Сначала было Слово. Благословленному

Колышется гуляющий подол,
Ветра поют, и обдувают дол.
Отныне дни и ночи напролет,
Уже чудес не ждет,
Реальностью жестокою живёт.

Витает странный холодящий сон,
Окутанный в лазоревый виссон,
Бархоткой меховой припудрен лоб,
Велюровый налет дополнил гардероб.

Вжимая ноги стопами в начес,
Закрытых тапок легонького флиса,
Свой идеальный образ подчеркнув,
Лежит на одре старая актриса.

В наличье страз хрустальных и бежу,
Межу прорыли между «до» и «после»,
И очевидна стала сторона,
Приветившая эту гостью.

Гримерки, зеркала, конферансье,
Бархотки, леденцы из монпансье.
Жестяных баночек причудлив колорит,
Из перьев веер, томный взгляд хранит.

Мурены перелив на роговице,
Мерцает перламутром око жрицы,
Сперт воздух терпким запахом амбре,
Наряд за ширмой ноги задирает,
По памяти танцорок кабаре.

Иллюзия любви в гостином доме
По половицам крашеным виляет,
С приходом утра,
Чуть заметный след ночных утех
Жестокою насмешкой оставляет.

Вино пролито,
С губ слетевший цвет
Измазал белоснежную подушку,
И праздной жизни день еще один,
Сутажом смотан на бобинную катушку.

Поломанный крахмал у простыней
Обмяк совсем, погас луча софит,
Сошлись кулисы плюша на окне,
Жизнь угасает, и, актриса спит.

В наряде ленты атласа, капрона…,
Отдушка резкая из будуарных сцен,
Нет-нет, да, шикнет шлейф одеколона,
Уже почти забытого совсем.
Навеет фимиам воспоминаний
Рожденных с ней под эталоном «шипр»
Чубук к губам игриво приставляет,
Взор с поволокою,
Само кокетство, флирт, игра!

Щелчок кремня на высечке сорвался,
Еще попытка, чтоб добыть огня,
Пиджак на плечи жестом лег вниманья,
И тянет руку за собой маня,
На крохотный в балясинах балкон,
Ну, вот признайтесь, каждый сам себе,
Чей адюльтер не взмахивал платком,
К нажиму груш в изысканный флакон?
Ноздрю в ложбинку, поплывет сознание…
Блудница!
Ну, как суметь и устоять, не соблазниться?

Воспоминаний амфорный кулон,
Многообразьем граней видных в нем,
Сочит на грудь масла из выжимки цветов
Навеки погребенных с ней,
И приторностью триумфальных дней
В несбывшихся мечтах, качает сон,
Из роз, открыток и мужских кальсон,
Былых утех, промчавшихся свиданий…

Оваций шквал, шумит еще в ушах,
Их выкрики: – «Она прекрасна, ах!»
Вечерний выход, балдахин кулис,
Завистливый сверлящий буром глаз
Толпы неопытных актрис.

Она же, ПРИМА!
Так легка, как безмятежность,
Манерно, утонченно нежность
Прольется в песенный вокал,
И в макияже золотистой щурки,
Который раз, возьмет аншлагом зал.

Повсюду выкрики со зрительного места,
– «На бис!» – кричат,
В софите натюрель – невеста, была она…,
Уверена в себе, убеждена!

Туманной дымкой крепдешин
Искрился, чисто горный мел,