Мы обязательно встретимся

Проваливаясь в сон в десять вечера, я снова пыталась представить, что случится завтра: это всё затянувшийся сон, и я проснусь здесь же, в своём доме, или кошмар продолжится.

А как же мои ученики, мои родители? Где я для них? Возможно, в моём сегодня, в лучшем случае, нашли моё тело. А в худшем? Нет, даже думать не хочу. Подождём до завтра. Главное – уснуть.

Если я останусь с семьёй Гордеевых, пойду на встречу с милиционером. Он представлялся мне грузным, пузатым, потливым дядькой лет под пятьдесят, который спокойно заканчивает службу в маленьком и тихом селе. Будет мурыжить меня до вечера, а хуже того, пытать заковыристыми вопросами, выводить на чистую воду. Конечно, он не поверит в моё беспамятство и замучает всякими проверками. Как иначе – такая обуза свалилась! Пусть мучает, или, как неприветливая медсестра, сделает выговор, я готова до последнего стоять на своём – ничего не помню и всё тут.

Скорее бы завтра… Пусть я проснусь на своём диване в этом доме, но в моём настоящем. А моё ли это настоящее?..

Саманта Смит (1972-1985) – американская школьница-активистка, стала всемирно известна во времена холодной войны благодаря своему письму генеральному секретарю ЦК КПСС Ю.В. Андропову.

Глава 4. Мода – 80

Утром я проснулась от пронзительного лая Тимошки и поняла, что в обратный путь домой – в 2018 – я не отправилась. На заре пару часов назад меня разбудил шум на кухне. Уже тогда всё стало ясно, но я решила, стоит уснуть снова, и фокус получится. Не повезло.

Пёс не замолкал, истерично рвал цепь и тявкал на непрошеных гостей. Неужели сам участковый первым решил пожаловать? В окно гостиной настырно затарабанили. В доме образца 1980 года рамы были крепкими, и волноваться за их сохранность не приходилось.

Я посмотрела на соседнюю кровать. Наташа лежала с открытыми глазами и вставать не торопилась. Мы переглянулись и только тогда она, подтянув расшитую узором лямку белой ночнушки, села на край кровати, вцепившись в одеяло.

– Кто это может быть? – почти шёпотом спросила я. – Участковый?

– Вряд ли, – Наташа посмотрела на круглый металлический будильник, который показывал семь утра. – И дома никого нет, кроме Вари.

– Идём, посмотрим, – предложила я после того, как настойчивый стук повторился и послышался хриплый женский голос: «Хозяева!»

Мы подошли к окну. Наташа открыла створку, а я притаилась рядом с телевизором на длинных ножках, выглядывая на улицу так, чтобы меня саму не было видно.

Под окном стояла худощавая женщина в рабочей одежде.

– Взрослые дома? – сердито спросила она.

– Нет, – чуть слышно ответила Наташа и помотала для убедительности головой. – А что передать?

– Что передать? – тётка пискляво передразнила Наташу и по-боевому упёрлась руками в тощие бока. – А не видишь сама, что передать?

Наташу взяла оторопь. Похоже, она, как и я, не привыкла к грубости в селе хоть от кого-нибудь.

– Тварина-то ваша утащила у нас курицу!

– Хорошо, я передам, – пропищала Наташа.

Наверное, она представила, как утренняя скандалистка сейчас вломится в дом и будет требовать немедленно отдать ей деньги за пропавшую пернатую живность.

– Кто там?

В гостиной появилась заспанная Варвара. На ходу она натягивала длинный, в крупных цветах халат на ночнушку, которая выдавала небольшой животик и полные бока. Наташа со вздохом облегчения отошла от подоконника, уступая место сестре.

– Здравствуйте! – крикнула Варя, раскрыв окно полностью.

Настырный ветерок тут же свободно прорвался в комнату и принёс лёгкий запах липового цвета. Старшая сестра нагнулась и опёрлась загорелыми руками о широкий подоконник. Чуть не опрокинула кружку со свежими тёмно-красными ягодами клубники. Видимо, бабушка оставила девчонкам утреннюю добычу.

– Чего Ветошкиной надо? – обернувшись, шепнула она Наташе. Та не успела ответить, как тётка, не меняя позы, продолжила напряжённые переговоры:

– Ты ведь старшая будешь?

– Я, – зевнув, ответила Варя.

– Хозяева дома?

– Нет, только крепостные.

– Чего?

– Что передать-то? Говорите.

– Скажи отцу, пусть деньги занесёт вечером.

– Какие деньги? – Варя тотчас проснулась, как будто страшно удивилась, что за связь может быть у отца с соседкой-хабалкой?

– За курицу!

– Не знаю никакую курицу, – уже спокойно ответила Варя.

– Какую ваша тварь распотрошила.

– Какая тварь? – Варя снова высунулась из окна.

– Кошка ваша!

– Кто сказал?

Похоже, Варваре доставлял удовольствие странный диалог, а тётка закипала.

– Ослепла что ли? – Она отступила в сторону и показала на землю у забора. На траве валялись белоснежные перья и пух.

– А-а-а, это, – протянула Варя. – Ничего не доказывает. Знаете, чья-то кошка утащила и к нам, мы ж через два дома соседи, к нам любой живности сподручнее от вас куриц таскать.

Наташа на цыпочках отошла к дивану и внимательно слушала разговор. Её указательный палец скоблил большой. Она то и дело тревожно поглядывала на меня, покусывая тонкие губы.

– Ух, вечером ещё приду! – Ветошкина развернулась и, хлопнув дверью ушла. Тимошка буркнул ей вслед и затих.

– Говорила я бабушке, закрой нас на засов, – зевнув и потянувшись, сказала Варвара. – Ну куда мы в такую рань пойдём? Давайте дальше спать? Хотя вам, Соня, скоро в участок идти.

– Ой, – я разволновалась. – Варя, бабушка ваша сказала, вы меня проводите.  И вот ещё… меня докторша просила к ней сначала прийти.

– Да, конечно, давайте я с вами, – живо отозвалась Варя. – Я как раз в столовую за хлебом пойду. Вы когда-нибудь ели серый хлеб?

– Нет.

– Очень вкусный! – Наташа включилась в беседу. – Варя, я тогда пойду после завтрака цветы в палисаднике полью.