Ведущая на свет

– Я должна была покинуть место стычки с демоном и вызвать Триумвират, – виновато произношу я, стараясь не опускать взгляда. – Простите, мистер Пейтон, я не смогла.

– Что вы не смогли, Агата? – ровно уточняет мистер Пейтон. – Поступить как надо?

– Генри… Он… Он собирался выпить душу Джона, – честно говоря, я в этом не уверена, это всего лишь мое ощущение. – Я… Я предпочла вмешаться.

– Вмешаться каким образом? – брови Артура вздрагивают, кажется, с интересом. – Вы смогли провести Хартману экзорцизм?

– Н-нет.

Честно говоря, даже не подумала. Подумала, что стоит просто поговорить. Ну и… поговорила…

На лице мистера Пейтона проступает отчетливое разочарование. Кажется, он все-таки верил, что я не совсем конченая, а я…

– Итак, давайте подведем итоги, Агата. Вы ослабили влияние распятия на Хартмана настолько, что он смог сбросить оковы. На сегодняшний день у нас всего семнадцать пострадавших, если не считать меня, – пальцы мистера Пейтона выстукивают на столешнице траурный марш, и кажется, про мою честь, – поставлены на уши три ближайших слоя, утроено количество патрулей для серафимов из Департамента Борьбы с Демонами, они теперь работают по графику со сверхурочными. И я на ногах уже сутки, Хартмана же и след простыл. Скажите, мисс Виндроуз, стоило оно того?

– Мистер Пейтон, – я заикаюсь нерешительно, но ладонь Артура, хлопнувшая по столу, прерывает меня в самом начале слова.

– Я ведь вам говорил, что не надо, – отрывисто бросает он, и его прищуренные глаза превращаются в узкие щели, сквозь которые на меня смотрит смерть, – а вы… На молитву не нужно разрешения, да, мисс Виндроуз? Вы даже не понимаете, что натворили. Освободили симпатичного парня, да? Так вы думаете? А то, что этот симпатичный парень – трехсотлетний демон, которого Триумвират ловил семь лет – и справился только силой пяти Орудий Небес. И сколько мы будем ловить его сейчас? У нас три действующих Орудия в настоящее время. Сколько пострадает наших работников, сколько людей Хартман успеет отравить? Вам их не жалко, а, Агата?

– Сэр, но ведь никто не пострадал, – напоминаю я, едва-едва наскребая в себе силы на возражение. Да и про симпатичность – это он зря, ведь я не из-за этого молилась.

– Пока, – Артур резко качает головой, кажется, даже не сомневаясь, что это временно. – Сейчас Хартман прячется, но скоро его голод усилится – и он выйдет на охоту.

– А если нет? – я не знаю, почему это вылетает из моего рта, но все-таки…

Артур смотрит на меня как на чокнутую, и я даже не исключаю, что он прав. Ну а почему еще мне кажется очевидным, что, возможно, стоит подумать о том, почему Генри не начал охоту именно сейчас.

– Что значит “если нет”, мисс Виндроуз? – тоном “как же я устал от идиотов” уточняет мистер Пейтон. – Я знаю Хартмана уже практически вечность, и скорее земля перестанет вращаться вокруг солнца, чем он откажется от охоты.

– А если…

– Агата, не бывает никаких “если” в делах с исчадиями ада, – свирепея все сильнее, рычит мистер Пейтон, подаваясь вперед. – Демоны высшего уровня, демоны уровня Хартмана – это зверье. Голодное зверье, которому плевать на все, кроме тех душ, чьими силами они себя поддерживают.

– Но ведь…

– Господи, вот за что мне это… – устало выдыхает мистер Пейтон, утыкаясь в ладони лицом, а потом убирает руки и раздраженно смотрит на меня.

Мистер Пейтон выглядит паршиво, на самом деле заметно, что и он еще не отошел после отравления демоническим ядом – под глазами залегли глубокие тени, да и само лицо будто покрыто сетью мелких незаметных морщин.

А ведь в Лимбе никто не стареет, морщины – это, скорее, симптом нездоровья, того, что душа просит дать ей отдых.

У меня есть что Артуру сказать, например, что все-таки Генри никого из нас не выпил, хотя ему никто не препятствовал, да и просто… Когда я его кормила еще прикованного, у него были все шансы, чтобы впиться зубами в мои пальцы и высосать силу моей души досуха, но он же этого не сделал…

Вот только почему-то эти слова у меня с языка никак не слетали.

– Итак, мы уже поняли, что разговаривать с вами бесполезно, Агата, – отрывисто бросает мистер Пейтон и встает из-за стола, убирая руки в карманы брюк, – а значит, основная моя задача сейчас в том, чтобы сообщить вам, что вы уволены.

А вот от этого у меня аж ноги подкашиваются…

– И за что, сэр, – слыша лишь только звон в ушах, сипло спрашиваю я.

– Ох, дайте подумать, Агата…– мистер Пейтон делает вид, что задумался, – за неподчинение прямым приказам, за несоблюдение техники безопасности, за халатность при исполнении своих служебных обязанностей, за пособничество в побеге демона седьмого класса опасности. Вам этого мало? В принципе, я могу напрячь память и вспомнить ваши промахи и до вчерашнего дня. Просто до этого я смотрел на них сквозь пальцы, за вас просил мой давний друг.

Это называется сквозь пальцы? За четыре месяца работы в Святой Страже у меня недели не проходило без взыскания, мне казалось, что мистеру Пейтону могут не угодить даже запятые, которых я в отчете поставила слишком много.

Но я прекрасно помню два месяца без работы, что я провела в Лимбе сразу после смерти. Унылые, однообразные два месяца на жестком посте, ведь души неработающих “в поддержке не нуждались” и получали снабжение только символическое. Все бонусы полагались только работающим. Ну должен же был быть прок в этой работе, да?

– Помимо этого, – сухо добавляет Артур, протягивая руку и касаясь пальцами белой папки на столе, куда обычно складываются свежие кредитные сводки его подчиненных, – с вашим нынешним кредитным счетом, Агата, вам в Святой Страже попросту не место. Даже рекомендация мистера Миллера вам не поможет, хотя я ее все равно аннулировал.

– А что не так с моим кредитным счетом? – слабо спрашиваю я. Ну потому что с аннулированием рекомендации Джона я ничего не сделаю – это просто факт. А про кредит мне не ясно.

– Ну а вы думали, что можно освободить исчадие ада и не получить при этом негативной динамики по кредиту? – брови мистера Пейтона взлетают выше, и он вынимает из папки лист, заполненный черно-белыми мелкими цифрами.

Лист этот передают мне, и я уже привычно выхватываю свое имя и серийный номер в его шапке. Моя свежая кредитная сводка, полученная этим утром.

И там изменения, лист заполнен ровными строчками – но не погашения кредита, а его увеличения. Одно большое списание и целый скоп мелких.

От цифры в графе “кредитная задолженность” у меня земля под ногами плывет. Если мои “достижения” в смертной жизни я могла отработать года за три усердной работы – ну, за четыре – если брать в расчет взыскания мистера Пейтона – на отработку вот этого вот мне может потребоваться одна маленькая вечность. И, возможно, еще одна, чуть поменьше…

– Что это такое… – я остаюсь стоять только по одной простой причине, мне попросту не хочется садиться на пол. Но ноги ватные и держат меня с трудом.

– Это цена вашего “подвига”, Агата, – устало откликается Артур, видимо, окончательно заколебавшись со мной разговаривать. – К слову, должен вам сказать – это всего лишь некая часть кредита Хартмана. Даже не четверть. Но теперь она ваша, и отрабатывать ее вам.

– А мелкие списания? – я на самом деле поражаюсь тому, насколько дотошно выясняю информацию. Потому что мне-то кажется, что мой рассудок в коме, а нет, подсознание работает, разрешает для себя все вопросы.

– Мелкие? – мистер Пейтон недовольно кривит губы. – Ну разве что в сравнении. Каждое “мелкое” списание – это грех Хартмана после его побега. Вам теперь полагается нести за них ответственность.

– Их основная масса приходится на время сразу после освобождения, – отстраненно замечаю я.

Все списания идут плотным массивом строчек, это, видимо, время “прорыва” Генри через оцепление Святой Стражи. А потом – два совсем мелких списания и все. Восемь часов новых минусовых списаний по моему кредиту не было.

– Побега, Агата, побега. Называйте вещи своими именами, – раздраженно замечает Артур. – Да, после того, как он добрался до измерения смертных, было несколько мелких списаний, потом он затих, он знает, что мы можем отследить его по адресам из кредитной сводки.

– Но это же хорошо, что он не грешит, – у Артура в глазах что-то полыхает, а вот мне уже не страшно. Все, что он мог сделать, он уже сделал.

– Агата, вы ведь не понимаете, почему мы развели такую суету, да? – мистер Пейтон опасно щурится. – Не понимаете, почему я сегодня вышел в рейд, почему увеличили количество патрулей и дежурств в мире смертных, так?

Я пожимаю плечами. Мне сложно понять, на самом деле. Я не понимаю, почему мистер Пейтон игнорирует директиву про “достойного веры”.

– Агата, – Артур закатывает глаза, – я, конечно, знал, что вы звезд с неба не хватаете, но чтобы настолько не понимать, что происходит… Вы же видите отрицательную динамику по своему счету, так?

Я киваю, потому что с этим сложно поспорить. Вижу, конечно, не слепая же.

– Хартман из меченых тройной звездой, – тоном, которым обычно все разъясняют конченым идиоткам, поясняет Артур, – а это значит, Агата, что он уже получил высшую меру наказания. И вы теперь с ним связаны. Ему нужно совсем немного до следующего класса опасности. До четвертого кольца. А что бывает с демонами опаснее, чем “исчадие ада”, вы знаете?

– Их отправляют в ад, – ровно отвечаю я, пытаясь понять, к чему он ведет.

– Да, отправляют, – Артур резко кивает. – Вот только в наших условиях задачи, если Хартман получит-таки новый класс опасности, Агата, вы отправитесь в ад вместе с ним.