Спасти нельзя оставить. Сбежавшая невеста

Спасти нельзя оставить. Сбежавшая невеста
Вера Андреевна Чиркова

Спасти нельзя оставить #1
Леаттия Брафорт, наследница старинного, но обедневшего и потерявшего все привилегии рода, считала себя самой счастливой девушкой города, если не страны. Ее выбрал в жены сам герцог и уже пять лет терпеливо ждал момента, когда юная невеста достигнет совершеннолетия, попутно забрасывая ее подарками, нарядами и цветами.

Счастливая сказка рассыпалась пеплом в тот же миг, когда Леаттия увидела изуверские забавы своего возлюбленного.

С той минуты она желала лишь одного – сбежать подальше от жестокого монстра. И знала наверняка, что мечтает о невозможном, ведь его светлость позаботился о надежных оковах для своей избранницы.

Вера Чиркова

Спасти нельзя оставить. Сбежавшая невеста

Глава первая

– Войдите! – Леаттия привычно отерла платочком слезы и отвернулась от окна.

– Добрый день, ваша милость. – В дверях стояла немолодая, очень худая женщина в сером плаще и черных поношенных шелковых перчатках. – Простите за беспокойство, но у меня небольшой вексель.

– Давайте. – Леа прошла к столу, опустилась на свое место и взмахом руки предложила незнакомке сесть. – Когда ее милость брала у вас деньги?

– Не брала ваша матушка денег, а купила свечи и полотно, – так и не села посетительница. – Для себя, как я поняла.

Женщина положила перед Леаттией расписку на шестьдесят серебряных, быстро оглянулась и ловко сунула девушке свернутую крохотным квадратиком бумажку.

– Что? – Графиня Брафорт ошеломленно подняла взор и увидала сначала умоляющие глаза гостьи, а потом и ее палец, прижатый к губам в немой просьбе о молчании.

– Тут все написано, – склонившись к листку и водя пальцем по строчкам, начала пояснять незнакомка, убедившись, что девушка все поняла верно и слуг звать не будет. Потом еле слышно добавила: – Раньше я прийти не могла… не хотела вас расстраивать.

– Шестьдесят монет меня не расстроят. – Проверив подпись и оттиск печатки, хозяйка достала кошель и услышала над ухом торопливый шепоток:

– Прочтите в умывальне и сожгите… умоляю. Иначе мне не жить.

Не считая, забрала монеты, раскланялась и исчезла так же внезапно, как появилась.

Леаттия разжала кулак, неверяще оглядела нежданное послание и почти сразу увидела свое имя, выведенное до боли знакомым бисерным почерком. Вот этого, совершенно невозможного подарка она никак не ждала от коварной судьбы, и сложный букет эмоций, от безумной надежды на спасение до вновь обострившейся боли потери вмиг расцвел в ее душе, заставив едва слышно застонать. Однако девушка тут же спохватилась, сумела подавить желание расплакаться и, поспешно приподняв подол, сунула конвертик в чулок. А потом решительно направилась в умывальню и в этот раз запирала дверь с особой старательностью.

Постепенно успокаиваясь и начиная обдумывать случившееся, графиня с горечью и раскаянием осознала, насколько сильно рисковала незнакомка. Ей вообще сказочно повезло. Если бы Леа до сих пор оставалась в прежнем неведении насчет любовных предпочтений своего жениха, как всего луну назад, то непременно подняла бы шум и погубила и себя, и гостью. Но теперь, когда юная графиня успела прозреть и побывать на самом дне пропасти, зовущейся безнадежностью, она собиралась в точности исполнить все указания тайного спасителя. Ведь кроме этого непрочитанного еще послания никакой надежды на избавление от страшной участи у нее нет. И даже если здесь Леаттию ждет ловушка, хуже все равно уже не будет.

Просто не может быть ничего страшнее случайно подсмотренной сценки, вдребезги разбившей жизнь девушки и до сих пор стоящей у нее перед глазами.

Мать тогда еще держалась, но к вечеру ей резко стало хуже, и растерявшаяся, перепуганная Леа отважилась попросить помощи у жениха. Разумеется, его светлость герцог Манрех Кайор Брафортский вовсе не сам должен был сидеть возле постели будущей тещи, а прислать лекаря и опытную сиделку, у его невесты к этому времени из всех слуг остались лишь семейная пара, горничная и повар. Да и те устроились всего год назад и проявили необычайное упорство, уговаривая матушку их принять. Но лишь после смерти графини Расельены Гардез Брафорт девушка поняла, откуда они взялись так кстати. И где получают основное жалованье, причем вовсе не за обязанности простых слуг.

А в тот день, не найдя от отчаяния лучшего выхода, Леа накинула темный плащ с капюшоном и побежала во дворец, благо находится он всего в пяти минутах ходьбы.

Сухощавый и длинноносый дворецкий, смерив невесту господина пронзительным взглядом, лично провел ее в парадную гостиную второго этажа и настойчиво попросил подождать, у его светлости важный гость.

И Леа честно ждала, даже в мыслях не допуская возможности выйти из комнаты и лично отправиться искать его светлость. Но вот усидеть на месте не смогла, от волнения за матушку нервно ходила по комнате и в какой-то момент оказалась возле распахнутой двери на галерею, проходящую вдоль всего здания. Безо всякого сомнения шагнула прочь из комнаты, беспокойно прошлась взад-вперед по широкому балкону и, чтобы отвлечься от тяжких мыслей, принялась рассматривать сад и постройки, прикидывая, где будет гулять после свадьбы.

Полный муки женский крик, раздавшийся откуда-то слева, невольно привлек внимание Леаттии, и она опасливо сделала несколько шагов в ту сторону, не зная, пора ли бежать несчастной на помощь.

А едва завернув за угол, оцепенела, потрясенная увиденным. За распахнутыми настежь окнами виднелась очень странно обставленная комната, но это припомнилось Леа значительно позже. В первые мгновения она не могла отвести взора от окровавленной исхлестанной спины нагой женщины и такого же нагого мужчины, с упоением полосующего ее плетью.

Леа смотрела на них всего пару секунд, затем сбежала стремительно, как заяц, за которым гонится стая волков. И только в гостиной, переведя дух, с ужасом поняла, кого минуту назад ей «повезло» лицезреть.

Собственного жениха, герцога Манреха Кайора Брафортского, приходящегося ей настолько дальним родственником, что этого не могло показать даже родовое древо.

Вот в тот миг и рухнуло, как песочная крепость, придуманное ею прекрасное будущее, в котором она сидит на троне рядом с мужем в окружении сыновей и подданных. И хотя далеко не сразу Леаттия до конца осознала, чем грозит ей брак с человеком, развлекающимся таким постыдным образом, но уже ненавидела его так же горячо, как совсем недавно обожала.

Потому и поступила так, как ей более всего хотелось. Опустила пониже капюшон и ушла из дворца.

Ринувшемуся наперерез дворецкому Леа, всхлипывая от пережитого ужаса и омерзения, сообщила, что больше ждать не может, опасаясь не застать матушку в живых. И домчалась до родного дома, не видя ни дороги, ни людей, всего за пару минут.

Мать была еще жива, но очень плоха, и Леаттия в одиночестве просидела рядом с ней два часа, оплакивая и ее веру в то, что дочь удачно пристроена, и собственные разбившиеся мечты.

А ведь и раньше доходили до нее намеки и сплетни, хотя и редко, герцога в Югрете боялись просто до дрожи. Но тогда юная графиня не придавала им никакого значения, народ всегда сплетничает о своих правителях и зачастую плетет несусветные небылицы. А вот после той, несостоявшейся аудиенции Леа припомнила все. И скоропостижную кончину первой жены Манреха, якобы упавшей из окна в заросли гигантских кактусов, и слишком быстро исчезающих из дворца герцогских фавориток. Нет, ни одна не умерла, все они уехали по вполне безобидным причинам. Наследство, замужество, уход в монастырь. И ни одна больше не появилась в Югрете.

Леа всхлипнула еще горше, осознав, что ей самой даже бежать будет некуда, ведь у нее не осталось больше ни одного из близких родичей.

А потом появился встревоженный герцог, окинул настороженным взглядом комнату, опухшее от слез лицо невесты и, заметно успокоившись, начал уверенно раздавать приказы и гонять посыльных. Леаттию отправили умываться и обедать, возле постели умирающей уселась опытная сиделка в крахмальном чепце и фартуке, слуги принялись готовить гостиную и спальни для тех, кто приедет проститься с графиней Брафорт, кровной праправнучкой великого герцога Юлиара Брафортского.

Никто в герцогстве не знал точно, отчего в древности, после трагической гибели очередного герцога Брафорта, титул и власть наследовали не его дочери, а сыновья троюродной сестры, но спорить с задиристыми вояками Кайорами, имевшими в тот момент под рукой больше трех тысяч хорошо вооруженных ратников, не рискнул ни один из законных наследников.

С тех пор уже почти триста лет потомки Юлиара числились просто графами, постепенно беднели и вымирали. Но пять лет назад Манрех пожелал снова соединить разошедшиеся когда-то пути двух старинных родов. Он действовал очень решительно: едва Леаттии исполнилось пятнадцать, приехал с предложением помолвки, уверенно пообещав, что не будет настаивать на свадьбе до третьего совершеннолетия невесты.

И граф Брафорт вынужден был дать согласие, еще не зная, что дожить до этой свадьбы не суждено ни ему самому, ни его жене.

Леаттия горько вздохнула и усилием воли задвинула подальше эти воспоминания. Помочь родителям она уже ничем не могла, но нужно было попытаться спасти хотя бы свою судьбу.

Стыдно вспомнить, как глупа и доверчива она была. Впрочем… она и до сих пор такой осталась, раз намеревалась прочесть принесенное незнакомкой с полей вечности письмо и даже заранее ему верила.

Но, как вскоре оказалось, не верить не было никаких оснований. В написанной рукой матери записке были намеки на события, которых не могли знать посторонние, а оттиск печатки полностью совпадал с кольцом, которое уже почти луну украшало палец Леаттии.

Второй листок был исписан незнакомым, нарочито безликим почерком и состоял всего из пяти четких указаний, каждое из которых графиня сразу же признала непреложным и потому намеревалась выполнить как можно точнее.

– Чай будете пить, ваша милость? – заглянула в комнату крепкотелая женщина средних лет со взглядом ищейки.

– Спасибо, Берта, – кротко поблагодарила хозяйка, как обычно сидящая в кресле у окна, – пока не хочу. Схожу в склеп, помолюсь за матушку, тогда и пообедаю.

– Может, хватит уже истязать себя? Ваша милость скоро на тень станет похожа, – с деланой жалостью вздохнула шпионка, но в ее взоре не промелькнуло и искры сочувствия.

– Еще несколько дней, ты же знаешь закон, – уныло выговорила Леа, изо всех сил стараясь ни в чем не отступать от сложившегося за эти дни порядка. – Но ты можешь посидеть в зале прощания и выпить горячего чаю, если возьмешь с собой корзинку. Там и в самом деле прохладно.

– Прихвачу и на вашу долю, – так же привычно отозвалась Берта, и Леа тихо усмехнулась ей вслед.

Служанка непременно все возьмет и не забудет бутылочку с малиновкой, которую считает лучшим средством от простуды, даже не догадываясь, что Леа уже высыпала туда несколько порошков снотворного.

И все остальное успела приготовить, хотя и носилась по спальне, как белка. Надела на себя самую простую и удобную одежду, взамен нижних юбок – пару темных отцовских штанов плотного полотна, а вместо обшитого оборочками и кружевом корсажа – три темные блузки и замшевый отцовский охотничий жилет, в карманы которого рассовала все самое ценное. Сверху с трудом натянула юбку для верховых прогулок и самое простенькое и темное из материнских платьев. Хотя за последний месяц Леа сильно исхудала и собственные наряды висели на ней как с чужого плеча, но даже они не налезли на все надетое ранее.