Просто он такой

Просто он такой
Вера и Марина Воробей

Первый роман
Зоя Колесниченко влюблена в Вадика Фишкина, который вроде бы отвечает ей взаимностью. Но девушку не покидает странное ощущение, что в их отношениях что-то не так. Зоя рассказывает о своих сомнениях Черепашке, и та советует ей вызвать у Фишкина ревность – тогда все станет ясно. А в качестве объекта для ревности Черепашка предлагает использовать своего нового парня, который ради нее готов на все.

Вера и Марина Воробей

Просто он такой

1

В первую секунду, увидев в дверях палаты маму, Вадим даже немного растерялся. Нет, он, конечно, знал, что мама приедет за ним, но почему-то был уверен, что первой появится Зоя. А вдруг она придет, когда они уже уедут? Что, если она просто опаздывает? Стоп! А он сказал, в котором часу его выписывают? Ну конечно. Выписывают-то до часу дня, и он говорил об этом Зое. Нет, она не обещала, что непременно приедет, но по ее взгляду Вадим с радостью понял, что так и будет обязательно. И, прощаясь с ним накануне вечером, Зоя обернулась в дверях и сказала: «До завтра». Поэтому сейчас он не то чтобы не обрадовался маминому приходу, но ощутил болезненное разочарование от того, что это не Зоя. Только в этот момент, когда стало ясно, что она не придет, он отчетливо понял, с каким нетерпением ждал девушку.

– Привет! Ты? – Вадим сделал над собой усилие, чтобы скрыть разочарование, и изобразил на лице некое подобие радости.

– А ты что, кого-то другого ждал? – пошутила Татьяна Васильевна, даже не подозревая, что попала в самую точку.

– Глупости, – беззлобно огрызнулся Вадим.

– Ты почему вещи не собрал? – возмутилась мама. – Даже чашка не вымыта, и книжки на кровати… Приемник не забудь, вон на подоконнике стоит.

Молча Вадим принялся укладывать свои вещи в рюкзак. Их было не так много, поэтому через пять минут Вадим стоял в полной готовности.

– Ну что, двинули? – посмотрел он на маму. – Слушай, тебе ведь за выпиской еще к врачу подойти надо, – с надеждой проговорил Вадим.

Ему казалось, что Зоя должна появиться с минуты на минуту.

– Я уже говорила с врачом. – Татьяна Васильевна забрала у сына рюкзак. – И все, что нужно, взяла. Кстати, Борис Станиславович сказал, что тебе еще как минимум две недели нельзя будет ходить в школу.

– Мам, но ведь экзамены на носу! – возмутился парень. – Как же я буду их сдавать? И так почти месяц пропустил!

– Что-нибудь придумаем, – неопределенно ответила Татьяна Васильевна и погладила сына по голове. – Но если врач сказал сидеть дома, значит, надо сидеть.

– А университет? – Резко дернув головой, Вадим увернулся от маминой руки. – Ты же знаешь, какой конкурс на психологию!

– Если не будет здоровья, никакая психология не понадобится, – мудро ответила мама и решительно шагнула к двери.

* * *

Переступив наконец порог своей квартиры, Вадим блаженно вздохнул и втянул носом воздух, вдыхая запахи домашнего уюта, как бы заново знакомясь с отчим домом. Он и не думал, что можно так соскучиться по родным стенам. Казалось, он не был здесь целую вечность.

– Да, совсем забыла! – услышал он из кухни голос мамы. – Тебе сегодня утром какая-то девушка звонила.

– А имя у нее имелось? – Вадим подошел к маме и уже протянул было руку за печеньем, но Татьяна Васильевна звонко шлепнула его по руке.

– Наверняка! Но она, видимо, пожелала остаться неизвестной. А ну-ка быстро в ванную! И мой как следует, с мылом!

– А какой у нее был голос, мам? – выкрикнул Вадим из ванной, стараясь перекричать шум льющейся из крана воды.

– Обычный… – В голосе Татьяны Васильевны сквозило легкое удивление. – Приятный, вежливый, немного взволнованный, как мне показалось…

«Колесниченко. Точно она. Может, что-то случилось? А вдруг она сейчас в больнице, а меня там уже нет… – думал Вадим, отыскивая в блокноте номер мобильного телефона Зои. – А может, лучше сначала на городской позвонить? Да что за фигня? Блин, и чего это я вообще так разволновался?! – удивлялся сам себе Фишкин. – Подумаешь, какая-то Колесниченко позвонила. Ну, допустим, она хорошая девушка, допустим, добрая, очень даже добрая, какая-то нереально добрая, душа-человек. И что теперь?»

Зоя Колесниченко была единственным человеком из класса, который навещал Вадика в больнице. Остальные, услышав первоначальный диагноз – туберкулез, – просто элементарно испугались. Потом этот страшный диагноз, к счастью, не подтвердился, но то ли велик был страх заразиться, то ли у ребят всякий раз находились дела поважней, но так или иначе, никто, кроме мамы и Зои Колесниченко, в больнице Фишкина не навещал.

И в общем-то ничего экстраординарного в этой ситуации не наблюдалось, если бы не одно «но».

Зоя Колесниченко, тихая и неприметная, застенчивая до смешного, была безнадежно влюблена в ироничного, самоуверенного Вадика Фишкина. Причем ее слепая любовь приобрела такую силу, что Зоя, не в состоянии скрывать свои чувства, выплеснула их в стихах, которые и преподнесла своему избраннику в подарок. Но Фишкин поступил с девушкой жестоко, если не сказать подло, обнародовав в классе признание Зои.

Сейчас он чувствовал свою огромную вину перед ней. Зоя простила Вадима, хотя он искренне считал, что не достоин ее прощения, понимал, что она должна презирать его… Чувство вины еще и потому по-прежнему терзало сердце Вадима, что он никак не мог разобраться в самом себе, в своих теперешних чувствах к Зое.

Поразмыслив, Фишкин все же решил позвонить Зое сам.

– Алло! – услышал он знакомый, всегда немного взволнованный голос.

– Привет, Зой, это Вадим.

– Я узнала. Ты уже дома? Я хотела…

– Мама сказала, что мне кто-то звонил, – торопливо перебил он. – Я подумал, что это ты…

– Да, я хотела поехать к тебе в больницу, – зачем-то призналась Зоя, хотя пять минут назад дала себе слово не говорить об этом Фишкину, если только он сам не спросит. – А тут, понимаешь, бабушка вызвала телемастера, а сама уехала, – будто бы оправдывалась девушка, – вот я и не смогла из дома выйти…

– Все нормально, – с напускным безразличием ответил Фишкин. – Я тебя и не ждал, – зачем-то соврал он. Последовала пауза. Вадим даже подумал, что связь оборвалась, поэтому дунул в трубку: – Алло, Зой! Ты где?

– Здесь, – услышал он тихий голос. – Я очень рада, что ты выздоровел.

– Я тоже, – совсем нерадостным голосом протянул Фишкин. – Выписать-то меня выписали, но в школу ходить запретили. Прикинь! Две недели как минимум.

Почему-то ему захотелось именно с Зоей поделиться своей проблемой, именно ей рассказать обо всем, а в ответ услышать слова сочувствия, поддержки. Он был уверен, что если и есть на свете человек, кроме мамы, естественно, который его проблемы воспринимает, как свои собственные, то человека этого зовут Зоя Колесниченко.

– Блин, если так дело пойдет, – продолжал Вадим, – я вообще на второй год в одиннадцатом классе могу остаться.

– Не останешься, – со странной ожесточенностью в голосе заявила Зоя.

И поскольку Вадим решительно не знал, как реагировать на ее слова, возникла пауза.

Ее нарушила сама Зоя.

– Я сегодня же напишу план наших занятий. Догонять придется много, поэтому график будет жесткий, – по-деловому, строго заговорила вдруг девушка. – Ты же, считай, целый месяц пропустил… Но это ничего. Я буду приходить к тебе после уроков каждый день, и к тому моменту, когда тебе разрешат приступить к занятиям, ты будешь подготовлен по всем предметам. Если, конечно… – Она резко сменила тон и повторила как-то нерешительно и даже робко: – Если, конечно, ты согласишься.

«Ну вот, – подумал Фишкин, – попал».

А вслух сказал, стараясь придать своему голосу максимум теплоты и благодарности:

– Спасибо тебе большое. Мне даже неловко как-то так тебя напрягать…

– Ерунда, – сказала Зоя. – Значит, завтра же и начнем.