Совершенный изъян

Она выглядела совершенно не так, как погибшая – угольные волосы, которые он вначале принял за дань виртуальной моде, большие тёмные глаза, бледное и худое, сужающееся к подбородку лицо.

– Ты кто? – прошептал Пётр.

– Синдзу, – ответила девушка, улыбнувшись. – Имена такие забавные, правда? Как твоё?

– Пётр.

– Я тебя не знаю. – Синдзу нахмурилась, и на лбу у неё прорезалась тревожная морщинка. – Ты – другой.

– Другой? Что значит другой?

Пётр невольно заёрзал на диване. Синдзу наклонила голову, и её шея неестественно вывернулась, а волосы закрыли половину лица. Она уставилась на Петра тёмными горящими глазами, сделала шаг к дивану, и одна её нога провалилась по щиколотку в пол.

Петру захотелось сорвать с головы дзынь.

– Другой, – сказала Синдзу. – Другой значит другой.

– Я – следователь, – начал Пётр. – Вернее…

Однако Синдзу его как будто не слышала.

– Впрочем, ты ведь обучен волшебству, так что всё в порядке.

Её фигура вздрогнула, стала на мгновение прозрачной, как отражение в стекле, но тут же вновь обрела реалистичную плотность – нога теперь не проваливалась в пол, голову Синдзу держала прямо, а волосы красиво рассыпались у неё по плечам.

– Впрочем, ты ведь обучен волшебству, – сказала с той же интонацией Синдзу, как если бы испорченная запись пошла по кругу, – так что всё в порядке.

– Обучен волшебству, – повторил, как под гипнозом, Пётр.

– К тому же, – улыбнулась Синдзу, – я люблю узнавать новое.

Пётр вскочил с дивана. Это по-прежнему была его квартира – ободранная мебель, серые от грязи стены, тёмные разводы на потолке. И в то же время всё вокруг казалось другим.

Синдзу неподвижно стояла рядом со столом – плечи расправлены, руки вытянуты и прижаты к бёдрам – и смотрела с застывшей улыбкой на диван, словно по-прежнему видела там кого-то.

– Синдзу! – позвал Пётр.

Она повернулась.

– У меня есть несколько вопросов. Я хочу поговорить о том, кто создал тебя.

– Я тебя не знаю! – На лбу у Синдзу прорезалась тревожная морщинка. – Ты – другой.

– Другой? Что это значит?

Пётр подошел к Синдзу и, не сдержав любопытства, коснулся её лица. Его рука провалилась ей в рот по запястье: кисть будто срезало световой волной. Синдзу не шелохнулась. Она была лишь изображением на дешёвом экране под забралом дзыня, но Пётр никак не мог избавиться от ощущения, что его затянуло в ночной кошмар.

– Это снова какая-то авторизация? – спросил он, возвращаясь на диван. – Проверка? Мне нужно что-то угадать?

Синдзу посмотрела на него и улыбнулась.

– Что значит другой?

– Другой значит другой.

– Тебя чего, заклинило?

Синдзу сделала ещё один шаг к дивану, и нога её вновь застряла в ламинате.

– Я – авторизованный пользователь! Отвечай на вопросы! – скомандовал Пётр.

– Вопросы…

Синдзу мечтательно прикрыла глаза и отвела назад голову, подставляя лицо воображаемому ветру. Волосы её и правда сверхъестественно заструились в воздухе.

– Как твоё имя? – спросил Пётр.

– Синдзу.

– Кто тебя записал?

– Ты.

– Чего? – Брови у Петра поползли вверх. – У тебя неверные данные! Я не мог тебя записать. Я не твой обычный пользователь. Я, как ты говоришь, другой.

Синдзу вздрогнула. Она картинно подняла над головой руку, точно репетируя па в каком-нибудь старомодном танце, и вдруг раздвоилась. Её призрачная, проникнутая синевой копия взлетела на полголовы к потолку. Синдзу попыталась что-то сказать, приоткрыла рот и – сама стала прозрачной. А пото?м исчезла. Пётр удивлённо замотал головой, но девушка тут же появилась у окна.

– Другой, – сказала она. – Ты – другой. Я тебя не знаю.

– Вот чёрт!

– Впрочем, ты ведь обучен волшебству, так что всё…

– Ты меня вообще понимаешь?! – крикнул Пётр. – Ты можешь отвечать на вопросы? Вопрос, ответ, слышишь?

– Вопрос и ответ, – прозвучал голос Синдзу, однако губы её не шелохнулись. – Ответы.

Она медленно приближалась к дивану.

– Я люблю узнавать новое.

От синей мглы, затопившей комнату, болела голова. Сердце молотило так, что тряслись руки.

– Когда ты была создана? – не сдавался Пётр. – Дата и время?

– Я люблю узнавать новое.

Лицо Синдзу исказилось. Подбородок съехал на бок, как от перелома челюсти, кожа на щеке разошлась, обнажив плотно стиснутые зубы, один глаз ввалился в череп, а другой страшно распух и вылез из орбиты – пустой, мёртвый, незрячий.