Кузя

– Мне тут, пока ты брился, Микола Павленко рассказал, что ты владеешь интересной борьбой, – продолжил атаман, – троих положил одной левой и ничего не могли они с тобой сделать и, мало того, разоружил их милиционера. Расскажи, что за борьба? Мне дуже интересно!

– Японская, самурайская, немного развитая и усовершенствованная мной. Батя после войны на Амуре одно время охранял лагеря с пленными японцами, вот там и научился. Мы жили рядом с лагерем, и мальчишки каждый день бегали туда. Я одному японцу понравился, и он меня многому научил.

– А как объяснялись? – спросил атаман, накладывая себе на тарелку дальневосточной рыбы.

– А по-японски и объяснялись. Я выучил немного, голова светлая была. Вот и разговаривали. До сих пор помню. Много ведь общего между их самураями и нашими казаками. Мой наставник, звали его Хироси Такаяси, объяснил мне.

– Интересно рассказываешь! – задумался атаман, – я об этом как-то и не думал никогда. Но если взять историю, то, действительно, у нас много общего. Они рыцари и мы рыцари. И те, и другие военное сословие, образовавшие государство. Надо будет почитать научной литературы по этому вопросу. Сравнить обычаи. Это же целая тема для докторской диссертации. Интересно! За казацких самураев предлагаю поднять рюмки!

Он поднял рюмку и вслед за ним все присутствующие, кроме сотника Макарова, который еще что-то доставал из холодильника, подняли рюмки.

– Со знакомством! – скомандовал атаман.

Все присутствующие опустошили свои рюмки, кроме Кузьмы.

Кузьма осторожно поставил свою рюмку на стол, не поднося ко рту.

Атаман закусил водку огурчиками и посмотрел внимательно на Кузьму.

– Ты шо, каптри, совсем не пьешь?

– Совсем не пью, товарищ, вернее, господин атаман! Извините, не знаю, как правильно! – запутался в обращениях Кузьма.

Все засмеялись. Встретить непьющего казака на Кубани было делом практически невозможным. Атаман, видимо, принял это, как специфику службы на флоте.

– Как назовешь, сынок, так и будет правильно! А что не пьешь – одобряю! Для нашего дела, которое я хочу тебе предложить, это даже необходимо.

Кузьма подцепил вилкой маленький огурчик и положил себе на тарелку.

– Говоришь, в станицу Охотскую едешь? – раскраснелся после выпитой рюмки атаман, – а если я тебе предложу здесь остаться? Мы сейчас должны сформировать казачий разведбатальон для Чечни.

Он посмотрел по сторонам и продолжил:

– Верховный атаман Союза казаков России в Государственной Думе отстоял наше право на государственную казачью службу. Именно казачью службу, не в простых войсках, а именно разведка, диверсии и т. д. И нам пришло распоряжение из Министерства обороны сформировать разведбатальон для выполнения специальных задач. К нам уже прибыл полковник из главного разведуправления курировать подготовку этого батальона.

Кузьма сразу стал серьезным. Несколько лет он находился на Дальнем Востоке и искал себе работу по сердцу. А здесь не успел доехать до дома, как уже предложили военную службу.

Правильно говорят в станице: «Где родился, там и пригодился. Может, сразу надо было ехать домой?»

– Сейчас в Чечне уже находится казачий батальон имени генерала Ермолова, укомплектованный наспех разными людьми с Терека, Кубани и Дона, – продолжил Никита Прокофьевич, – есть проблемы, да и он используется не всегда по своему назначению. Вслед за батальоном имени Ермолова с Терека и мы получили разрешение на формирование кубанского разведывательно-диверсионного батальона. Его условное наименование «Тамань». Донцы тоже думают формировать батальон имени генерала Бакланова, но у них там такой разлад, что и говорить не хочется. Несколько войск там, куча атаманов. Никто никому не подчиняется. А от генеральских эполетов глаза рябят. Их казаки к нам едут служить. Вот ты, может, пригодился бы нам со своими знаниями и навыками, если согласишься? Ты же боевой офицер, хотя и флотский. Подумай!

Атаман закончил и внимательно посмотрел на Кузьму, ожидая, что он скажет.

– Товарищ атаман! – решился Кузьма называть так атамана, – я сначала к родителям съезжу, огляжусь там, а потом посмотрим. Несколько лет не был дома. Разрешите? Хоть немного отдохну.

– А времени у нас мало оглядываться осталось! – пробурчал в черную с проседью бороду атаман, – через месяц батальон должен быть готов к ведению боевых действий и выступить в Чечню.

– Так это ж война! А я боюсь, что не справлюсь! – засомневался сам в себе Кузьма.

– Ну, едешь в станицу – так в станицу. Езжай! Посоветуйся с отцом! Родину сейчас защищать надо. Мы казаков уже начинаем собирать в лагерях. Понятно, что подготовим, но без хорошего командира, сам понимаешь, отряд не отряд. А у тебя лицо хорошее и я верю тебе, что ты можешь справиться с этим важным заданием. Кем в станице думаешь работать, если не пойдешь в наш отряд?

– Пока не знаю, не думал! – покраснев, сказал Кузьма, – может, на железку, к отцу.

– Во-во, только и осталось! Офицер флота, капитан третьего ранга и на железную дорогу, рельсы таскать! Другого ничего не надумал? Тебя же минимум пять лет в военном училище учили. Присягу давал? Сейчас Родину защищать надо! Ты казак или нет? Или другие, необученные, должны тебя и твою семью защищать от супостатов? – раскрасневшись, наседал на Кузьму Никита Прокофьевич.

– Присягу давал Советскому Союзу, но Советского Союза больше нет! Значит, получается, что я свободен от присяги! – искал оправдания Кузьма, не ожидавший такого напора.

– Ты же не стране, а народу присягу давал! Вспомни слова! – продолжал наседать атаман, – ты казак или так?

– Казак, наверное, но я оказался не нужен армии, и меня сократили!

– Дураки, Кузьма, тебя сократили! Надо было их сократить, окопавшихся в тылу, моря не видевших и кораблей, а они оказались шустрее. Тебя, боевого офицера, сократили, как и многих других. Это беда нашей страны. Ты хочешь служить, а тебя сокращают. А тот не хочет служить, его силой заставляют.

– И что я должен был делать, по-вашему? – первый раз задумался Кузьма над этой проблемой, – если эту стенку даже головой не пробить? Если всех нормальных офицеров разогнали, повыгнали с флота и с армии? Боевых палубных летчиков с нашего авианосца в отставку отправили!

– Твоей вины в этом, Кузьма, нет, не корись! Это наша беда! Это проблема страны и народа, что посадили себе на шею кучу дармоедов, которым наплевать на страну и весь наш народ. Хотели, як лучше буде! Избавились от меченого Мишки, да пришли крокодилы, что позубастее его будут! Полстраны развалили, кровью залили, а сами сидят и пьянствуют!

Никита Прокофьевич встал и заходил по комнате.

– Создали в Чечне криминальную зону для отмывания своих грязных денег. А потом и войну развязали, когда между собой что-то не поделили. А сколько появилось защитников «мирного чеченского народа»: и исламские пропагандисты, и Европа, и США. Все аж злобой против России пышет! Развалить хотят Россию, Кузьма! Поэтому и нужны стали офицеры Родине такие, как ты. Не могу дать тебе недели, если ты воин и настоящий казак, а не ряженый, то должен понять, что сейчас решается в Чечне – быть России или не быть. Если Чечня у них пройдет, то завтра будет Ингушетия, потом Дагестан, Татарстан, Башкирия – все пройдут по этому пути. Видели мы все это уже и с Югославией. Времени у нас нет ждать. Чтобы вылезти их этого дерьма, надобно каждому, кто может держать в руке оружие, и готов встать в строй, найти свое место. Я предлагаю тебе место, на котором завтра начнет возрождаться наше казачество. Будь у меня сын, такой как ты, я бы ему поручил, так нет, дочки у меня! – заулыбался он, – когда еще внуков нарожают? Не гражданским же возглавлять святое дело возрождения России? Так ты согласен со мной или на железную дорогу? Рельсы ворочать? – спросил атаман и, назидательно подняв палец, сказал, – усмирить сегодня Чечню – это предотвратить завтра развал России!

Кузьма задумался. В комнате повисла тишина. Было стало даже слышно, как тикают большие часы, стоявшие в углу комнаты.

Павло Дмитриевич деликатно покашлял в кулак и его кашель стал слышен по всей комнате. Сотник Макаров застыл ледяной статуей около холодильника.

Пятерней Кузьма причесал волосы, немного успокоился и, подумав, сказал:

– Убедили вы меня, Никита Прокофьевич. Все сам видел, через все это прошел. Сам думал об этом, а вы смогли в трех словах растолковать. Но если это дело святое, я один его не потяну, нужны помощники. И если сегодня мы хотим возрождать казачество и казачью службу, то в первую очередь нам будут нужны офицеры спецназовцы, знакомые с горным делом, подрывной работой. Но я не спецназовец, а морской офицер. И в армейских делах немного понимаю! – Кузьма улыбнулся своей обезоруживающей открытой улыбкой и добавил, – вроде, армия у нас есть. Есть генералы Рохлин, Шаманов, которым, вроде как, можно верить, есть офицеры, не продавшие за баксы свою совесть. Но слишком много дураков, на мой взгляд, и предателей.

– Это ты правильно говоришь, Кузьма, и мое стариковское сердце радуют твои слова, что не перевелись нормальные, хорошие люди! – атаман пригладил пышную черную с сединой бороду, – дадим тебе офицеров и казаков с опытом. Десант, морская пехота, спецназ. Есть у нас такие и много. Соберем здесь на Кубани и на Дону. Уже собираем. В 1612 году Россия возрождалась с Нижнего Новгорода от простых людей, а сегодня надо, чтобы возрождение пошло от нас, от казаков. Нам в первую очередь нужны люди, у которых сердце болит за Родину, не безразличные люди. Не обижайся на старика. Я, как увидел тебя, сразу решение принял. Ты понравился мне. Во-первых, наш природный казак, во-вторых, недавно с армии, в-третьих, сердце у тебя золотое. Я сразу людей вижу, что от кого ждать можно! – засмеялся атаман и обратился к сотнику Макарову. – Сережа, позвони в Охотскую, там у нас военком, атаман нашей казачьей дружины. Зленко его фамилия. Пусть поговорит с Кузьмой. Он уже подбирает людей в отряд в окрестных станицах. Завтра уже начинается сбор подобранных казаков по всей Кубани в Марьинских лагерях.

– Как завтра? – удивился Кузьма, – а дом, а повидать родителей?

– Павло Дмитриевич! – обратился атаман к боевому товарищу отца, приведшему Кузьму, – позвони его отцу, поговори! Если казак добрый, то поймет ситуацию. Нам нужен, кровь из носа, командир отряда «Тамань», именно склада Кузьмы. А лучше – съезди в Охотскую. Возьмешь мою машину, заодно и Кузьму отвезешь.

– Нет, извини, Никита Прокофьевич, никак не могу сегодня! Разреши завтра съездить! – покраснел Павло Митрич, – брат жены моей Алевтины Геннадьевны – Николай Геннадьевич – третьего дня помер. Сегодня похороны вечером. Завтра я обязательно съезжу в Охотскую, повидаю боевого товарища и поговорю с ним по всем вопросам. А сегодня только позвоню Степану.

– Мои соболезнования тебе, Павло Дмитриевич!

Он прошел к сотнику Макарову.

– Сережа, отвезешь Павло Дмитриевича домой! Он спешит, потом Кузьму отвези в Охотскую, времени нет у него автобус ждать. А завтра с утра туда же поедешь с Павло Дмитриевичем.

– Будет сделано, господин атаман! – четко отчеканил сотник Макаров.

– Нет, не надо меня везти, я сам доберусь. У меня уже билет на автобус куплен и, потом, мне надо будет еще по магазинам пройти – гостинцы купить родителям! – воспротивился Кузьма.

– Как решишь, так и будет!