Боярыня Матвеева

По опыту зная, что хозяин любит докапываться до мелочей, девушка рассказала всё подробно:

– Февронья Андреевна привечала монахов, странников всяких, божьих людей. Ты уехал в очередной раз, а к ней повадился ходить один поп; а потом явилась женщина, видимо, его попадья, и стала кричать, что он не для божественного ходит, а для блуда. Попа этого за бороду драла, а с Февроньи Андреевны сорвала бусы изумрудные и швырнула куда-то; хозяйка стала слуг звать и кричать, чтобы гнали и попа, и попадью, а бусы пропали. Февронья Андреевна меня стала ругать, что я взяла, а я ей перед иконой поклялась: не брала. Я и правда убиралась, а бус не видела. Потом она ушла в монастырь, все свои ценные вещи взяла с собой, как вклад. А потом Евдокия Григорьевна затеяла все убирать и переставлять, я из старого шкафчика вещи вынимала, дернула его – и вдруг бусы на пол падают. Может, они между шкафчиком и стеной застряли, может, зацепились за что – но я тебе клянусь, господин, что так и было.

– Верю. В Монастырском приказе так один важнейший документ потеряли, а потом нашли: он застрял между сундуком и стеной. Только нашли тогда, когда он уже не нужен был.

– Спасибо, господин. Я, как честная девушка, понесла бусы в монастырь, да только Февронья Андреевна велела мне бусы себе оставить.

Лиза задержала дыханье. На самом деле бывшая хозяйка отказалась с ней встретиться.

И девушка решила: «раз ей не надо – значит, ничьё».

– Я пыталась их продать. В одной лавке на меня накричали и сказали, что я воровка, едва убежала. В другой предложили полтинник – я понимаю, что это не деньги. А эта Даша – она такая умная, она меня отвела в Немецкую слободу, и попросила одну барыню оценить бусы, а если сможет – продать: барыне поверят, что не ворованное. Барыня сказала, что бусы дорогие, но раз порваны – полной цены никто не даст. Она позвала мужа, он ей в подарок купил.

– Сколько дал?

– Двадцать пять рублей, – с замиранием сердца ответила Лиза. Никогда ранее она не держала в руках такой суммы.

– И впрямь ловка эта Дарья. А что ты будешь делать на свободе?

– Замуж пойду, – потупилась Лиза. – У меня есть жених, иконописец. Он деньги копил, чтобы меня выкупить, но раз я сама могу – то к лучшему.

Молодой человек некоторое время молчал.

– Ладно. Считай, я тебе дарю два рубля и отпускаю бесплатно.

Лиза вскрикнула и пала к ногам хозяина. Тот невесело усмехнулся.

– Скажи мне, в качестве благодарности, откровенно: почему ты со мной лежала, как бревно?

«Не ластилась, как Дуся, не благодарила, не целовалась.»

Лиза смущенно округлила глаза:

– Так ведь того… Не люб ты мне.

Она замерла от страха.

В первый раз за время знакомства с Лизой Артамон Сергеевич посмотрел на неё с интересом.

– Тогда зачем вообще ложилась?

– Так если бы я отказалась – ты бы мог меня запороть или в подвале запереть.

– Я тебя когда-нибудь порол или запирал раньше?

– Нет. Но я всё равно боялась.

– Напрасно.

Он поднял девушку и легонько поцеловал её в висок; в первый раз за время их знакомства Лиза приняла это без отвращения.

– Иди.

Обрадованная девушка ушла. Очень вовремя, потому что во дворе уже соскакивала с лошади Евдокия Григорьевна.

Артамон Сергеевич молча смотрел в окно на красавицу жену, такую скромную и чопорную на вид, но он-то её знает. Она скоро будет трепетать в его руках, потому что он не люб веснушчатой холопке, а ей, этой знатной красавице – люб. Пойми их, этих баб.

– Всё, договорились. Когда покупатель расплатится, я избавлюсь от забот о фабрике, а матушка Флора отдаст мне моё приданное. Ай!

– Что это у тебя?

– Панталоны. Я их всегда одеваю, когда верхом езжу…

Ужинать они пошли с опозданием, такие усталые, словно кололи дрова, и такие довольные, словно нашли среди дров золотой слиток.

– А жених твой знает, что ты не девственница? – спросила она у Лизы после оглашения новости.

Девушка помертвела.

– А ты знаешь… Откуда?

– Я много чего знаю. Дело твоё, но тебе надо либо его предупредить до свадьбы, либо притвориться невинной. Если всё обнаружиться в брачную ночь – может быть скандал. Ещё совет: деньги все жениху не отдавай – спрячь часть на всякий случай.

Лиза схватилась руками за платье хозяйки и зарыдала, выплакивая свои страхи.

Евдокия вздохнула и погладила её по голове.

Успокоившись, девушка сказала:

– Меня ещё в Звенигороде испортили, а потом ещё и обвинили: мол, сучка не захочет – кобель не вскочит. Митя про это знает, он меня не винит. Мы давно хотели пожениться, но ему жениться на холопке – самому холопом стать. А теперь всё устроилось.

Глава 41

– Ты не спишь? Давай поговорим.

– О чём, друг мой?

– О чём угодно, только не о муштре. Я сегодня весь день проводил учения, надоело. И устал, и заснуть не могу.

– Тогда давай поговорим о твоей матушке, – попросила Евдокия. Она побаивалась предстоящей встречи и хотела приготовиться. – Как её зовут, сколько ей лет, что она любит и что не любит.