Виктория

– Только что? – поинтересовалась Виктория.

– На пикник нужны деньги..

– Ты не волнуйся, у меня есть сбережения, накопленные за это лето. Сходим на лысую гору, разожжем огонь, пожарим сосиски с хлебом.

– Хлеб до черной хрустящей корочки?

– Ага. И все это запьем жгущей газировкой! Как тебе идея?

– Замечательная. А ты купишь чипсов «Лейз» со вкусом бекона? Так их хочется попробовать.

– Ты что никогда не ела чипсов? – удивленно спросила Вика.

– Мама мне их не покупает и не разрешает, чтобы я их покупала. Говорит, что они вредные для здоровья.

– Да глупости это все! Они не вредные, а очень вкусные, что аж пальчики оближешь. – Вика засмеялась и добавила. – Теперь я их обязана купить, чтобы ты насладилась этим чудесным вкусом.

– Классно! – восторженно сказала Полина, крепко обняв Вику и чмокнув ее в щечку.

Виктория проводила Полину до дверей, потом побежала в мастерскую, спросила разрешение у Марии, которая полностью погрузившись в ирреальный мир фантазий, выхлестывая ее на холсте бумаги под мелодичную музыку Моцарта, что лилась из черного приемника. Она не расслышала, что сказала дочь и машинально кивнула. Виктория, почитав это знаком разрешения, побежала в комнату, чтобы достать из шкатулки деньги на пикник.

– Домовой, ты здесь? – спросила Вика. – Ааууу! – Молчание. – Домовый, ты снова прячешься и хочешь меня напугать? – Снова молчание, прерываемое разве только тиканьем механических часов и музыкой, льющейся, казалось, не из проигрывателя, а из самых потаенных мест человеческой души, наполненной любовью и сочувствием, болью и состраданием, красотой и гармонией, искренностью и детской, наивной непосредственностью. – Домовой, если ты меня слышишь, если хочешь, пойдем с нами. Я буду всегда держать тебя за руку и ни за что не отпущу. Домовой? Я знаю, ты здесь. Просто не хочешь со мной разговаривать. – Она замолчала, подождала. – Как хочешь! Ты сам отказался!

Она подошла к столу, открыла ящик, достала шкатулку, на крышке который была изображена краснощекая матрешка, открыла крышку (заиграла музыка), взяла две хрустящие «десятки» и два железных «пяточка» и убрала шкатулку обратно в ящик. Сжав посильнее кулачок, в котором лежали деньги, Виктория забежала на кухню, достала из холодильника длинную веревку сосисок и положила их в зеленый пакет. В прихожей она взяла с тумбочки медную связку ключей, через кольцо которой был продет черный шнурок, повесила их на шею, вышла из дома, захлопнув дверь на щеколду и села на качели в ожидание Полины.

Через пару минут к ней подошла радостная Полина и они, взявшись за руки, побежали по пыльной дороге навстречу незабываемому путешествию.

***

Они зашли в продуктовый магазин, поздоровались с продавщицами и направились в нужный отдел, даже не взглянув на детские игрушки. На тридцать рублей они купили: двухлитровую бутылку «Спрайта», две упаковки «Лейза» со вкусом бекона и лука, две пачки сосательных конфет «Рондо» (которые, к слову, растворялись в газировке) и одну жвачку «Лов» со вкусом дыни и банана. Сложив купленные продукты в пакет, они вышли на улицу с улыбкой до ушей и побежали наперегонки до перекошенного влево столба.

Дойдя до конца улицы Космонавтов, они посмотрели на возвышающуюся лысую гору, на которой не росло ни единого деревца, ни единого кустика, только пожелтевшая трава. И забыв об осторожности и подстерегающей опасности, побежали вверх по крутому склону прямо на самую верхушку горы, чтобы с высоты птичьего полета посмотреть на свой родной город.

Это того стоило. Синий, сверкающий бликами пруд тянулся по всему городу, разделяя город на два берега. На одном берегу возвышались бетонные, кирпичные дома и здания, церковь, заводы и фабрики, изборожденные вдоль и поперек ровными дорогами. На другом берегу – деревянные дома, построенные посреди скалистой местности, усыпанной богатыми вечнозелеными лесами и бесконечно длинными полями.

Восторженно и мечтательно глядя на город, Полина и Виктория почувствовали себе вольными пернатыми птицами, парящими в голубых небесах; богами, восседающими на облаках, глядя на людскую смиренную жизнь.

Уединение и покой царила на вершине мира, которая отдаляли их – невинных созданий – от городской суеты и шума. И только непрекращающийся вой ветра завывал, нарушая земное благоговение, гордо гуляя по открытому простору.

– Это здорово! – закричала Виктория, стоя на краешке скалистой поверхности, раскинув руку в разные стороны; ее тело с головы до ног пронизывал холодный ветерок. – Я себя чувствую птицей, воспарившей высоко над землей. Вставай сюда, Поля.

– Нет. Я боюсь высоты. Ты бы лучше тоже подошла ко мне, а то стоишь на камнях, так и недолго улететь в обрыв. Крыльев-то у нас нет.

Виктория послушалась Полину и отошла от скалистого обрыва, села на выцветавшую желтую поверхность горы и стала вытаскивать содержимое пакета на землю.

– Поля, а ты спички не взяла? – спросила Вика.

– Нет. А ты?

– Я тоже забыла, – ответила Виктория. Полина засмеялась. – Что тут смешного? Хлеб-то не поджарить!

– Какие же мы дурочки! – через смех говорила Поля. – Пошли жарить хлеб с сосисками, а про спички даже и не вспомнили.

– Ага. Как и забыли, что на горе нам в жизни не развести костер с таким-то ветрищем! – добавила Виктория, взяв в одну руку газировку, а в другую две пачки чипсов. – Ладно хоть прикупили походной еды. – Она протянула Полине одну пачку. Потом открыла с характерным шипением крышку «Спрайта», облив сладкой водой джинсы, глотнула, поморщилась от сильных газов и ахнула от удовольствия, протянув бутылку подруге. Затем открыла свою пачку чипсов, понюхала, положила в рот тонко нарезанную дольку картошки и, почувствовав язычком незабываемый вкус специй, с хрустом ее съела.

Не жизнь, а блаженство!

Съев по пачки чипсов и выпив полбутылки газировки, Виктория и Полина повалились на землю; легли, положив под голову руки и стали смотреть на небо, разговаривая об учебе, об одноклассниках, о мечтах, обо все том, что их волновало, что тревожило, что радовало, что огорчало (о контрольных работах на уроках!).

Допив газировку, посасывая мятные конфеты «Рондо», они положили в пакет накопившийся мусор, и пошли домой, так как солнце стало заходить за линию горизонта. Еще один предвестник того, что лето растворилось в осенних лучах солнца.

– Надо будет повторить! – сказала с нотками восторга и радости Полина.

– Обязательно, – согласилась Виктория. – Надо будет сходить на гору тогда, когда ляжет снег. Кататься на санях или на мешках – самое то!

– Точно, – они приблизились к перекошенному столбу и свернули направо, на родную улочку.

Подойдя к дубу, скинувшему свою богатую красно-желтую мантию, они простились, поцеловались на прощание и разбежались в разные стороны.

Виктория открыла ключом входную дверь, весело подпевая, и увидела на пороге с непроницаемым лицом Марию, которая стояла, не шелохнувшись, уперев руки в бока (явно не к добру!). Увидев, как в дом заходит Виктория, она с воплями и со словами «Слава Богу!» подбежала к дочери, крепко-крепко обняла ее, поцеловала и невольно предалась нахлынувшим чувствам радости и облегчение.

– Мам, ты чего? – спросила Виктория, обняв маму. – Что-то случилось?

– И где ты была? – грозно спросила Мария, посмотрев на дочь. – Я чуть с ума не сошла. Всех соседей оббежала. Хотела уже в милицию звонить! – кричала на нее Мария. – Где ты была!?

– Как где? – не понимая, переспросила Вика. Мама не отвечала взаимностью и продолжала на нее сурово смотреть, ожидая получить ответ на поставленный вопрос. По ее лицу бежали градом слезы. – Мам, ты и правда не знаешь, где я была?

– Нет!!! – вскрикнула она.

– Но, мам, ты меня сама отпустила, – говорила Вика, чуть ли не плача. – Я сказала, что мы пошли с Полей на Лысую гору. В ответ ты мне кивнула.

– Я подумала, что ты пошла к Полине, – ответила Мария и обняла растроганную дочь. – Прости, прости меня за то, что накричала на тебя. Я так…так…переживала. Я так люблю тебя.

– Ничего мамочка, – ответила Виктория, шмыгая носом. – Я тебя сильнее люблю.

– Ладно, пойдем, умоемся. Негоже встречать папу в таком виде, – сказал Мария. – Мы ведь ему ничего не расскажем?

– Не расскажем, – согласилась Вика.

– Ну и как на Лысой горе? Красиво? – спросила Мария.

– Ой, мам, просто не забываем…

Голоса скрылись за дверью ванной комнаты.

Глава 17

1 октября 1997 года