Дно

– Она… так, или тоже на лыжах?

– Я её сагитирую! Есть у неё лыжи.

– Чудненько. – Степа заухмылялся. – Тогда и я тоже приглашу друга. С лыжами. Что скажешь?

– Просто великолепно! – В тоне девушки неподдельно звучала радость. – Будет лыжный квартет. А он симпатичный?

– Кто? Квартет? – Переспросил Стёпа, хотя изначально понял подоплёку вопроса.

– Друг твой.

– Тебе-то чё?

– Да ничё… Олька спросит.

– Скажи: чуть красивши Кинг Конга.

– Как остроумно… а всё-таки?

– Не урод. Может и тебе понравится.

– А мне ты нравишься!

– Чего? – Степан подошёл близко, вознамерившись во что бы то ни стало перебороть глазами насмешливую девчонку.

В её «колодцах» был весёлый вызов и только. Но… не только. По определению колодцы опасны глубиной и Стёпа, который за свою короткую жизнь переобщался со многими ровесницами, умел подавлять своей энергетикой любую, теперь же элементарно «тонул» в том, что он окрестил колодцами. Там на дне зелёных глаз он нашёл… власть. Её власть над собой. Знала ли об этом сама Катька? Наверно, да. Эти девки, как считал Степан, такие коллапсы считывают и получают наслаждение от подобной власти.

– Ладно… Всё… Созвонимся. – Глухо буркнул парень.

Отвернувшись, он сбросил все пожитки в папку и не прощаясь вышел из класса. Подобное помрачнение рассудка ему нравилось и не нравилось одновременно.

Эту девочку к ним перевели полгода назад из 121-ой школы. Простая, белокурая, без тени макияжа. Ни о чём. С первого взгляда… Посадили её к Вестрикову. Тот, тюлень, похоже сразу втрескался, чем немало повеселил Степана. Вот ведь тютя! Серая мышка окрутила. Самому Стёпе нравились ярко вычурные девицы, которые давали себя помять да полапать, без долгосрочных отношений. Какие долгосрочные? Когда некогда и впереди новые не взятые рубежи? Да и тренер шутит: мол, пипкой не балуйте, сынки, а готовьтесь к соревнованиям. Степан попривык быть простым в отношениях, а кто из слабого пола стремился усложнить их с целью упрочить, с теми категорично расставался. Корольчук любил себя и свою фамилию. Он знал себе цену и оценивал себя по десятибалльной шкале. Задумываясь над своим «Я», в свои шестнадцать лет он искал свои качества в великих личностях, таких как Тамерлан, Гитлер и Сталин. Помногу читал о великих полководцах, а когда вошёл в силу интернет, понатыкал закладки везде, где можно. И хотя он не видел себя напрямую в роли диктатора, однако многие принципы брал с тех людей, кто ведёт «стадо», но сам не в «стаде». Стадом, он считал, быть не обидно тем, кто по духу своему определён быть ведомым. Толпа не может обижаться на то, что она толпа. Просто она должна слушать, что ей говорят сверху. Стёпа же верховодил с яслей. Мутузил во дворе пацанов постарше себя и пошёл в кружок бокса раньше, чем в школу. Как-то сразу с малолетства пришло понимание, что сила – главный рычаг в любых взаимоотношениях. С победами в спорте росло убеждение, что и в жизни всё также: если уверен – победил, не уверен – проиграл. Достаточно простая формула, по которой тебе что-то даётся, либо не даётся, хоть лоб расшиби. В классе никто не смел ему возразить и даже тот, кто по праву считался дерзким и «центровым», рядом с Корольчуком уходил на задний план. Сомневающихся в его лидерских задатках, Стёпа быстро разубеждал в мальчуковых спаррингах на школьных задворках. На «разы» он вставал не однажды, и всякий раз треть школы свидетельствовала его победы. Разумеется, при таком бешеном рейтинге у него шустро насобиралась куча друзей. Мнимых друзей, к сожалению. И Стёпа это понимал. Потому-то он одним позволял быть «друзьями», а других только жаловал рукопожатием. Равных по духу он пока не видел. Были конечно «ботаны», которых он уважал за знания и интеллект. Но то была каста, требующая покровительства Сильного. Его покровительства. Опять же всем он защиту обеспечить не мог, но те – «ведомые», зная за ним статус справедливого «решалы», сами искали с ним аудиенции. А он, Степан, разве мог посрамить имя своего, возможно, предка. Конечно, нет. Где в лоб, а где нахрапом, но чаще уже, словом, он третейски разруливал нехорошую ситуацию. Вестриков был одним из этих «ботанов», которым Степан благоволил. Лёнька не был «умником», учился так и сяк, но было в нём что-то такое, что привлекало Стёпу. Пытаясь разобраться, чем этот хлюпик «не от мира сего» вызвал его симпатию, Степан обратился к литературным классикам. И узнал, что дружили, оказывается, разные Онегин и Ленский, Печорин и Грушницкий, Болконский и Пьер Безухов. И даже в песне у Высоцкого дружили сам поющий и тот, кто не вернулся из боя. «Разнополярность» – понял Стёпа. Как в магните плюс тянется к минусу. Кто из них минус, Степан решил сразу. Вестриков был нелюдим, практически «неконтактен», смотрел тускло и ходил голову в плечи. Пока он, Стёпа, не взялся за него и не приподнял за подбородок. Чрезмерное обилие минусов побудило Степана «почистить карму» слабому. Кстати, это он тоже прочёл в книжке. Получалось, что он по жизни делает всё правильно. Слабым даёт поддержку. Сильным не даёт зазнаваться. Вестриков с его подачи за каких-то три месяца научился стоять и двигать кулаки в потенциальных врагов. В потенциальных, потому что, реальных-то и не осталось. Ещё бы! Стёпа едва только вошёл в их класс, (его таки перевели), как сразу всем стало понятно, кто вошёл. Слава есть слава, она впереди идёт… Лёнька преобразился, но несмотря на то, что Корольчук выдавил из него почти все минусы их магнит не разъединился. Назвать другом он его не мог, в силу предубежденности. Но поразмыслив, поослабил свою теорию ведомых и ведущих. Гипотетически два сильных человека не могут дружить. Факт. Будет соперничество, вражда и зависть. Опять же два плюса отталкивают друг друга, как и два минуса. Значит эти Онегины, Болконские и Печорины дружили со своими антиподами не просто так. Сильный брал у слабого то, что ему не хватало. Его слабость. Дабы, чтобы стать, возможно, великодушным и благородным в его глазах. А слабый, естественно, мог брать у сильного только «железо», чтоб воспользоваться им как своим щитом. Вот и весь культурный обмен. Ха-а! Вот и всё! Порешив дилемму таким образом, Стёпа бросил загружать голову философией и предался своим рутинным тренировочным дням. Не то, чтобы они дружили с Лёнькой, да нет. Какой там… У Стёпы своё, у Лёньки своё, вроде как мать больная… Правильней сказать, они приятельствовали. Лёнька смотрел ему в рот, как и положено, многие ведь смотрят…

Но и он, Степан Корольчук нет-нет, да и прислушивался к мнению хлюпика. Странно. Но впоследствии, Степан всегда приходил к тем же выводам, что и Лёнька. Подспудно, видимо, этот момент и объяснял причину их дружбы. Или приятельства. Когда, бывало, Стёпе требовался совет, он обращался именно к Вестрикову, а не к мнимым друзьям, которых у него было с херову тучу.

Когда у Лёньки появился «друг» в юбке, Корольчук заулыбался. Ну-ну! Хлюпик влюбился. И нашёл ведь в кого. Ни рожи, ни …! Очень скоро Степан поймал себя на том, что думает об этом даже на тренировках. Это был нехороший симптом, так как на тренировках Корольчук думал только о тренировках. Он стал искать объяснение, а поскольку считал себя неглупым парнем, быстро сообразил в чём дело. Как бы смешно не звучало, а он, сильная личность, просто словил «ревность». Наитупейшее слово, поскольку правильно не отражает состояния Стёпы. Ревность к кому? К пацану? Бред! Точней б было выразиться это был «синдром потери друга» Хотя опять же, какой из Вестрикова друг? Приятель, да! А друзья у него все по секции. Как близнецы. Позубоскалить с ними всегда праздник. Но что странно, ни к одному из этих друзей Стёпа за советом не ходил. А к приятелю Лёньке, да. Закончив рассуждать, Корольчук решил присмотреться к этой «мышке» и неожиданно понял, что она, в принципе, «ничего». Фигура, конечно, отстой, но улыбка…. Улыбка покрывала все её недостатки. Когда новенькая улыбалась, внутрь что-то входило, отчего сердце гулко выбивало дробь, а губы тянулись в ответной улыбке. Становилось хорошо, вольно и бестолково. Абсолютнейший идиотизм, не поддающийся логике. Уж сколько Степан перевидал этих улыбок, и хоть бы хны! А тут на тебе, пожалуйста! Что в ней особенного? Он теперь понял Лёньку. Он понял ребят, что попадали под гипноз этой улыбки. И он понял, наконец, отчего все девки в классе невзлюбили Екатерину. Что ж, добро! И Корольчук, плюнув, решил оставить как идёт. Пускай тешатся! Влюблённые…. А ему есть чем заняться! Он сильней всех слюней.

Вольному воля! Так считал Стёпа, но кто там СВЕРХУ решил по-другому. Катя Шмелёва была предметный гуманитарий. Это значило, что несмотря на прилежание, девушка не тянула точные науки. Ну, никак! Чего не скажешь о литературе, истории, географии, философии. По этой линии она могла дать фору любым зубрилам класса. Зоя Борисовна, видя диссонанс, решила подкорректировать успеваемость небезнадёжной ученицы. Подтянуть руками его, Степана Корольчука. Знать бы, к чему это приведёт, Стёпа, видит бог, отказался бы. Но он пожал плечами и согласился. Возникло желание расставить всё по местам. Он не раз ловил на себе скользящие любопытные взгляды новенькой, а коли так, то не видел огромного труда разбить сердце очередной дурочке.

Заниматься решили два раза в неделю, подтягивая для начала физику и математику. После занятий они оставались в пустующем классе и … С физикой дело налаживалось, с математикой пока не ясно, ну а сердце он ей разбил… вряд ли. Зато стал беспокоится за своё. Скажи ему кто-нибудь раньше: видишь вон ту? Скоро тебя охмурит. И он бы рассмеялся в лучшем случае. В худшем – пробил «фанеру» чудаку. Но сейчас смеяться не хотелось. У этой светло-русой кроме улыбки, было ещё одно оружие. Её зелёные глаза-колодцы, в которых он тонул и растворялся. За собой Корольчук никогда не замечал сумасбродных мыслей. Считал себя трезвым практиком и логиком. А тут не пойми откуда такие образы взялись: «колодцы», «тонуть» Как у захудалого поэта. Может ему забросить спорт и начать сочинять стишки? Тьфу, ты, наваждение, ей богу!

Увлекаться девушками Корольчук не хотел. Во всяком случае, так серьёзно западать, терять сон и аппетит. Подобные вещи шли вразрез с его теорией Сильной руки. Все Великие по праву пользовались женщинами, но никогда не позволяли пользоваться собой. Поэтому, когда он сообщил, что приведёт на рандеву друга, он имел в виду Лёню. Того, кто изначально был влюблён в эту светло-пегую… Это хорошо, что она притащит подругу. Олька, кажется… Вот ей он и займётся. А Катька, ха! Вот она вытаращится, когда узнает, что друг, не кто иной, как её сосед по парте. «Пусть Леонид возьмёт её на абордаж, а то гляжу что-то приуныл. Небось, думает, что отбиваю…» Сам Степан решил демонстративно ухаживать за подружкой Олькой, дав понять Шмелёвой, что она ему неинтересна. Поразмыслив так, Корольчук повеселел и забежал в кафешку перекусить на скорую руку. Разыгрался аппетит, что было весьма неплохим признаком…

ГЛАВА III

ШМЕЛЁВА. 2000-й г.

Две недели спустя

Спуск был пологим и смешным, на первоклассника. Это был даже не спуск, а так себе уклон. Уклончик. Но Катя ухитрилась упасть на нём четыре раза, извалявшись в снегу как в муке. Она не претендовала на медаль, правда самолюбие претило ей выглядеть неумейкой. Хотя, с другой стороны, она всё же привлекала внимание. Внимание того, кого имелось целью привлечь.

– Снегурочка! – Степан подкатил, мягко притормозив рядом с упавшей девушкой, протянул руку. – Когда научишься съезжать?

Он улыбался и это, наверное, было главное.

– А ты учи лучше!

Она деланно надула губки и принялась стряхивать снег.

– Ну ты Снегурочка!

Он начал ей активно помогать отряхиваться, но Катя одёрнула его руку, когда та дважды прошлась ниже спины.

– Снегурочка. – Недовольно выговорила она. – Спасибо тебе, что не рифмуешь это слово!

– Не понял я… Как так рифмовать? С чем я должен рифмовать?

– А ты догадайся!

Девушка улыбнулась, прекрасно осознавая, что улыбкой своей сглаживает «колючесть» и привязывает парня надёжней.

Лыжи её интересовали, не больше, чем футбол или бокс. Катюха была поэтической натурой. Но из спорта вынесла только одно: побеждает в нём тот, кто имеет волю побеждать. А если правила не соблюдаются, придумай свои обходные фишки, чтобы переиграть оппонента и получить нужный результат. Так и со Степаном получилось. Когда он пригласил её на лыжню, она подумать не могла, что он приведёт с собой Лёньку Вестрикова, её соседа по парте. Да ладно бы привёл. Он демонстративно отстранился от неё самой и стал открыто оказывать знаки внимания Ольке, что естественно сказать, не могло не ударить по Катиному самолюбию. Катя была умная девушка, и в принципе не была бы против, если бы Стёпа стал вдруг ухаживать за её лучшей подругой Олькой. Но только не после того, как Стёпе стала нравится она. А то, что она ему нравится, это Катя знала. Не понимала, а именно знала. И вдруг, нате, распишитесь! Щелчок вам по носу, ну не-ет… Тут-то и пошли в ход те самые обходные фишечки, завуалированные приёмы. Катя на лыжах ездила ни хорошо, ни плохо – посредственно. Как и Олька, впрочем. Только парням это было не обязательно знать. И получилось, что Олька ни дать, ни взять просто мастер лыжной ходьбы. По сравнению с вечно падающей и чуть ли не хныкающей Катюхой. Она куксилась, жаловалась и обещала, что не оденет никогда «эти дурацкие лыжи». «И вообще, зачем она пришла? Чтобы падать?» В итоге, почувствовав ответственность и виноватость, Степан бросил валять дурака и передал Ольку на попечение Лёньки. А сам…Ну, конечно, куда он денется…

Нравился ли ей Стёпа? На этот вопрос она не могла ответить однозначно. Наверно, да. Её привлекали такие лобастые, твёрдо уверенные парни. Любовь не любовь, но сердечко захолаживало, когда на неё смотрели как на богиню бравые хулиганистые мальчишки. Это льстило ей как девочке. Девочке, в которой очень рано стала развиваться женщина. К своим пятнадцати годам она понимала суть магнетических явлений как взгляд, улыбка. Она многое почерпнула из русской и зарубежной литературы. Чужой бабий опыт она по недомыслию пыталась сунуть в свой багаж. Однако, очень быстро сообразила, что переигрывает и рискует всё опошлить. Увы, она не была красавицей. У неё не было длинных изящных ног и волнующей выпуклой груди. Зато была беспроигрышная улыбка. Её-то она и оттачивала перед зеркалом в ванной комнате. «Инструмент» был дан от бога, а вернее от мамы, и действие его было опробовано на многих ребятах. Безотказное оружие, которое делало из грубой сквернословящей шпаны податливый пластилин. Главное, знать – когда надо и с кем. В том или ином случае получалось одинаково волшебно: хулиган таял, а не хулиган просто терялся в пространстве. Попадались и толстокожие, но эти не смели войти в её зону, когда ей покровительствовали более сердитые. Как Стёпа, к примеру. В классе он лидер. И особенно приятно, что такой лидер влюблен в тебя.

– Сколько раз говорить: скатываешься – не стой прямой как линейка. Корпус наклони, колени – вот так! А здесь скатиться-то – раз плюнуть! Здесь и угол создавать не нужно, чуть подайся вперёд, да в коленках приопустись. Вот, смотри…

– Это я знаю! Я падаю, когда хочу остановиться.

– Останавливаться я тебя научу потом! Ты пока научись по ровной скатываться…

С того походного раза, они лишних людей на лыжи не приглашали. К чему? Степан на правах маститого спортсмена обучал её как что, да правильно, а ей, разумеется, не могло это не нравится. Её забавляло его снисхождение, тем более что на таких крохотных спусках она могла бы и не падать совсем. Только зачем быть умехой, когда парень сопротивляется её чарам. Противление было заметно, когда он часто отводил глаза и попросту грубил ей в ответ. Тогда Катя допускала касаться себя: плеч, талии… На остальное у Стёпы пока не хватало смелости. Да и то, эти прикосновения случались, когда ему требовалось сформировать у ней чёткий контур лыжного ходока. Тем не менее, она чувствовала, что это приносит Стёпе неземное наслаждение. А ей? Ей, впрочем, тоже…

– Тёпа, а можно тебя спросить? – Обратилась Катя, когда они накатались досыта, и теперь по вечёрке возвращались домой.

– Спрашивай.

– Зачем ты тогда… Лёню привёл? Ну, в первый раз тогда, в воскресенье?

– А ты зачем, Ольку?

– Я… Ну…, пожалуй, дура была.

– Ну и я тоже…, наверно, дурак. Хотя… не знаю. Приятное тебе хотел сделать. Он же тебе нравится.

– Кто? Лёнька? Вот, ещё! Я тебе уже сказала, кто мне нравится!

Степан не нашёлся с ответом и что-то промычал или хмыкнул. Они уже подошли к её дому, подъезду и Катя повернулась к нему попрощаться.