Кто украл носки?

Кто украл носки?
Вера Вьюга

Современные дети очень рано взрослеют, и процесс этот бывает стремительным, этаким сиюминутным откровением. Короче, детство кончилось внезапно…Ли Леви благодарность за корректуру.

Вера Вьюга

Кто украл носки?

В раздевалке спортзала царила тишина. Галдеж и возню, привычные для такого рода мест, сменила по-армейски строгая атмосфера. Жужжание заблудившейся мухи било по ушам не хуже реактивного двигателя. Вот такая тишина накрыла раздевалку!

Ребята замерли возле скамеек кто в чем и, вытянувшись по струнке, не сводили напряженного взгляда с физрука. Да и фиг бы с ним! Физрука никто не боялся. Но вот того, другого… С хищной ухмылкой внимательно разглядывая каждого подозрительным почти вылезшем из орбиты глазом, тот другой, казалось, видел насквозь каждую молекулу в той несчастной сосиске, что проглотил на завтрак Иванов, Петров, а может и Сидоров. Хотя нет, Сидоров на завтрак не ел, и оттого в животе его было совсем хреново – то ли от страха, то ли от голода.

– Кто украл носки? – прорычал физрук, остановившись возле Сидорова, и у того в брюхе жалобно пискнуло.

– Открывай рюкзак! – приказал он, но Сидоров не шелохнулся. – Хорошо, тогда я сам, – учитель дернул молнию, быстро порылся внутри и разочарованно кинул рюкзак обратно на скамейку. – Тааак, – протянул он, поигрывая бицепсами. – Все открыли сумки!

Никто не сдвинулся с места.

– Бастовать?! Не хотите по-хорошему, будет по-моему! – И он, щелкнув пальцами, приказал тому другому: – Приступай.

Сидоров зажмурился. Ему вдруг свело живот, да так, что все это почувствовали. Почувствовал и тот другой. Обернулся и вернулся к Сидорову, снова оценивая его темным выпуклым глазом. В этот момент несчастный готов был отдать ему все носки: и те, что были на нем, и те, что хранились дома в комоде, и не только свои, но и всех родственников. А если нужно, то и сгонять в магазин за новыми – не вопрос!

Тот другой прищурился, словно оценивая степень вероятности нахождения разыскиваемого предмета внутри Сидорова, но степень эта показалась ему ничтожно малой, и тот другой не спеша проследовал дальше вдоль ровного строя обалдевших одноклассников.

Останавливаясь возле каждого, он задирал голову и словно принюхивался, но так и не смог вынюхать вора. Понятное дело. Он же не собака, а крокодил!

– Гриша! – позвал физрук тварь и, приглашая каймана в раскрытую сумку, кинул на ее дно куриный окорок.

– Так! Что тут происходит? – запыхавшийся завуч ворвался в раздевалку в тот момент, когда над головой Гриши взвизгнула молния, погрузив рептилию во мрак. Сумка, лежавшая на полу, пару раз дернулась и замерла. – Станислав Сергеевич, мы же договаривались, что Вы только кормите, – завуч кивнул на сумку. – Гуляет с ним Вероника Петровна. Она биолог. Почему он здесь?

– Мы не крали ваши носки! – ответил за всех Сидоров и рванул в туалет.

– Какие носки? – удивленный завуч оглядывал ребят, уже расслабившихся, будто им скомандовали «вольно».

– Этот Гена их и сожрал.

– Не Гена, а Гриша.

– Киборг-убийца сожрал носки, вы его плохо кормите!

– Пора отдавать его в зоопарк, вон какой птеродактиль вымахал!

– Так! Тихо! – скомандовал завуч, подхватывая сумку. – Разберемся.

В сопровождении физрука и Гриши он вышел из раздевалки.

Обделавшийся от страха Сидоров, вернулся в почти опустевшую комнату, растерянно сжимая в кулаках мокрые коричневые носки.

– Эти что ли? – расправил он их, держа каждый двумя пальцами.

– Где нашел?

– В унитазе плавали…

– Falke pure vicuna, – прочитал вслух напечатанную на подошве черной краской надпись Иванов. – Чисто постиранная викунья, – перевел он. – Ну, что. Неси физруку. – И заржал.

Сидоров сунул носки в пакет из-под бутерброда и отправился на поиски.

В учительскую он стукнулся в последнюю очередь, не обнаружив препода ни в столовке, ни на спортивной площадке.

За длинным столом сидел сам физрук и еще две молоденькие училки из начальной школы. Они хихикали.

– Вот. – Влажной жабой носки плюхнулись на столешницу перед носом физрука.

Училки замолчали и уставились на пакет с коричневой массой, который к тому же протекал, оставляя после себя мелкие капельки.

– Ваши носки. Они в унитазе плавали.

Училки переглянулись и вышли.

– Ты тупой? – поднимая взгляд на ученика поинтересовался физрук. – Мои белые адидас. А ты мне бабкины припёр. Иди отсюда. Э-эй! Это забери, – он брезгливо ткнул пальцем в мокрый ком. – Тупица.

Сидоров вышел на улицу, все еще сжимая в руках злосчастный пакет. Он уже хотел метнуть его подальше в кусты, но Петров перехватил руку на взлете.

– Придурок! Ты зачем мои носки в унитазе купал?

– Это не я… Они там плавали.

– Значит Иванов. Завтра люлей получит. Нищеброд завистливый, – засовывая пакет в рюкзак пообещал Петров.

– Сам придурок. Носкам что ли завидовать?

– Да мои носки стоят столько, сколько у его папаши тачка!

Сидоров, конечно, не поверил.

– Смотри! – Петров сунул ему под нос телефон. – Видишь цену?!

На экране красовались носки точь-в-точь как те, что он выловил в школьном унитазе, но только аккуратно уложенные в деревянную коробочку. И цена была какая-то фантастическая – шестьдесят восемь тысяч рублей!

– Откуда?

– От верблюда. Вернее викуньи. В горах живут. Хрен достанешь. Грамм шерсти дороже серебра в пять раз, – горделиво сообщил он, засовывая в карман яблочную мобилу.

Сидоров не знал, что ответить, и потому, не раздумывая, дал Петрову в глаз.