Фантом мести. Мистический триллер

А сейчас гоу флекс! Танцевать! Надену свой любимый костюм Чёрной кошки (чёрные юбочка и футболка, носочки, перчатки и ободок с ушками), включу телек (а где ещё я возьму музыку?) и стану ловить Мауса (большая голубая мягкая мышка). Это мой любимый танец – Чёрная кошка охотится на Мышь! Я сама его придумала. А вдохновил меня клип Сиа на песню «Чандерели». Если честно, слизала у девочки из клипа многие движения, но и своё кое-что добавляю, танец получается всегда разный, потому что музыка каждый раз другая, никогда не знаешь, на какую в телеке наткнёшься. И всё равно мне нравится. Обожаю танцевать!

Глава 2. Ангел грустит

6 сентября. 20—15.

Снова обращаюсь к тебе, мой Дневник, второй раз за вечер. Видишь, какой ты востребованный!

Печалька… Был бы у меня телефон, рассказала бы всё Томке… Хотя… нет, даже ей, пожалуй, не смогла бы открыться. А тебе могу.

Ну конечно же меня расстроил он. Мой отчим. Я так надеялась, а получила…

Расскажу всё по порядку.

Когда я уже почти закончила танец, вернулась с работы мама, опять усталая. Как обычно притащила сумки с продуктами и принялась готовить ужин. Бабушка ворчит, что я бездельница, не помогаю маме. Но это неправда, я убираюсь в квартире, а она у нас трёхкомнатная, мою посуду и глажу бельё. А вот готовить мамочка меня не заставляет. А самой мне это и в голову не приходит, наверное, потому, что я вообще мало ем, и голод меня к, счастью, не мучит, я привыкла. Девчонки в классе даже завидуют, спрашивают на какой я сижу диете. А я просто «кусочничаю», как ворчит бабушка, так, перехвачу печенинку или бутербродик с чашкой чая и сыта. Иногда вообще забываю поесть, но мама напоминает.

Мамочка у меня красавица. Стройная и подтянутая, в свои сорок выглядит на двадцать пять, ну, когда смеётся, точно! Правда вид у неё уже давно не радостный какой-то, да чего там, вообще безрадостный! Отчим её своими придирками доконал вконец! То ему не так, это! Причём в последнее время всё чаще и чаще. Может это потому, что он стал очень много пить? Каждый день приходит с работы под градусом. И начинает придираться к маме. То не так и тут не сяк. Она обычно отмалчивается. И скорее всего правильно делает, потому что возражений отчим не терпит, впадает в ярость, вопит и машет руками. Иногда толкает маму, может даже ударить, но редко. Мама ему подчиняется обычно и старается сгладить конфликт. Но я вижу, как тяжело ей это даётся.

Не знаю, почему она покорно смиряется, когда её унижают, а он всегда и всех стремится унизить. Как только она согласилась выйти за него замуж! Такая красавица, умница. Тем более за старика, он на шестнадцать лет её старше! Нет, я бы ни за что не стала терпеть подобного обращения! Как двинула бы! Хотя… он же сильнее. Высокий, мосластый, пусть и старый, но жилистый и конечно легко справится с женщиной.

И что только она в нём нашла! Он не урод, у него всего лишь средний палец на правой руке изуродован шрамом и неестественно торчит, зато жадюга, каких поискать, и какой-то… противный. Это я стала замечать в последние годы. Когда мама привела его в нашу квартиру, мне исполнилось шесть лет. Я ходила в детский сад и ужасно завидовала тем ребятам, у которых был отец. Особенно Анечке. Та без конца рассказывала мне, как её папа покупает ей конфеты и игрушки, носит на руках, кружит и подбрасывает к потолку.

А меня никто не носил на руках. Мама читала мне сказки и грела озябшие ножки в постели, я любила засыпать, прижавшись к её тёплому боку. Но я так редко её видела, она постоянно работала. Бабушка, приезжая к нам в гости, всё время ворчала, ко всему придиралась, воспитывала меня и маму. Когда я её спрашивала, почему она кричит, бабушка, недоуменно глядя на меня, отвечала, что не кричит вовсе, это она так разговаривает, манера такая.

Бабушка уже старая, она поздно родила маму. Не слишком образованная. Простая. В ранней юности приехала из деревни. Бедная. Всю жизнь проработала на фабрике. Имеет грамоты и даже медаль. Рабочий класс. И ещё она верит в Бога. Ходит в церковь. Её муж, мой дедушка, давно умер, я его и не помню почти. Живёт бабушка в своей однокомнатной квартире в другом районе и это хорошо, реже приезжает. Она тоже скуповата. Одевается в простые платья, даже платок повязывает иногда на голову. Словом, кринж… Бабушка оправдывает свою прижимистость словами: «На мою пенсию не сильно разгуляешься». Но я думаю, что она просто не умеет быть другой. Она чересчур прямолинейная, никаких изысков. Грубоватая. Может резко одёрнуть, сказать что-то обидное, прикрикнуть. С ней неуютно.

Удивительно, как это мама выросла совсем не похожей на неё. Нежная, тихая, ранимая. К счастью для меня… Ох… а вот с отчимом ей бы лучше быть другой… Но она не умеет.

Как ни странно, сначала он мне даже понравился. Ещё бы, у меня наконец тоже появился ПАПА! И теперь уже я взахлёб рассказывала Анечке, какой у меня сильный и хороший ПАПА, как он меня поднимает на руки и подбрасывает к потолку! Вот!

Я и в самом деле помню его таким, добрым и весёлым. Он белозубо улыбался (это я потом узнала, что зубы у него вставные), играл со мной, смеялся. И мама тоже ходила гордая и счастливая, ещё бы, теперь она могла, наконец, предъявить нашей бабушке и всей родне своего МУЖА! Законного, между прочим. Позже он даже хотел удочерить меня, но я не согласилась, чем очень его обидела. Он стал хуже ко мне относиться. Начал придираться, никогда мне ничего не дарил и даже маме не разрешал. Он и так держал маму «в чёрном теле», то есть не только не покупал маме обновок, но и не позволял тратить собственные заработанные деньги на себя. А на меня и тем более, каждая курточка, платье и туфельки – гарантированный скандал. Так что мы годами ходим в одних и тех же одёжках, пока те не износятся до дыр, да и те мама зашивает. А туфли и ботинки? Их приходится красить краской или кремом. Даже «от людей стыдно», как сетует бабушка.

Нет, это она не по поводу его жадности или нашей одежды, а просто у неё поговорка такая. Она-то к отчиму относится хорошо. Хвалит. Его скаредство называет бережливостью. Заявляет: «Вот, он начальник, а не кичится, не выставляется, как другие. Скромный».

Знала бы она. Скромный. На работу его доставляет личный шофёр на машине, которая принадлежит фирме. Своей у него нет, он водить не умеет! Боится! Иногда его мама подбрасывает на своей древней таратайке, если, допустим, мы к бабушке едем. А его секретаршу мама тихо ненавидит. Боится, что та обнаглеет и уведёт это… сокровище. Вот было бы счастье! Да только пустые мечты, Секретарша конечно спит с ним… вернее он с ней, а она… боится его до жути! Я случайно заметила, как она таращилась на отчима, когда мы с мамой однажды зачем-то заехали к нему на работу. Он вышел из своего кабинета важный, как индюк, так бедняжка сразу скукожилась, как будто на неё удав напал! Мама не смотрела на неё, а мне в глаза бросилось, как они похожи: обе запуганные и тихие. ПОКОРНЫЕ РАБЫНИ. Ему, наверное, только такие нравятся.

Может он меня потому не слишком жалует? Я иногда огрызаюсь. Не так, чтобы очень, но всё же. Хотя со стороны и не скажешь, что он меня так уж не любит, наоборот, зовёт меня ДОЧА, улыбается, целует при встрече, норовит обнять, прикоснуться.

Вот и сегодня. Мама готовила ему ужин, и когда прозвенел звонок в дверь (как всегда: два длинных, два коротких), попросила меня открыть ему. Я побежала, надеялась, что он принёс подарок. Мечты, мечты, где ваша сладость… а получила… такой зашквар!

Мне не нравится наш дверной замок. Руки скользят на круглой ручке. Но вот дверь открывается. Отчим в костюме, плаще, галстук сбился. Конечно же навеселе, противно ухмыляется. И в руках ничего, кроме его дипломата! Так я и знала.

– О, доча!

Я уже повернулась уйти, а он:

– Куда? Папку поцелуй.

Схватил за плечо, развернул к себе и наклонился, а от самого перегаром несёт. Я вывернулась из его лап и прямо брякнула ему:

– Фу, от тебя воняет!

А он:

– Грубишь доча. А ведь я тебе подарок принёс.

Как я обрадовалась!

– Компьютер! Где?

Смотрю везде, может стоит на полу за ним? Ничего…

А отчим открывает дипломат… хитро глядит на мою выжидательную мордочку, всю в предвкушении – сейчас он достанет ноут! Ну или планшет! А этот гад… протягивает мне шоколадку!

– Держи. С днём рождения.

Ухмыляясь, наблюдает как моя радость сменяется растерянностью, а затем гневом.

Батхед! Кринж! Отчим – гадский токсик!

– У секретарши отнял? Сам ешь!

Слёзы наворачиваются на глаза, я бегу прочь, пока он их не увидел, но не удержавшись, бросаю ему, обернувшись:

– Подавись!

Ну почему мне так не везёт???!!!!

Намокают крыши, намокают крыши,
За дождём не видно света.
Ничего не вижу, ничего не вижу.
Не найду никак ответа.

Не пойму себя я, не пойму себя я,
Что это со мной творится?
И не понимаю, я не понимаю,
Как это могло случиться?

Птицы улетают, птицы улетают.
Я же остаюсь с вопросом.
Где ответ – не знаю, где ответ – не знаю.
Но его никто не спросит.
У меня его не спросят…

Глава 3. Анна. Подозрения

– Что, и завтра не подарите?!

Она смотрит на дочь. Та сидит за столом в своём любимом костюме кошки и крутит в руках игрушечную мышь, ну да, конечно же танцевала пока дома никого не было.