Безутешный счастливчик

Безутешный счастливчик
Венедикт Васильевич Ерофеев

Биографии, автобиографии, мемуары
Венедикт Ерофеев вошел в историю литературы как автор культовой андеграундной поэмы «Москва – Петушки», которая переведена уже более чем на тридцать языков. Казалось бы, творческое наследие Ерофеева не слишком велико: «Записки психопата», «Вальпургиева ночь», эссе о Розанове и еще несколько произведений малой прозы. Между тем значительная часть наследия писателя – это дневники, которые он вел с конца 1950-х годов: сохранилось более 30 блокнотов и тетрадей, где записи биографического характера перемежаются записями по случаю, цитатами из книг, песен и бесед, анекдотами, каламбурами, своими и чужими сентенциями, и т. д., становясь по существу творческой лабораторией. Для поклонников Ерофеева – это поистине бесценный материал. В настоящем издании представлены фрагменты из дневников разных лет, включая ранее не публиковавшиеся записи 1980-х годов.

Книга содержит нецензурную брань

Венедикт Ерофеев

Безутешный счастливчик

Из записных книжек

Серийное оформление Андрея Рыбакова

Оформление обложки Валерия Гореликова

В оформлении обложки использована фотография работы Александра Кривомазова

Автор идеи Игорь Сухих

Составители ИГорь Сухих, Алла Степанова

Издательство признательно наследникам Венедикта Ерофеева за согласие на публикацию и за предоставление электронного набора.

Книга подготовлена при участии издательства «Азбука».

© Венедикт Ерофеев (наследники), 2023

© И. Н. Сухих, составление, 2023

© А. С. Степанова, составление, 2023

© А. Н. Кривомазов, фото, 1982

© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство КоЛибри

* * *

Профессор из Петушков

Предуведомление составителя

Многим кажется, что писатель Ерофеев убит своим героем Веничкой и что его творческое наследие совсем невелико. «Он вообще был невероятно талантлив, и я думаю, что реализовался хорошо если на один процент, – заметил сосед и свидетель его последних лет, физик А. Леонтович. – Моя жена говорила ему по поводу „Петушков“: „Ты как Терешкова, полетел один раз – и все“. Он прямо весь изворачивался – ему было очень обидно, – но ничего не говорил».

Эта книга – плод бедного богатства, попытка доказать, что дело обстоит не совсем так.

Оказывается, юродствующий герой поэмы «Москва – Петушки» – лишь одна из масок Венедикта Васильевича Ерофеева, который не только с золотой медалью окончил школу, но вполне мог претендовать на должность профессора далеко не заштатного университета. Пожалуй, литературу Серебряного века он знал лучше многих профессоров. Но, кроме этого, интересовался историей и музыкой, философией и еврейским вопросом. Не говоря уже о таких специальных вещах, как цветоводство и третья охота (так упомянутый в «МП» В. Солоухин называл сбор грибов). Свидетельством всего этого, фундаментом недо- и непостроенного остались записные книжки, которые В. Ерофеев вел с конца 1950-х годов.

Ерофеева-записочника систематически издавали дважды. Два тома записей 1960–1970-х годов вышли под редакцией А. Яблокова в славящемся своим антифилологизмом издательстве «Захаров» (2005, 2007). Предполагавшийся третий том (1980-е годы) так и не появился.

В. Муравьев в покойном «Вагриусе» («Бесполезное ископаемое», 2001, и несколько переизданий) выковырял изюм из булки, отобрал – вне всякой привязки ко времени – наиболее вкусные цитаты, афоризмы и изречения, превратив Ерофеева в профессионала-ирониста вроде Станислава Ежи Леца или Сергея Довлатова из «Соло на ундервуде». Так, впрочем, не раз издавали Чехова, Илью Ильфа.

Однако структура ерофеевских записных книжек, как, впрочем, и чеховских, и ильфовских, сложнее. Это не только «творческая лаборатория», но и телефонная плюс долговая книги, и тетради для конспектирования прочитанного, и фенологический плюс интимный дневник, и история известной болезни.

В нашем издании предложен третий, компромиссный путь: в огромном корпусе записей (более 100 авторских листов) обнаружить сквозные сюжеты ерофеевской жизни и комментарии к его главной книге, наброски ненаписанных книг и неизданных антологий, любовь к одному и идиосинкразию к другому. В общем – психологический портрет неуловимого Венички («Беги, Веничка, беги!»).

Так постепенно сложилась структура книги. В первом разделе из потока записей выделен собственно дневник, прихотливая вязь жизни Венедикта Ерофеева, привязанная к хронологии. Одновременно курсивом представлены записи, в которых на основе биографии уже строится предварительный образ, тот, который мы видим в знаменитой поэме. Хотя нет никакой гарантии, что «Я» этих кратких афористических набросков не относится к другим, так и не воплощенным замыслам.

Остальные главы строятся на лейтмотивах, повторяющихся темах разной степени важности. Хронология здесь не имеет решающего значения, хотя отбор все равно делался на основе дневниковых записей и, значит, как-то привязан ко времени. Однако нужно помнить, что датировку записей, их шифры и подтексты далеко не всегда можно установить. Ерофеевские записи нередко идут с нарушением хронологии: они либо вносились позже самого события, либо занимали свободное место в тетради. Составителям пришлось учитывать и то, что некоторые герои-современники В. Ерофеева еще здравствуют, поэтому время для публикации тех или иных фрагментов еще не пришло.

Эпиграфы к разделам большинство заинтересованных читателей должны помнить наизусть. Автор все-таки привязан, прикован, пришпилен к своей знаменитой книге.

Предлагаемое издание – это и «Ерофеев в жизни», и «Ерофеев contra Веничка».

Льщу себя надеждой, что книга избранного из записных книжек (а это примерно треть изначального объема) существенно скорректирует образ автора поэмы «Москва – Петушки», которому поверили многие мемуаристы.

Просматривая уже готовый том, я почему-то вспоминал горькие вопросы Достоевского, которыми оканчиваются «Записки из Мертвого дома»: «И сколько в этих стенах погребено напрасно молодости, сколько великих сил погибло здесь даром!.. Ведь это, может быть, и есть самый даровитый, самый сильный народ из всего народа нашего. Но погибли даром могучие силы, погибли ненормально, незаконно, безвозвратно. А кто виноват? То-то, кто виноват?»

Издание этой книги по разным причинам растянулось – с большим перерывом – на пять лет. Надеюсь, когда (и если) дело дойдет до серьезного, с претензией на академизм, издания записных книжек, составителю могут предъявить список не злостных искажений, а добросовестных заблуждений.

«Вон… вон, Ерофеев из нашей Сорбонны!»

    И. Сухих
    2018–2023

Я

Беги, Веничка, беги!

Биография. Приоткр. начало

1 сентября 1945 – лето 1946 г., ст. Хибины. 1-й класс.

1 сентября 1946 – весна 1947 г., станция Зашеек, 2-й класс.

Июнь 1947 г. – определение в детский дом г. Кировска.

Июнь 1947 г. – июнь 1953 г. – 6 лет д/д г. Кировска. 3–8-й класс.

1 сентября 1953 г. – г. Кировск. 1-я средняя школа. 8-й класс.

Лето 1953 г. – лето 1955 г. – разъезд Юкспориок.

Июль 1955 г. – 1-й выезд в Москву. Поступление в МГУ.

Август 1955 – май 1956 г. – 5-я Черемушкинская, Москва, 1-й курс МГУ.