Застывшая слеза

– Кто принимал? Женщина?

– Да нет, есть у нас один – Юрков.

Бог ты мой! Ему все глазки строят. Преподы они разные. Знать мало, уметь надо.

– Ну, не переживай, еще не всё потеряно. Можно же пересдать, – утешительный приз рядом.

– Ага, еще гоняться за ним, много чести. Скоро Новый год, не до этого будет.

Новый год! А у него ни подарка, ни ёлочки, время-то идёт. Всё из-за этих проклятых алмазов. Причем тут камни, если рядом чистейший бриллиант. В гневе она еще краше. Бусинки блестят, губки трубочкой.

– Остался последний экзамен. История первобытного общества. – У Солдатовой на уме одна учёба.

– Ну, это запросто.

– Сплюнь три раза.

– Тьфу, тьфу, тьфу.

– Одними знаниями далеко не уедешь. Уметь надо, блат нужен.

Ботаники крепко обиделись. Пушкинка переполнена. Так всегда во время сессии. Обычно тут выставка – юноши и девушки на любой вкус. Не ярмарка тщеславия, но всё же. Но в это время негласно объявляется мораторий на всё это. Ваське, как почётному ботанику, достался уникальный экспонат. Какие уж там алмазы, если рядом Солдатова Мария. Нет, ошибочка вышла – ботаник уже не здесь. Он и без сессии устремился в древние века. И что он там потерял?

– Какие, к чёрту, алмазы, если есть еще и литий…

И руки сами по себе потянулись к волосам – они на месте. Но про литий он помнит. Про литий и тугтупит…

Сегодня Солдатовой что-то нет. Странно, обычно она каждый день в Пушкинке. Без конца ей звонит – абонент недоступен. Не весть что подумал – ни один вариант не подходит. А вдруг хулиганы напали? Они же не смотрят, ботаник ты или нет, всех подряд мочат. В мозгу тревога, у неё временно заблокировано. И где её носит? Ха, наш герой уже права качает. Ему, какое дело, мало ли где она бывает. На часах уже шесть. Семь. Восемь уже! А Солдатова так и не появилась. Что делать? Может, в милицию позвонить? Или всё же не стоит? Тринь-тринь!

– Абонент на связи.

Есть контакт!

– Да! – она жива!

– Ты куда пропала?! Почему телефон отключила?

Она ему жена, невеста? Что он себе позволяет?

– А?! Никуда я не пропала – в «Модуне» я, Новый год у нас! – что-то голос у неё другой.

То есть тон.

– Хоть предупредила бы. Я же беспокоился.

– Еще чего, да и некогда было.

– Мда.

– Ну, пока!

– Пока.

Приехали. Знай свое место. Ты вспомни – сколько тебе лет? Она, видите ли, на дискотеке. О нём даже не вспомнила. После этого, какие могут быть свиньи, ёлки-палки. Точно! Свинья. Надо ей подарок выбрать. Чуть легче стало. Не стоять же здесь, домой пора.

И дома ему не сидится. Ходит взад-вперёд как заведённый, тоже мне Ленин в раздумьях. Небось, очередную революцию задумал. Или теорию эволиции решил окончательно добить. Лёг было спать, что-то сон не идёт, а ночь длинная. Это уже не прикольно. О чём еще подумать? Алмазы – нет, нет, надоело. О Солдатовой? На ночь глядя, это вредно.

Трудяга-мозг не отключается. Сбой системы, работает вхолостую. Разные картинки, отрывки – всё подряд. Кино длиною в целую ночь. Персональный «Нон-стоп». Всё смешалось в домике-черепке – кристаллы, алмазы и еще литий…

С литием всё понятно. А что за зверь – этот тунгузит… вернее, тугтупит. Кстати, он что-то новое придумал – тунгузит. Это надо запомнить.

Тугтупит (олений камень) – редкий коллекционный минерал класса силикатов, фельдшпатоид, силикат натрия, алюминия и бериллия. Название дано по урочищу в Гренландии и означает «олений камень». Открыт в 1960 году на юге Гренландии. Помимо Гренландии встречается также в России (Кольский полуостров) и Канаде.

Однако какой красивый минерал! Розовый, няшный. Вот бы его всучить Солдатовой вместо свиньи. Берестов когда-нибудь наткнётся на такой минерал, который всем минералам минерал. И назовёт его тунгузитом. В мозгу мониеносно вырисовывается некий маршрут: Якутск – Красноярск – Ванавара – Москва – Нуук.

На другой день то же самое. Ничего не хочется. Когда он в последний раз просто так валялся в постели? Бесконечный день. Телевизор, газеты, опять телевизор. Дальше фантазия отказала. Лежит с выпученными глазами – ни жив, ни мёртв. Опять ночь! Самое время для разбоя и любви. Васина же единственная радость – это сладко спать, и то отняли. Разве это справедливо?

– Аты-баты, шли солдаты. Сейчас у меня глаза вылезут. Спать хочу! Солдаты. Солдатова. Всё из-за неё! – он уже кричит.

– Это и есть ваша хвалёная любовь? Да ну её к лешему! – и кому это он жалуется.

Тут тоже талант требуется и время.

– Ага… – тут же замолк.

Наконец-то!

– Сатанинский камень. Земли подарок. Земли! – нет, ошибочка вышла. – Опять! Глаза вылезут и всё. Спать хочу.

Счастье – это когда ты спишь, а остальное можно пережить. Всё бы отдал, лишь бы уснуть. Даже если знаменитый алмаз алмазов «Куллинан» дадут взамен сна, он откажется, не раздумывая. А тугтупит никто и не предложит.

На третий день по аптекам прошёлся. Снотворное, оказывается, только по рецепту дают. Успокоительное купил. Он и без этого спокоен. Телефон отключил. Пусть теперь Солдатова беспокоится. Он еще на что-то надеется?

Третья ночь была сущим адом. Несколько раз хотел скорую вызвать. Те быстро на Котенко, в психушку, отправили бы, а там быстро успокоят, заодно и с мозга всё скачают. Тогда какие там алмазы да аномалии, и Маша Солдатова. Кому нужен безмозглый ботаник.

Спать! Елю Черкечек… Один, два, три. Дорога в преисподнюю. Северо-западнее от Айхала. Практика Солдатовой. Спать хочется, спать. Литий под Донецкой областью. Всё заминировано. А как его добывать, если еще триста лет уйдёт на разминирование? Лучше в Нуук улететь тугтупит искать. Стоп! Там же литий! Вот почему оранжевый дирижабль нацелился на Гренландию.

«Секс с Анфисой Чеховой» – пищалка, а не женщина. Спать. С Анфисой? Тьфу, с Машей? Она же еще дитя. Он, до каких пор, себя беречь и для кого? Спать хочется. Какой там секс, если третий день бодрствуешь. Так, значит сыр-бор только из-за лития? Кто литием владеет, тот миром, считай, правит. Как доставать литий, если вся земля заминирована и нашпигована многочисленными телами?

Эту ночь он вряд ли забудет. Впервые в жизни позавидовал своим приятелям – рядом с женой спокойней. Как-никак живая душа рядом. Перед смертью все равны, но умным тяжелее умирать. Лучше уж ничего не ведать, пожил да помер, а тут раньше времени переживаешь, эту самую смерть на себя меришь. Вдруг в мозгу вырисовывается нежелательный образ иностранного агента, который на чужбине из-за мучений совести лишился сна. Он понимает, что чел этот поэт, но никак понять не может, почему этого поэта агентом обзывают. У Берестова определённо крыша едет. Он, похоже, уже бредит.

Причём тут смерть? Он же не собирается прямо сейчас умирать. Это только в далёкой перспективе. Все умирают. Этот товарищ в красном свитере тоже? Стоп! Кто это вышел из стены и расхаживает тут? Что это? Померещилось? Лица не видать. На привидение не очень похож, но на живого человека тоже. Где вы видели человека, легко проходящего через бетонную стену? Да, пусть ходит, будет компания для Васьки. Может, он и есть иностранный агент?..

Это всё город виноват. У себя в деревне после тяжелого физического труда поневоле заснёшь. У себя в деревне… Илка. Руслан. Вовка. Это они здесь часть его деревни. Они от прошлого раза еще не оправились. Однако он соскучился по ним. А что если выпить? Это же почти снотворное. В магазин вышел бы – сил нет. Ни души, некому даже водичку подать, разве что привидение попросить. А вот и он в своём красном свитере. Иностранный агент стихи, наверное, собирается читать. Когда же завтра?

Кстати, сегодня какое число, когда у Солдатовой последний экзамен? Мать! «Донормил-доксиламин» несколько штук выпьет. Тогда завтра быстрей наступит. Затем «Фенотропил» примет и будет, как огурчик. 2006 год надо проводить. Год был так себе – ни тебе призов, ничего примечательного. Будем надеяться, что новый год компенсирует это.

Лишь бы Солнце не погасло