Китеж-грайнд. Книга 2

Всё это могло бы закончится знатной потасовкой, но пришёл Уно и сказал, что нашёл скважину с водой и ему нужна помощь. Тёме совершенно не хотелось драться со здоровенными мужиками, защищая честь подруги, и он с облегчением последовал за Уно. Дюк с ухмылкой вышел на улицу, а Гера глазами метала ему вслед молнии.

Вскоре мужчины принесли воду, её прогнали через фильтр и вскипятили в котелке на костре рядом с домом. Из прессованного хлебца приготовили сытную зелёную кашу. Затем все собрались в гостиной и молча пообедали. Дюк больше не нападал на Геру, и вроде бы, всё пришло в норму. Тёма решил, что все были просто злые от голода.

Главное теперь было срочно отправляться дальше, а не рассиживаться на диванах или заниматься поиском трофеев. Хотя в этом дворце их должно было быть огромное множество… Тёма сгорал от любопытства, что могут хранить комнаты на втором этаже, но в то же время понимал, что им не стоит терять драгоценное время. Да и нести с собой лишние вещи было бы плохой идеей.

После обеда все собрали рюкзаки и, оставив грязную посуду на столе, вышли из коттеджа. С одной стороны, здорово, что можно было не убирать за собой и не мыть тарелки. Но с другой – было в этом что-то устрашающее. Это было неким символом невозврата к нормальной жизни. Илья погасил костёр, как он выразился сам, "по-солдатски", и все отправились в путь.

После обеда идти стало ещё тяжелее, потому что теперь хотелось спать. Отряд продолжал свой поход через котлованы и сгоревшие посёлки. Дюк и Илья снова обсуждали непонятные исторические темы, войны и архитектуру, а Гера задвигала Насе теорию о том, что женщины умнее и сильнее мужчин, и они уж точно бы подгадали время экспедиции под цикл единственного эмпата.

– Уже предвижу, какой будет весёленький поход, – вполголоса сказал Даня Артёму и закусил свою пирсингованную губу.

Тёма решил воспользоваться случаем и поинтересовался у осведомлённого приятеля, что будет делать Новая Москва, когда поймёт, что целый отряд исчез.

– Ну, смотри, я так себе это представляю. Сначала нас все потеряют и отправятся искать. Горбунов – важный человек, его будут искать, пока не найдут. К тому же мы уехали на военном грузовике с двумя солдатами. Что должно ускорить процесс. Когда найдут грузовик с телами, родственникам расскажут, что мы погибли на сталкерстве. Но потом, это я гарантирую, специалисты моей малой родины поймут, что тела принадлежат давно погибшим людям. И нас начнут искать более тщательно.

– Да, звучит логично. Скорее всего, за нами отправят отряд иммунных. У других же нет портативных глушилок.

– Это очень дорого. Иммунные – самый ценный ресурс в мире, Артём. Их никто не отправит гоняться за стариком и парочкой военных, да простит меня Горбунов. Будут искать как-то по-другому…

Мысль, что он "самый ценный ресурс", смягчило сердце Тёмы. Он снова почувствовал себя незаменимой частью экспедиции.

Потом коттеджные и дачные посёлки закончились и сменились мусорными пустырями.

"Наверное, здесь когда-то было поле, – подумалось Тёме. – Такие просторы не могли быть ничем не заняты. Как говорил учитель, природа не терпит пустоты".

Он попытался представить старинное довоенное поле и что на нём росло. На ум приходили картинки из журналов и сцены из фильмов: золотые колосья, зелёные длинные листья. В принципе, при хорошем воображении человек может представить себе поле, состоящее из растений. Но вот электромагнитное поле… Тёма снова вспомнил про компас и свои детские эксперименты, когда вся комната была заставлена кружками с водой и плавающими в них иголками.

"Опять мысли повторяются, что ж такое," – заметил он и постарался переключиться.

Вскоре снова вокруг появились погоревшие дачи, и за ними уже стали вырисовываться привычные всем панельные дома – отряд подходил к окраине какого-то городка. Николаич сказал, что до темноты нужно пересечь центр и заночевать на противоположном краю города.

Они дошли до низких старинных домов и торгового центра с выбитыми стёклами. На фасаде здания ещё остались следы от крепления вывески – курсивные буквы "Галерея". Как понимал Тёма, до Катастрофы очагами цивилизации являлись именно торговые центры. Видишь тц – значит, ты в центре города. Он представлял, что туда стекались все люди, кто поесть, кто купить что-то, кто просто погулять. Тёме иногда очень не нравилось быть иммунным, ему хотелось, как Нася, уметь погружаться в любую эпоху и видеть, как там всё было на самом деле. Не сквозь фантазию режиссеров или писателей, а через глаза обычного человека, чтобы всё было правдоподобно и без лишней романтики. Но этому не суждено было случиться, поэтому он просто фантазировал.

Тем временем на общем голосовании было решено исследовать магазин на предмет важных трофеев – свечей, батареек, обуви и прочего. Отряд забрался в торговый центр, давно вросший в землю по второй этаж, и прошёлся по коридорам.

Всё было разграблено. Абсолютно всё. Каждый магазин, каждая лавка. Кассы раскурочены, стёкла витрин разбиты, повсюду валялись сломаные голые манекены и редкие пустые коробки, а из магазинов с вывесками типа "Одежда" или "Обувь" было вынесено подчистую всё. Тёма прошёл по всем этажам, заглядывал чуть ли не в каждый угол – ничего. Тотальная пустота. Остальные члены команды также ничего не нашли и были в лёгком замешательстве. В Москве на сталкерстве такого не было. Всегда можно было разжиться хоть какими-то трофеями или классной шмоткой. Здесь же было относительно целое здание без признаков взрыва или пожара, но в нём не было ни одной ценной вещи.

"То есть, нам говорили правду. За пределами Москвы ничего нет," – решил Тёма. Ему вдруг стало как-то неуютно от этой мысли и осознания, что они удаляются от дома, где всё-таки была еда, вода и одежда.

Начало смеркаться. Отряд по карте и компасу проследовал до следующего спального района и облюбовал себе панельку для ночёвки: пятиэтажное здание по типу тех, в которых все жили в Москве. В принципе, с портативной глушилкой можно было заселиться и в здание повыше, только вот идти по лестнице с тяжёлыми рюкзаками никому не хотелось. Поэтому все сегодня согласились на классику.

Они заняли весь этаж – нашли подъезд, где в квартирах трупы не лежали в кроватях, и быстро провели уборку в спальнях. Точно, как на обычных вылазках. На улице снова развели костёр и приготовили кашу, используя принесённые запасы воды. Завтра снова придётся искать скважину или колодец. Что они будут есть, когда закончатся хлебцы, Тёма не знал.

Ужинали они на улице при свете костра. Почти как на сталкерстве, только разговаривать никому не хотелось. Не было никаких задушевных разговоров, страшных историй и хихиканья девчонок. Только огонь потрескивал и слышно было, как громко чавкают голодные мужики. Когда огонь погас, все начали расходиться по выбранным комнатам. Все так устали друг от друга, что решили занять отдельные комнаты.

Тёма поцеловал Насю в щёку, пожелал ей спокойной ночи, включил фонарик и побрёл к дивану, рядом с которым он оставил свой рюкзак. Внутри дивана он обнаружил подушку и одеяло, настолько давно не использовавшиеся, что на запах казались новыми. По крайней мере, Тёма так себе представлял запах новых вещей.

Раздевшись, он вытянулся на диване во весь рост. Блаженство. Спина, плечи и ноги так устали, что теперь отдыхали с какой-то самостоятельной жадностью. Покрутившись в постели, Тёма занял самую удобную позицию и прислушался. Тишина. Он решил быстренько подвести итоги дня и заснуть, пока кто-нибудь в соседних комнатах не начал храпеть.

Сегодня на рассвете он ещё старался не разбудить маму и Вадика, тайком выходя из дома. Это было сегодня! Уму не постижимо. Ещё утром он думал, что они пойдут в поход вдвоём с учителем. А потом как всё закрутилось! Их оказалось в отряде восемь человек, с тремя из них он никогда особо не общался… Даня ещё кинулся под колёса грузовика… А теперь он вообще лежит на чьём-то диване в абсолютно пустом незнакомом городе. Где-то рядом засыпает Нася. А на окраине Москвы уже, наверно, догорел грузовик с мумиями… А сколько мертвецов он сегодня видел… Такой трешак! А ещё странный пустой город, где ни одной вещи не осталось в магазине… Но всё-таки это самое удивительное, что с ним случалось за всю его жизнь: он в другом городе, он путешествует. И это только самое начало.

2. Перед штурмом

"Человек заперт в своём теле. И ему невыносимо скучно жить здесь и сейчас. Он ограничен пятью чувствами, которые не позволяют ему видеть всё скрытое разнообразие мира. И если выходной день он проведёт без алкоголя, интернета и книг, уносящих его в неведомые дали, то жизнь ему будет казаться беспросветной, пресной и безрадостной. Сериалы, смартфоны, работа, общение с друзьями, путешествия раз в полгода… Всё это нужно человеку лишь для того, чтобы не оставаться наедине с собой и быть как можно дальше от этого пресловутого "здесь и сейчас". Казалось бы…"

Экран ноутбука вспыхнул неопубликованной записью в паблике и погас. Что было, в принципе, неплохо: Андрей бы всё равно потом пожалел об этом онлайн-нытье. Рядом с ноутбуком стоял остывший кофе, из колонки доносились тихие звуки музыки. Одурманивающе пахло сандалом.

В квартире всё замерло. Спальня родителей пустовала, пока те были на даче, а Андрею на секунду показалось, что пришло вдохновение, способное вытащить его за грань собственного восприятия, поэтому он поспешил занять позу для медитации.

Он лежал посреди комнаты на чёрном резиновом коврике для йоги. Его глаза были закрыты, а лицо напряжено. Он пытался вспомнить, как у него это получалось раньше. Напряжённо соображал, где же находится то самое воспоминание.

Как он же он это делал делал? Ведь должна быть какая-то технология проникновения в другую реальность. Как выглядит искомая информация и как её найти в голове? Это часть мозга, группа нейронов и синапсов? Он ещё больше нахмурил лоб, пытаясь представить нужное воспоминание в виде волны или импульса. Или пучка фотонов, каким его рисуют в научно-популярных роликах на ютубе.

Он пытался представить свой мозг, состоящий из органической ткани и электричества, пытался гнаться за своей целью по коридорам извилин. Вспоминал, как вначале сознание затягивала воронка, как за закрытыми глазами в полной темноте расплывался синий цвет и проявлялись контуры диковинных предметов, а со всех сторон смотрели на него разные глаза: детей, стариков, животных, и на все вопросы находились такие мудрые ответы, даже не ответы, а сразу знание… Но воспоминания были блеклые и уже превратились в пустые слова пересказа, и как ни старался Андрей, у него не получалось ощутить вновь то сладостное медитативное состояние. Ни мантры, ни остановка внутреннего диалога, ни поиск тонкого тела – ничего не помогало, умение выходить за пределы реальности никак не хотело обнаруживаться.

Больше часа бесполезных и мучительных попыток сконцентрироваться и увидеть хоть что-то. Разноцветные видения, перетекающие из одного в другое, ожившие мандалы, голоса мудрецов, мириады глаз, смотрящих на него из глубины веков, прогулки по невиданным городам – всего этого больше не было. Андрей лежал на полу и смотрел в потолок, и дым от благовоний смешивался с пылью в луче солнечного света, пробившегося сквозь шторы. Сопротивление бесполезно. Другой мир его покинул, теперь уже точно.

Раньше всё было проще. Он почти полгода практиковался в медитации, и всегда всё получалось. Правда, тогда у него был наставник… Но не могло же дело быть в этом! Полгода обучения и практик – это не так уж и мало. Андрею тогда уже казалось, что учитель ему больше не нужен, и когда тот не пустил его на занятие за часовое опоздание, Андрей даже немного обрадовался такому финалу. Но напоказ вспылил и ушёл, хлопнув дверью и ругаясь, сквозь зубы. Не такая уж это и точная наука.

"Наконец-то можно заняться куда более важными земными делами", – подумал тогда Андрей и полностью переключился на репетиции со своей музыкальной группой, написание новых текстов и общение с девчонками, с которыми он вместе с приятелями познакомился на концерте. Реальная жизнь поглотила его и закрутила в водовороте событий, встреч и алкогольного угара.

Через пару недель, натусовавшись в мелких клубах Москвы и области и набегавшись в "рейды по тёлочкам", Андрей решил вернуться к учёбе и медитациям с новыми силами. О наставнике он всё ещё вспоминал с раздражительностью и некоторой обидой, поэтому не стал ему звонить и напрашиваться на занятие. Он тогда просто достал с балкона свой черный резиновый коврик для йоги и расположился посреди своей комнаты. Сам справится.

Отправляясь в первое самостоятельное путешествие, Андрей был уверен, что всё будет просто. Он закрыл глаза и приготовился к потоку ярких картинок и волшебных откровений. Но перед ним появилась только стена непонятного тёмного цвета и застыла. Он двигал зрачками за закрытыми веками, пытаясь понять, куда же делись мириады глаз и синий цвет, но стена была повсюду. Вскоре Андрей понял, что никакая это не стена, а просто он видит кожу своих век. К тому же в голове роились мысли о домашнем задании по физике, о предстоящих экзаменах и лабах, об этой невыносимой преподше английского, а ещё о заднице его новой знакомой и о том, что неплохо было бы наведаться к холодильнику. Поняв, что в таком состоянии о плодотворной медитации и речи идти не может, Андрей перенёс это занятие на вечер. Перед сном всегда больше видится.

Но вечером перед глазами была всё та же темнота, а в голове – бытовые вопросы и тексты песен. И на следующее утро. И на выходных. И даже через месяц. Ни трава, ни благовонии, ни шаманская музыка, ни отказ от мяса, ничего не помогало. Всё исчезло.

И вот сегодня ровно два месяца как началась его новая жизнь – пресная, серая, бездуховная и ограниченная пятью чувствами. Он не в депрессии, нет. Просто его окружают люди, которые даже не понимают, насколько бессмысленно такое существование. Люди, которые вечно ходят по кругу, не осознавая этого. Ни к чему высокому не стремятся. По сути – абсолютно бессмысленное существование, первая ступень пирамиды Маслоу. А ведь было Другое…

Первое время после осознания, что дверь в другой мир закрыта, было совсем тяжело. Как будто внутри что-то оборвалось. Как будто родители выгнали из дома. Как будто все веселятся где-то, а тебя не позвали. И время несётся, как бешеное. Не понятно, куда и зачем.

Слишком долго длится это чистилище, из которого он уже почти потерял надежду выбраться. Всё стало плоским и бесцельным. Есть, спать, что-то зачем-то учить, куда-то ходить: вот и вся жизнь теперь, к которой он уже начинал привыкать.

Жалобы на всё вокруг громогласно прервал дверной звонок. Андрей вздрогнул, тихо выругался на внезапный громкий звук, но всё равно собрал расползающиеся мысли обратно в голову и медленно встал с коврика. Перед глазами всё поплыло от резко упавшего давления, и до двери он перемещался практически вслепую, то и дело спотыкаясь о мебель.

Выйдя в ярко освещённый общий коридор, где тошнотворно пахло чьим-то пригоревшим завтраком, Андрей упёрся лбом в дверь, ведущую к лифтам, и посмотрел в глазок. Там, оглядываясь по сторонам и одёргивая джинсовую куртку, стоял коренастый коротко стриженый парень – его однокурсник Ваня Шарко.

Шарко был родом из города Орёл, очень быстро и нечленораздельно говорил и имел раздражающую привычку приходить в гости без приглашения. Андрей часто задавался вопросом, все ли в Орле ходят друг к другу в гости, когда им взбредёт в голову, или это просто Шарко дебил.

Нехотя он открыл дверь.

– Здорово, бруд, – заулыбался орловчанин и полез обниматься к ещё не отошедшему от неудавшейся медитации Андрею.

– Ну, привет, конечно…– проговорил тот проходящему к дверям квартиры гостю, от которого разило дешёвыми сигаретами.

– Как житуха? Чего делаешь? Что сонный-то такой? Кто рано встаёт, тот к обеду уже задолбался? Встрепенись давай! Расширепь окна на кухне, а то что это такое.

Андрей уже пожалел, что открыл дверь этому урагану эмоций и дурацких словечек, но Шарко было не остановить…