Иная кровь

Последние слова предназначались Каю. Он замер, мечтая слиться с камнем за спиной, но в голову не приходило ни одной спасательной мысли. Впрочем, одна все-таки промелькнула. А что если закрыть крышку люка, оставив под ней и Никеля, и тех страшных безногих, которые теперь, наверняка, будут сниться ему до конца жизни. А потом вернуться в кровать и сделать вид, что никогда не был у кислотного озера и о страшном секрете гномов не знает. Наверное, если бы Кай был уверен, что безногие разорвут Никеля на части, то так бы и поступил. Но гномы были живучи, а Никель еще и крайне везуч; по крайней мере, в карты он Кая всегда обыгрывал. Поэтому Кай благоразумно присел на камень и принялся ждать гнома. Стоять он не мог. Колени предательски дрожали, ноги хотели бежать, а сердце трусливо стучало.

Первым делом Никель захлопнул крышку люка и с помощью ручной лебедки опустил на нее огромный валун. Оказалось, все это время камень висел над головой Кая, держась на потертой веревке. Разобравшись с «замком», Никель подошел к Каю и завис над ним, угрожающе уперев кулаки в бедра. Его грязное, мясистое лицо не обещало ничего хорошего.

– В молодости никто не замечает ценности жизни, – философски заметил гном. – Даже гомункулы. Тебе когда-нибудь отрывали ухо?

Кай сглотнул.

– Никель, я нечаянно, – попытался оправдаться он. – Заблудился, тебя увидел и пошел следом. Все собирался окликнуть, но как-то не получилось.

– Ухо отрывается очень легко, – продолжил Никель, не сводя глаз с Кая. – Нужно только знать, где надрезать кожу ногтем. Потом резко дернуть верх и чуть в сторону. Не думаю, что для гомункула это будет большая потеря.

Рука Никеля потянулась к его голове, и Кай подскочил, не зная, как поступить – убежать или затеять драку? Оба варианта были чреваты неприятностями. Несмотря на малый рост, гномы обладали невероятной физической силой, и Каю ни разу не удалось одолеть кого-нибудь из них в шуточных драках.

Он яростно задышал, испепеляя взглядом Никеля. Как бы там ни было, но рвать себе ухо он не позволит.

– В любом случае, – невозмутимо продолжил гном, – заниматься этим будет Тиль. Хотя, думаю, он просто прижжет тебе пятки. За любопытство.

– В любопытстве нет ничего плохого, – успокоившись, что немедленного наказания не последует, Кай осмелел. – Тупэ говорит, что это ценное качество и признак сильного интеллекта.

– Ха! – хохотнул Никель. – Ты его больше слушай. Ему-то самому пять раз пятки прижигали, вот он и старается других подставить.

Угроза явно миновала, и Кай попробовал подольститься к гному, слабо надеясь, что тот ничего не расскажет Тилю.

– Давай я сумку понесу, ты, наверное, устал.

Никель смерил его взглядом, хмыкнул, но сумку отдал.

– Утром ты свое получишь, даже не надейся. А сейчас надо сваливать отсюда, пока гомозули не появились.

Гном с лампой двинулся первым, Кай с сумкой побрел следом. Упоминание гомозулей заставило его прибавить шагу и стараться не выходить из светового круга. Свет был единственной защитой от опасного пещерного монстра.

Глава 5

Миновав озеро, они вновь погрузились в лабиринт пустых выработок и естественных тоннелей. На этот раз шли быстрее: Никель не был нагружен поклажей, а Кая подхлестывал страх. И не только перед гомозулями. Таинственные пленники без ног прочно поселились в его сознании и теперь мерещились в каждой тени, бросаемой тусклым светом на мокрые известняковые стены. Фантазия рисовала мрачные картины, ни одна из которых не казалась убедительной.

Кай не выдержал первым.

– Они враги, да?

Никель угрюмо молчал, даже не замедлив шага.

– На вас напало соседнее племя, была жуткая сеча, мертвых сожгли, а раненых вылечили и заставили работать? – предложил Кай еще одну версию.

– Хочешь второе ухо потерять?

– Меня все равно накажут, Ник, – Кай заглянул гному через плечо. Это было не трудно. Он также легко мог плюнуть гному на макушку, как и посмотреть ему в глаза, немного наклонившись вперед.

– А ты храбрый! – добавил он. – Когда эти уроды из ямы полезли, я думал тебе конец. А ты не растерялся, хватанул их по пальцам, молодец. Будут знать, как на гномов руки поднимать!

Никель издал неопределенный звук. Сначала Кай решил, что тот подавился, но потом понял – гном смеялся.

– Интересно, все гомункулы идиоты, или ты такой случайно получился?

– Тупэ говорит, я исключительный, – Кай широко улыбнулся, чувствуя, что гном клюнул на уловку.

– Подравненные они, – беззлобно сказал Никель, видимо осознав, что от любопытного гомункула легко не отделаться.

– Как? – не понял Кай.

– Подравненные – это те, которых подравняли, – терпеливо повторил гном. – В основном, воры, но и враги семьи есть. Мы раньше ближе к поверхности жили, а Тиль не всегда хорошо с местными бандитами ладил. Вот и нажил врагов. Багровый Клан до сих пор золото за его голову обещает.

– Они пытались убить Тиля?

– Ага, – кивнул Никель и, достав лепешку из кармана, принялся жевать. – Или обокрасть. Запомни, парень, горных людей может обокрасть только тот, кто сам из нашего племени. Каким бы талантливым и удачливым вором ты ни был, но, если ты переросток, в горах тебе делать нечего. Это наша земля, и всех, кто нарушит ее границы, ждет наказание.

– А кто такие переростки? – спросил Кай и тут же прикусил язык. На висках выступил пот, а в горле пересохло. Интуиция подсказывала, что некоторые вопросы задавать не стоило.

– Спросил бы лучше про наказание, – довольно хмыкнул Никель. – Но так как ты у нас бестолочь, отвечу детально. Переростки – это все, кто выше головы нормального горного человека. Ты, вот, гомункул-переросток, а есть люди-переростки. Они нас не трогают, мы их не трогаем. Если же с мозгами, у как тебя, плохо, то переростка подравнивают.

– Что значит «подравнивают»? – прохрипел Кай, с ужасом догадываясь о смысле слов гнома.

– Отрезают ноги, – ответил Никель и посмотрел в глаза Каю. Спокойно так посмотрел, с намеком.

– Всем, кто нарушил наши законы, мы отрезаем ноги. Так они становятся «нормального» роста. Если «подравненный» выживает, его судят и назначают срок, в течение которого он будет работать на семью. Как правило, это год. Колоть уголь мы их не ставим, толку от них там мало. На руднике есть несколько самоцветных жил, обычно рядом с ними ямы с подравненными и устраивают.

О том, сколько таких ям в шахте Тиля, Кай спрашивать не стал. Его интересовало другое.

– И много… выживают? То есть, я хотел спросить, кого-нибудь освобождали из подравненных?

– Ну, – Никель задумался. – На нашем руднике таких не было, но вот на каменоломне Швеца Семикрыла в прошлом году один счастливец свое отработал. Его даже к поселку провели, хотя обычно подравненных до выхода отводят, а дальше сам. Так-то. Нельзя переходить дорогу нашему брату. Мы за себя горой!

И Никель принялся с жаром рассказывать, чем горный человек лучше переростка. Кай молча шел рядом и слушал, как громко стучит сердце. Слишком громко. Он думал, что знал о гномах все. Они казались немного жадными, черствыми, властными, ни никогда – жестокими! Что же это получалось?

Кай незаметно сделал шаг в сторону, отодвигаясь от Никеля. Таинственный гомозуль, которого он никогда не видел, вдруг резко перестал быть самым опасным обитателем пещер. И прижигание пяток вопросы больше не вызывало. Если гномы рубили людям ноги за кражу, то почему они не могли жечь им пятки за любопытство? И почему Соломон решил вырастить гомункула именно в этих пещерах? Впрочем, сложнее был другой вопрос: почему Кай проснулся раньше положенного срока и, тем самым, обрек себя на годы рабства у гномов? В то, что колдун Соломон явится за ним в ближайшее время, уже не верилось. Скорее всего, придется колоть уголь в шахте Тиля Голубоглазого весь срок. Когда он должен был проснуться? В двадцать, тридцать лет? А ведь можно было спокойно проспать эти годы!

«Ты, как капля воды, стекающая по стене, – подумал Кай, мрачно шагая за Никелем. – Начнешь с большей высоты – и тебя размажет по камню прежде, чем ты доберешься до низа. Упадешь с меньшей и станешь лужей при условии, что тебе повезет встретить таких же. Мне здесь не место. Нужно выбираться».

Широкая спина Никеля с размахом врезалась ему в грудь. Гном развернулся и без объяснений вдавил кулак Каю в живот. Пока тот пытался втолкнуть в себя воздух, отгоняя плохую мысль садануть в ответ, Никель толкнул его к стене, за отвалившийся камень, и сам нырнул следом.

– Дурень, смотри, куда прешь! – зашипел гном, кивая в темноту. – Я бы тебя, конечно, с удовольствием гомозулю скормил, но Тиль меня точно заставит босиком по углям гулять, если Соломон явится, а от тебя даже костей не будет.

– А что там? – шепотом спросил Кай, но, получив затрещину, заткнулся.

– Гнездо, разве не видишь? – зашипел Никель. – Матка и с ней трое детенышей.

Кай вытянул шею и вгляделся во мрак, но со зрением гномов соперничать было трудно. Темнота как темнота. Приметных звуков или запахов тоже не раздавалось. Никель стянул с себя плащ и плотно замотал в него лампу, отчего пещера превратилась в необъятную пропасть. Стены исчезли, пол и потолок тоже. Кай крепко ухватил Никеля за рукав, преодолев злость и брезгливость. Выживание в списке его краткосрочных целей стояло на первом месте, а остальные чувства могли подождать.

– Туда! – кивнул гном, указывая в точку, которая ничем от других точек непроницаемого мрака не отличалась. – Там есть проход в заброшенную штольню. Я в ней уже лет пять не был, но сквозь нее можно выйти к третьему забою. Если, конечно, обвалов не случилось. Держись за рукав, пойдем без света.