В сердце Австралии. Роман

– Боже! Что же мне делать?

На станцию Херготт Спрингс они прибыли поздним утром через двое суток.

Рыжеволосая кухарка пришла в ужас, взглянув в окно. Она молча созерцала тучу пыли.

Прибывших вышел встречать радушный плотный человек, хотя и с морщинистым (в редкие минуты радости) лицом:

– Вы – новые медсёстры? – спросил он, – Мне доложили, что вы прибудете нынешним поездом. И пригнал для вас двуколку. Я – местный констебль, Роберт Макдональд, – и он приветствовал обеих медсестёр крепким рукопожатием. – Это ваши вещи?

Девушки подтвердили, а их соседка-кухарка, сидевшая поодаль, рассматривала группу аборигенов, встречавших поезд.

– Ах, да, они ожидали поезд с другой стороны, сейчас подойдут сюда, – кивнул ей Роберт Макдональд.

Констебль вёз медсестёр вдоль того, что здесь считалось главной и единственной улицей, пыльно и столь широкой, что всю её загородили два домашних козла.

Они подъехали к двухэтажному с балконами по кругу зданию гостиницы, коло которой стояли четыре верблюда, запряжённые в двуколку, и, сомлев, дремала посиневшая от пыли собака.

Двуколку полисмена вели два обученных верблюда.

Нэнси и Стэн с сомнением посматривали на этих гигантских творений природы, сосредоточенно жующих жвачку и свысока посматривавших на седоков. Один их верблюдов пронзительно вскрикнул, обнажив большие жёлтые зубы. Нэнси испугалась.

– Не бойтесь, – смеясь, успокоил её констебль Макдональд, – Я привык ездить на верблюдах и неплохо лажу с ними.

Да и сам констебль был громадного роста. «Примерно шесть футов и два дюйма, – смекнула в уме Нэнси, – Дюжину глыб одной левой сдвинет!»

Силу его воли можно было угадать по тёмным бровям, соединяющимся на лбу.

– Время от времени я даю верблюдам приманку, – пояснил он, – Но много им вредно.

– А они точно не кусаются?

– Обычно, нет. Но лучше подходить к верблюду, спрятав руки за спину, а ещё лучше, позволить «поцеловать» себя в щёчку или хотя бы пофыркать в ухо.

Тут один из верблюдов, стоящих рядом, повернулся к Нэнси, разинул рот, обнажив жёлтые зубы и издал жалобный звук.

– Нет уж, спасибо, – заторопилась от него Нэнси.

Роберт Макдональд почтительно подал руку. Его сразили васильковые глаза девушки и её мягкие каштановые локоны, кокетливо выглядывавшие из-под её широкого капюшона.

К сожалению её серое дорожное платье слегка помялось в дороге.

Стэн же всегда одевалась скромно, а её серые глазки, прикрытые светлыми ресницами, и здоровый румянец на щеках излучали стойкое равнодушие ко всем новым лицам.

Нэнси же на фоне здешних грубоватых мест выглядела стройней и свежее. Да и белых женщин здесь было немного – худощавая крепкая жена почтальона, с прямыми как солома волосами да семидесятилетняя хозяйка магазина миссис Томпсон, на которую не стоило любоваться днём.

Нэнси и Стэн огляделись.

Тут и там вокруг дома вопреки нехватке воды пытался расти чахлый кустарник да дикорастущие деревья с запылёнными кронами слабо затеняли постройку от палящего солнца.

– Чем-то напоминает сад! – прокомментировала Стэн.

Но выглядел он всё же диковато. Большая часть окон в домах выходила прямо на железною дорогу, ничем не загороженную – всё обглодали козы. Констебль объяснил, что артезианская вода, поступающая в посёлок из источников, в полумиле отсюда, для питья не годится – её используют для полива.

– Здесь она не такая горячая, не то что в самой впадине, но для полива огорода лучше брать воду из бака. Если сможете, – добавил он.

Макдональд остановил верблюдов напротив здания общины.

Это было старинное сооружение из местных пород дерева, перестроенное специально для медсестёр.

В нём было две больничные палаты, спальня для медсестёр, аптека и большая кухня.

Крышу, похоже недавно покрыли железом – она так блестела на солнце, что было больно смотреть, центральный фасад открывала веранда, защищённая сеткой от мошкары.

– У – ду! – скомандовал Макдональд верблюдам, – Вершигора, Великан! Стойте! – и когда те остановились, помог девушкам сойти на землю, – Верблюдам пора отдохнуть – всю ночь работали, – кивнул он в сторону животных, а те, невозмутимо глядя на него продолжали жевать. – Сейчас перенесу ваши вещи и затоплю камин в кухне, – бросил Роберт и в мгновение ока подхватил и огромный чемодан, и корзину.

Нэнси и Стэн молча оглядывались.

Ни травки, ни кустика вокруг – лишь бумажные обрывки на рыжем запылённом заборе. Издали виднелась полоса дороги, а за ней – рельсы железнодорожной станции. Здесь они будут жить.

Первой пришла в себя Стэн. Обнаружив погреб, полный снеди: жареное мясо, козье молоко, яйца, хлеб домашней выпечки – всё это местные жители заготовили для новых медсестёр.

На кухне помещались л; дники, в которых можно было и воду охлаждать. А один из них Стэн приспособила для вентиляции, пристроив между ячейками л; дника поднос с водой так, чтобы испаряющаяся влага охлаждала воздух.

Кухонный шкаф был также забит до отказа – в нём были: чай, кофе, сахар, мука. И ящик с дровами был полон. К своему сожалению, Роберт Макдональд не смог остаться с ним на чай.

И они прошли в свою комнату и уселись на подготовленные для них мягкие кресла с маленькими цветастыми подушечками. За всё это они торжественно выпили по чашке чая с козьим молоком.

– За нас! – подняла чашку Стэн

– За нас! – ответила Нэнси.

Несколько дней подряд местные жители стекались «поприветствовать» новых медсестёр. Жена почтальона, миссис Симпсон принесла им к полднику свежеиспечённый шоколадный торт.

Хозяин гостиницы преподнёс им корзину бутылок с лимонадом. Остальные то и дело приглашали их на чай и не нарадовались, что именно здесь теперь есть медсёстры – больше не надо ездить за двести миль в Порт Августу.

Нэнси и Стэн распределили между собой обязанности – первые две недели Нэнси дежурила по больнице, а Стэн – по кухне, после чего обе менялись дежурствами. Так было удобней.

Первым несчастным случаем в их практике была сильно прокушенная верблюдом рука. Пострадал подручный дровосека, Роб, с которым тот вместе уходил в глубь зарослей местной акации, так как ближний пролесок был начисто обглодан козами и вырублен. Здесь и за десять миль вокруг шныряли лишь козы да верблюды. И не было ничего кроме песка, пыли и птичьего помёта.

Верблюжьи поводья, продававшиеся в местных магазинах, быстро приходили в негодность, и бывалые погонщики использовали поводья своих предков, а младшие отправлялись за ними в посёлки покрупнее и крупные южные города. Страшно повреждённая рука парня начала гноиться. Стэн промыла и обработала рану, наложила компресс из свежего хлеба, что привозили в поезде с пометкой «яд». 

– Только не трогай хлеба из нашего пайка! – предупредила Нэнси, – Не забывай, что этот на неделю!

– По-моему, в забегаловке можно одолжить. Уж у кухарки-то, точно, – и Стэн ловко отжала промытый в воде компресс, так что даже хлеб в нём стал сухим.

Теперь она успокаивала этого испуганного худенького загорелого паренька (впрочем, сложно было понять, был ли он загорелым, или родился с цветом кожи метиса – спросить об этом она сочла неловким):

– Как совсем остынет, так и наложу компресс, чтобы не обжечь. Но может быть горячо. Скажи, если что. Тот вздрогнул, но храбро вытерпел всю перевязку с наложением промасленных тряпок и мягких бинтов.