Асмодей нашего времени

– И отецъ есть? Это удивительно! И благословили васъ?

– Благословили, сказалъ юный супругъ, сердито тряхнувъ кудрявою головкой.

– А что это у васъ за прическа такая, господинъ новый супругъ? Вы въ ней походите на д?вочку.

– Полковникъ…

– Сколько вамъ л?тъ, господинъ прапорщикъ?

– Двадцать третiй.

– Что?

– Двадцать третiй, полковникъ.

– А, вы еще лгать прiучаетесь! Не хорошо, юный супругъ! По формуляру вамъ значится… сколько тамъ? спросилъ старый холостякъ полковаго адъютанта, стоявшаго въ сторон? и улыбавшагося какъ-то предательски.

– Девятнадцать.

– А видите? ну, извольтежь идти, юный супругъ, остригитесь, какъ должно да прiучайтесь къ служб?, господинъ юный супругъ.

И пошелъ Виталiй по всему полку слыть подъ курсивнымъ прозвищемъ юнаго супруга. И сердился, и ссорился, и бранился онъ за это съ товарищами, но выходило еще хуже. Изв?стно, кто ч?мъ больше сердится на остроты и насм?шки, т?мъ больше он? сыплются на него. Ухаживанье за молоденькою прапорщицей, которая тоже скоро оц?нила юность своего супруга, и поэтому не оставалась невнимательною къ искательствамъ усатыхъ капитановъ и щеголей майоровъ; она даже позволяла себ? въ супружеской бес?д? см?яться надъ ребяческой ревностью своего Вити. Скудость прапорщичьяго жалованья и уютностъ квартиры, отводимой, по положенiю, одинокой зв?здочк? безусаго Марса, все это требовало безпрестанныхъ хлопотъ, и юный супругъ, опустивъ крылья "желанiй и надеждъ", смиренно сталъ обращаться къ своимъ родителямъ съ покорн?йшими просьбами то о какомъ нибудь сов?т?, то объ ут?шенiи, при чемъ бол?е надлежащаго распространялся о своихъ критическихъ обстоятельствахъ и о гоненiи рока. Служба пошла какъ-то дурно: ссора съ полковымъ адъютантомъ, чуть не кончившаяся дуэлью, сд?лала и полковника неблагосклоннымъ къ юному супругу; а тутъ еще Богъ послалъ дочку, къ которой понадобились мамки да няньки, – все это заставило Виталiя взять отставку. Невстунно двадцати двухъ л?тъ отъ роду, онъ уже кончилъ военную карьеру, и не поймавъ ни Кошута, ни Бема, занялъ, по ходатайству отца, гд?-то м?сто помощника Становаго Пристава, и сталъ пресл?довать малеькихъ воришекъ, почтительно кланяясь большимъ ворамъ.

Больно и обидно было Онисиму Сергеевичу такое оскорбленiе его н?жной, хоть и не совс?мъ разумной, любви къ д?тямъ. Сама Соломонида Егоровна на первыхъ порахъ не осм?ливалась соваться съ своими уб?жденiями и ут?шенiями, когда Онисимъ Сергеевичъ жаловался на неблагодарность и безчувственность д?тей. Лишь изр?дка позволяла она себ? сказать какую нибудь великол?пную сентенцiю о жестокости судьбы, всегда пресл?дующей людей достойныхъ, или о твердомъ перенесенiи несчастiй. Черезъ н?сколько однакожь времени, когда первое непрiятное впечатл?нiе ослаб?ло, Соломонида Егоровна заговорила уже см?л?е, и даже сказала однажды, что должность Становаго отнюдь не унижаетъ Виталiя и всей ихъ фамилiи, потому-что вонъ-дескать и король французскiй Филпппъ былъ какъ то деревенскимъ учителемъ.

Но ни Онисимъ Сергеевичъ, ни Соломонида Егоровна не взяли въ толкъ того, что въ этомъ д?л? они виноваты больше, ч?мъ кто либо другой. Ужь такъ устроена природа челов?ческая. Себя обвинить – Боже сохрани! Ужь если не на кого, то мы на судьбу свалимъ.

Прим?ръ старшаго сына плохо однакожь вразумилъ Онисима Сергеевича. Жоржъ готовилъ ему еще большiя непрiятности. Назойливость и нахальство развивались въ немъ не по л?тамъ; а добрая маменька ув?ряла слабаго папеньку, что Жоржъ ихъ понимаетъ себя очень хорошо, что онъ чрезвычайно почтителенъ и слушается каждаго ея слова. Посл?днее, д?йствительно, было справедливо, потому что Жоржъ превосходно понималъ, что маменька его посл? нравоучительной тирадки всегда становится необыкновенно добра и безотказно наполняетъ щегольской его портъ-моне. Самъ Онисимъ Сергеевичъ, по какому-то странному осл?пленiю, в?рилъ, что Жоржъ малой съ добрымъ сердцемъ, хоть и шалопай немножко. "Ну, да это, говорилъ онъ, только подъ крыломъ матушки, а вотъ какъ поступишь, братъ, въ училище, да потянешь лямку на служб?,такъ узнаешь Кузькину мать, въ чемъ она ходитъ. "

Глава пятая

Въ городъ В. прi?халъ какой-то заграничный артистъ удивлять своимъ талантомъ непросв?щенную и добрую Русь. Изв?стно, что эти господа считаютъ наше любезное Отечество ч?мъ-то въ род? Калифорнiи, и съ благодарностью принимая за границей скромные франки и горемычные цванцигеры, отъ насъ непрем?нно требуютъ полнов?сныхъ рублей. А мы сдуру-то и платимъ имъ, да еще принуждены бываемъ выслушивать ихъ громкiя жалобы на то, что ихъ тутъ ц?нить не ум?ютъ, что за границей хоть и мало имъ платятъ, за то вишь они добываютъ тамъ славу и изв?стность.

– Славу и изв?стность, говорилъ однажды при мн? старый полковникъ, взявшiй для падчерицы своей, да кстати ужь и для себя, билетъ въ какой-то концертъ, что стоило ему пяти серебрянныхъ рублей:– славу и изв?стность-вишь оно какъ! Ну и жили бы тамъ съ своей славой и изв?стностью! Такъ н?тъ же, лезутъ къ намъ за безславными рублями и безъизв?стными червонцами. То-то и есть-то; видно, и соловьи отъ своихъ п?сенъ сыты не бываютъ!

Онисимъ Сергеевичъ, встр?тивъ у губернатора за?зжаго гостя, долгомъ почелъ познакомиться съ нимъ, и почитая свою Елену тоже не посл?дней артисткой, запросилъ его къ себ?. Отказа не было, потому что голодный артистъ разсчиталъ между прочимъ на сбытъ н?сколькихъ билетовъ черезъ руки гостей и хозяина. Сл?дствiемъ этого было то, что Онисимъ Сергеевичъ открылъ у себя музыкальный вечеръ, на который, между многими другими, приглашенъ и Софьинъ, уже усп?вшiй прiобр?сть ближайшее знакомство съ Неб?дой и даже благоволенiе самой Соломониды Егоровны.

Въ назначенный день совс?мъ неожиданно прi?халъ къ Владимiру Петровичу передъ самымъ вечеромъ Племянничковъ, разфранченный на пропалую.

– Н?тъ ли у васъ, дяденька, воротничковъ получше? сказалъ онъ, вынимая изъ кармана св?жiя, еще ненад?ванныя перчатки.

– Я не ношу ихъ, а что такое?

– Стало быть съ моими помятыми я не произведу желаемаго эффекта.

– Гд?жь это?

– У Неб?довъ-съ.

– А вы тамъ будете?

– Какъ же-съ.

– Приглашены?

– Н?тъ-съ, мы д?йствуемъ по аглецки; явимся и безъ приглашенiя. А что такое, разв? у нихъ балъ какой?

– Балъ не балъ, но что-то въ род? вечера.

– Т?мъ лучше! значитъ, я не даромъ израсходовался на б?лыя перчатки.

– Какой-то про?зжiй артистъ будетъ играть тамъ.

– И превосходно! Значитъ, не будемъ затрудняться въ выбор? предмета для прiятнаго conversation. Фу, канальство! Вотъ разойдусь! говорилъ Племянничковъ, потирая отъ удовольствiя руки. То есть, вы ахнете, дяденька, отъ удивленiя моимъ музыкальнымъ св?д?нiямъ! А то въ самомъ д?л? съ этой барыней трудно попасть въ линiю.

– Ахъ, да; я давно хот?лъ спросить, в?дь вы были у нихъ съ визитомъ?

– Былъ-съ, какъ-же.

– Чтожь вы мн? не разскажете, какъ васъ тамъ приняли?

– Да нечего разсказывать. А не вспоминали тамъ ни разу обо мн??

– Н?тъ, что-то ни помнится.

– Дурно! Стало быть не произвелъ должнаго впечатл?нiя.

– Напротивъ, это хорошо; а то я знаю ваши впечатл?нiя-то.

– Знаете? Ну, такъ знайтежь; я нагородилъ тамъ ужасн?йшихъ глупостей.

– Такъ и есть!

– Нельзяже-съ, дяденька. Можете вообразить, прихожу это, раскланиваюсь, какъ сл?дуетъ, рекомендуюсь, что – молъ такъ и такъ, "проливалъ въ н?которомъ отношенiи кровь на пользу отечества," прошу удостоить… словомъ, отрекомендовался, какъ долгъ велитъ, и с?лъ. Только что хот?лъ я затянуть п?сню о погод?,– мадамъ Неб?да, не давъ мн? промолвить слова, понесла такую аристократическую дичь…

– Эхъ, крякнулъ Софьинъ, нетерп?ливо повернувшись въ кресл?.

– Пожалуйте жь, дяденька, ч?мъ это кончилось. Не желая ударить лицомъ въ грязь, я и себ? пустился въ аристократическiе разсказы. Мы съ ней объ?здили весь Петербургъ, вс?хъ вельможъ и бюрократовъ, и чуть, чуть не застряли во Дворц?.

– Эхъ, какой же вы, право! сказалъ Софьинъ, качая головой.

– Позвольте же, позвольте. Барыня, чувствуя, что отъ меня такъ и пышетъ аристократизмомъ, сд?лала умильную рожицу, и пожелала узнать, что я за птица. – Такъ себ?, чиновникъ, сказалъ я. – Не родня ли вы почтъ-директору Платону Александровичу Племянничкову? – никакъ н?тъ-съ. – Какихъ же вы? – Очень незначительныхъ: мой д?душка былъ приходскимъ дьячкомъ, а батюшка штатнымъ смотрителемъ.

– Охота же вамъ плести такiя глупости!

– А чтожь мн? было д?лать? Надобножь поддерживать разговоръ.

– Славно вы его поддерживаете!