Страх звёзд

– Адыр елдыш! Чего тут гадать? Пусть эта шармута нам всё и объяснит! Мы же конкретно им на хвост сели!

– Я не уверен, что всё правильно понимаю, – осторожно начал Джамиль, – но готов вас заверить, что…

Он отстегнул ремни и стал выбираться из ложемента, страдальчески постанывая.

– Оставайтесь на месте, идаам! – рявкнул Томаш.

– А смысл с ней говорить? – спросила Лада. – Ей достаточно выдать ту же версию, которую нам Томаш сейчас озвучил.

– Посмотрим на её реакцию, херзац матерах! Я на своём веку много таких шармут повидал, по глазам всё увижу!

– Вряд ли ты что-то увидишь в её глазах, – сказал Томаш. – Она на живого человека-то не похожа. Хотя я согласен с Насиром. Сейчас у нас есть неопровержимое доказательство. К тому же мы выполняем её миссию, логично будет сообщить ей о новых обстоятельствах. Я бы по такому случаю даже альтаам использовал, чтобы невидимка сообщение не перехватил.

– Как хотите. – Лада посмотрела на Джамиля, который стоял, покачиваясь, у ложемента. – Всё равно она скоро обо всём узнает.

* * *

Альтаам позволял установить соединение из любой точки вселенной – но только со своим близнецом, точно такой же ювелирной трубкой. Появились эти устройства немногим меньше десяти лет назад и до сих пор не получили заметного распространения – стоил альтаам, как неплохой бакарийский насим, и у Томаша в голове не укладывалось, как можно отвалить настолько бессовестную сумму за короткий разговор по голосети. Видно, надо с сумасшедшим нетерпением захотеть кого-нибудь услышать.

Томашу объясняли принцип действия мгновенной связи, но он запомнил лишь то, что спустя несколько минут нарушается некая загадочная синхронность, и альтаам превращается в бесполезную золотую трубку. А следовательно, о передаче больших объёмов данных можно только мечтать.

Альтаам напоминал инкрустированную драгоценную камнями трубку мазина – если бы Насир сделал вид, что собирается с помощью неё выпустить колечко цветастого дыма, Томаш бы поверил. Всю поверхность трубки, как побеги вьюна, оплетали тонкие изумрудные нити – символ нервных окончаний вселенной, через которые передаётся связующий людей сигнал, презирая любые расстояния.

Айша вышла на связь мгновенно.

Её лицо, бледное и неподвижное, повисло в воздухе, напоминая трагическую маску из бакарийского театра. Обошлись без приветствий – дорога? была каждая секунда.

– У нас непредвиденные обстоятельства, – перешёл сразу к делу Томаш. – Несколько минут назад мы…

– Для начала я бы хотела получить от вас объяснения, – перебила его Айша, – почему мой прекрасный друг, который любезно согласился присоединиться к экипажу вашего корабля, большую часть времени проводит взаперти, как заключённый.

Губы Айши едва заметно двигались.

Томаш усмехнулся – значит, Джамиль всё-таки успел послать ей весточку.

– Надо же, – качнул он головой, – а наш многоуважаемый идаам, как оказалось, довольно глуп.

– Как вы смеете! – буркнул Джамиль, но тихо, без энтузиазма – видимо, в перепалку ему вступать не хотелось.

– Я не потерплю оскорблений в адрес своих друзей! – Лицо Айши на мгновение покрылось глубокими трещинами. – Я жду от вас объяснений! А потом решу – продолжать ли вам миссию. Не тратьте время альтаама.

– Хорошо, объяснения, так объяснения. Благодаря действиям многоуважаемого идаама, мы все чуть не погибли. Он включил кабура, тот пролез в нашу техничку и едва не угробил генератор. На корабле стало отказывать всё подряд – гравы, система жизнеобеспечения. Мы чудом выжили. А потом несколько часов бегали за этим долбаным тараканом, пока нам не удалось загнать его обратно в клетку. Так что мы решили, что лучше будет вашему другу посидеть пока в своём отсеке – в том числе и для собственной безопасности.

Насир хохотнул. Лицо Айши оставалось незыблемым и спокойным.

– Если это так, приношу вам свои извинения за Джамиля. Вам стоило сообщить об этом сразу. Смею вас уверить, что он обязательно…

Джамиль вздрогнул.

– Давайте не тратить время альтаама, – перебил её Томаш. – Мы связались с вами не из-за Джамиля. По нашему курсу идёт ещё один корабль – крупный, с бакарийской сигнатурой и двигателями на азме. При этом он использует какую-то технологию, чтобы оставаться невидимым для наших сенсоров. Несколько раз мы засекли его тепловой след, а только что буквально в него влетели.

– Я не понимаю, о каком корабле идёт речь, – сказала Айша.

– Да всё ты понимаешь, адыр елдыш! – влез Насир. – У нас времени мало, хорош уже скандраам нам впаривать! Твой корабль? Если ты нам всё не объяснишь…

– Капитан, я разговариваю не с этим человеком! – зазвенел металлический голос Айши. – Почему он говорит?

Томаш поднял ладонь, и Насир, недовольно поморщившись, отвернулся от проектора.

– Извините, – сказал Томаш. – Но вопрос всё же вертится на языке, кто бы его ни задавал. Это ваш корабль?

– Томаш, – кожа на лбу у Айши треснула, – мне кажется, вы не понимаете сложившейся ситуации. Гражданские полёты на Бакаре приостановлены, и все корабли по факту перешли в распоряжение вэкаэс. Так у нас работает военное положение. Всех моих связей едва хватило на то, чтобы обеспечить вам разрешение на взлёт. Но у вас – литийский корабль, и для вас сделали исключение.

– Ага, дали литийцам прощального пинка под зад, – хмыкнул Томаш. – Айша, мне почему-то кажется, что при желании вы любой корабль могли бы снарядить.

– Вам неправильно кажется. Если бы это было так, я послала бы своих соотечественников.

– Хорошо, положим, я вам верю. Но кто-то идёт по нашему курсу – не просто идёт, а преследует нас. Если это не ваш корабль, значит ваших конкурентов.

– Ваша логика безупречна. Это не мой корабль, и я…

Лицо Айши рассыпалось на квадраты, а голос превратился в низкочастотный гул – синхронизация альтаама нарушалась.

– Кто это может быть? – крикнул Томаш. – У вас есть какие-нибудь предположения?

Лицо Айши напоминало теперь детскую головоломку из огромных кубов, а речь странно замедлилась и сошла на грудной металлический бас.

– Грузовоз принадлежит мне, никто о нём не должен знать. Но я вам верю. Кто-то идёт по вашему курсу. Но кто это – вам предстоит узнать самому, капитан.

* * *

Джамиль ни слова не сказал, когда Томаш сопроводил его в отсек, как заключённого, – он лишь взглянул на Томаша мутным усталым взглядом и уселся на ящик с кабуром. Томашу даже стало его немного жаль.

– Идаам, я против вас лично ничего не имею, но для всех будет лучше, если вы пока посидите здесь. И постарайтесь, – Томаш показал на металлический ящик, – не выпускать больше своего питомца.

Джамиль испуганно вскочил с ящика, словно тот в любой момент мог расколоться, как надтреснутая скорлупа, освободив злобно пощёлкивающего жвалами таракана.

Томаш едва не прыснул со смеху.

– Успокойтесь, мы все сейчас немного на взводе. Отдохните.

– Но я не понимаю, как такое могло произойти, – пробормотал Джамиль. – Я должен был всё проверить, и я всё делал правильно, абсолютно правильно, так же, как и всегда, ничто не должно было привести к таким последствиям, это попросту невозможно.

– Значит, вы всё-таки сделали что-то неправильно.

– Но это невозможно, совершенно невозможно! – Из ящика, как нарочно, послышалось нетерпеливое поскрёбывание металлических лапок. – Программа кабура не должна была запуститься, и я…

– Тем не менее, она запустилась! – Спорить об очевидных вещах не имело смысла. – Отдыхайте, идаам! Обед, или, наверное, уже ужин, будет через два часа.