ-4 посмотрел в глаза командира БЧ-1 и понял, что корабль был за несколько минут до гибели. Командир БЧ-1 отвел глаза.

В этот момент раздался щелчок, сигнализирующий подачу питания на все приборы в ходовой рубке. Сразу весело загорелись огоньки всех приборов, дзинкнули звоночки машинного телеграфа, послышалось привычное, радующее ухо моряков, легкое гудение всех приборов.

– Питание на рулевое устройство подано – раздался веселый голос командира группы ЭНГ – выходим на курс 65 градусов. Управление принял. Корабль слушается руля – доложил рулевой старшина 2 статьи Волкогонов.