Асмодей нашего времени

– А теперь?

– А теперь, когда голова моя пос?д?ла, когда я давно ужь началъ считать себ? четвертый десятокъ л?тъ, оно д?йствительно см?шно.

Marie с?ла. Софьинъ остановился противъ нея.

– А вы отъ чегожь не садитесь?

– Марья Онисимовна! Мн? жаль васъ.

– Э, семь б?дъ – одинъ отв?тъ! Садитесь.

Софьинъ с?лъ. Съ минуту они молчали. Соломонида Егоровна, наблюдавшая за ними, нетерп?ливо встала и посп?шно пошла въ кабинетъ.

– Скажите, что вамъ за охота прикидываться старикомъ? сказала Marie.

– Старикомъ я не прикидываюсь, но и молодымъ себя не называю.

– Есть старше васъ.

– Чтожь изъ этого?

– Изъ этого… то, что вы сегодня несносны!

Владимiръ Петровичъ засм?ялся. Marie вскочила съ кресла и отошла прочь.

– Ну, гд?жь они вм?ст?? сказалъ Онисимь Сергеевичъ, выходя изъ кабинета съ Соломонидой Егоровной. Эка, баб?-то не сидится! Да что они дрались чтоль, аль обнимались?

– Фу, Онисимъ, ты ужасъ какой mauvais genre! сказала Соломонида Егоровна, опередивъ его и направляясь къ оставленному ею креслу.

– Ну, что, Владимiръ Петровичъ, говорилъ Неб?да, подходя къ нему, – уговорила васъ Маша?

– Объ этомъ, кажется, у насъ и р?чи не было.

– О чемъ же вы толковали съ ней?

– Да что они меня сегодня пытаютъ! подумалъ Софьинъ. Признаться, Онисимъ Сергеевичъ, сказалъ онъ, я не могу отдать вамъ отчета въ этомъ. Впрочемъ, можете сами вообразить, о чемъ можетъ говорить пожилой, почти с?доголовый мужчина съ молоденькой д?вочкой.

– Эге! Вотъ ужь этого не говорите! Неравно подслушаетъ Маша, дастъ она вамъ д?вочку! Ну, а боль ваша прошла?

– Да, какъ будто полегче, проговорилъ Софьинъ сквозь зубы.

– А на ночь, говорю вами, выпейте березовки; какъ рукой сниметъ.

– Онисимъ Сергеевичъ! послышался изъ кабинета голосъ Пустовцева.

– Сейчасъ, сейчасъ! крикнулъ Неб?да. Смотритежь, не уходите; сиракузскаго выпьемъ.

Выпили и сиракузскаго, поужинали артистически и обременили карманы своя билетами на будущiй концертъ длинноволосаго артиста.

Конецъ музыкальному вечеру Онисима Сергеевича.

Долго еще св?тился огонекъ въ одинокой квартир? Софьина. Наклонивъ голову, сид?лъ онъ у письменнаго стола, выводя перомъ какiя-то каракули; по лицу его проб?гала то досада, то какая-то насм?шливая улыбка, то наконецъ хмурилось оно отъ серьезной думы…

Глава шестая

– Что это, ?едоръ Степанычъ, не видать ни одного изъ вашихъ прiятелей? говорилъ господинъ, съ владимiромъ въ петлиц?, покупая апельсины у смазливой торговки.

– А кого угодно вамъ вид?ть? спросилъ Племянничковъ, в?жливо кланяясь ихъ милости.

– Б?ликовъ, наприм?ръ?

– Давно въ деревн?. Онъ получилъ изв?стiе о смерти отца и у?халъ устроиться по хозяйству.

– Такъ, а Софьинъ? Вотъ ужь никакъ полгода, какъ онъ сгинулъ да пропалъ.

– Полгода не полгода, а м?сяцевъ пять будетъ.

– Чтожь это онъ?

– Такъ, ничего; сидитъ себ? да посиживаетъ.

– Да ужь ни пустился ли онъ въ сочинительство?

– Н?тъ, такого гр?ха я за нимъ не прим?тилъ.

– То-то, глядите! Съ тоски в?дь пожалуй отважишься и Богъ знаетъ на какiя глупости. Поклонитесь однакожь ему отъ меня, когда прилучится увид?ть.

Софьинъ д?йствительно опять заперся дома, какъ сурокъ въ своей нор?. Онъ упорно отказывался отъ вс?хъ приглашенiи, и кончилъ т?мъ, что его никуда не стали приглашать. Все свободное отъ службы время онъ проводилъ за чтенiемъ разныхъ разностей. Только Племянничковъ, им?вшiй невозбранный доступъ къ Софьину, нарушалъ его уединенiе, являясь въ иную пору гостемъ хуже лихаго татарина.

Въ одно утро, когда Софьинъ сид?лъ, погруженный въ разсчеты по акцiямъ на жел?зную дорогу, въ прихожей послышался громкiй хохотъ Племянничкова. Владимiръ Петровичъ съ неудовольствiемъ приподнялъ голову и увид?лъ пов?су, торжественно входившаго съ исписаннымъ клочкомъ бумаги.

– Ахъ, дяденька, вскричалъ Племянничковъ, помирая со см?ху. Что это за сокровище вашъ Никита!

– Что тамъ такое?

– Литераторъ, бестiя! Руссо въ своей Элоизой можетъ спрятаться подъ лавку; ей богу, правда!

– Да что такое?

– Изволите вид?ть: вхожу я въ прихожую, – ни души; гляжу, на стол? вотъ это рукописанiе. Mon Dieu! Воззванiе съ вопросительнымъ знакомъ обратило мое вниманiе, я проб?жалъ строчку… но позвольте, я прочитаю вамъ все.

– В?рно, ужь вздоръ какой нибудь.

– А вотъ увидите! говорилъ Племянничковъ, проб?гая глазами исписанный клочокъ для того, чтобъ ужь посл? не останавливаться при чтенiи.

– И охота вамъ таскаться по переднимъ за такою дрянью!

– Помилуйте, дяденька, да безъ этого чтожь бы такое была теперь наша литература и особенно беллетристика? Гд? же и натура-то, если не въ переднихъ и не на заднихъ дворахъ?