Виктория

– В детском саду ты допускала, чтобы кто-нибудь смеялся над тобой? – спросил он, поглаживая рукой ее светлые локоны, пахнущие ромашкой.

– Нет. Но в школе, наверное, все будет по-другому? Или нет?

– И да, и нет. Видишь ли, в школе вы будите подолгу учиться и помалу отдыхать, резвиться. И это главное отличие от детского садика. Но в остальном, школа – это такой же детский сад, где общение с ровесниками никуда не денется и поверь мне будет главной составляющей для тебя и для других детей. Ты это со временем поймешь. Поэтому, Виктория, никогда не давай над собой смеяться. Если ты один раз кому-нибудь это позволишь, то боюсь, с этим придется тебе жить до конца школьного обучения. Ты ведь этого не хочешь? – спросил он; Вика усердно замотала головой. – Вот и хорошо. – Он поцеловал ее в теплый лоб.

– А знаешь, что нужно, чтобы всегда быть на высоте? – спросила мама у Вики.

– Что? И как это на «высоте»? – спросила она, глядя на маму завороженными глазами.

– На высоте – значит, быть лучше всех. Надо просто прилежно и хорошо учиться и тогда все-все ребята будут тебя уважать и любить.

– Мама, я буду хорошо учиться, – ответила она и легла на колени родителей.

– Вика, мы с папой хотели с тобой поделиться одной, несомненно, приятной новостью для нашей семьи.

– От этой новости ты придешь в восторг! – добавил Константин.

– Да? Ну и что это за новость?

– Помнишь, ты у нас чуть ли не каждый день просила, чтобы в нашей семья появился братик или сестренка, чтобы тебе не так было грустно и одиноко.

– Как же не помню. Конечно, помню! – ответила она, не понимая, к чему клонят родители.

– Так вот через восемь месяцев у тебя будет братик или сестренка, – сказала мама, вся светясь от радости.

– Что правда? Вы не шутите? – переспросила Вика, глядя то на маму, то на папу.

– С такими вещами не шутят, Виктория, – сказал отец. – В нашей семье будут пополнение. И ты скоро станешь сестрой.

– Спасибо-спасибо-спасибо! Я так мечтала о братике или о сестренке! И наконец-то моя мечта осуществится!

Константин ласково посмотрел на Марию, и они улыбнулись друг другу.

Через час Виктория все рассказала Домовому; он искренне порадовался ее счастью и сказал:

– Значит, скоро у меня появиться новый друг.

– Точно. Я даже не подумала об этом. Я уверена, что он будет хорошим другом.

– И я тоже.

Глава 11

1 сентября 1997 года

Виктории снилось, как она с мамой и папой, взявшись за руку, подходят к четырехэтажной серой школе, на территории которой растут высокие яблони, кусты сирени и можжевельника. Светит яркое солнце, освещая улицы живительным светом. Вика с белоснежными бантами на голове, одетая в нарядную школьную форму, держит в руке тяжелый, пестрый портфель. Она улыбается всем прохожим, которые, в свою очередь, улыбаются ей и замедляют шаг, вспоминая свой первый звонок, первый урок, первую перемену. Она видит, как они подходят к таким же нарядным одноклассникам. Они яростными, красными глазами начинают обсматривать ее с ног до головы, оценивать. Ее сердце стучится так сильно, что готово выскочить изнутри, уши и лицо горят от смущения и неловкости, а по телу бегают рой мурашек.

Она со страхом открывает глаза, смотрит на серебристую лунную полоску на потолке и понимает, что она всего-навсего лежит в собственной постели, и никто на нее яростно и открыто не глазеет. Вика перевернулась на другой бок, закрыла глаза и теперь увидела другие живые картины, всплывающие в ее подсознание. Вот она лежит в постели, солнечные лучи проникают через окно и падают желтой полоской на белое одеяло, щекоча ее пятки. Она думает, что уже утром и сейчас мама зайдет в ее комнату и разбудит. Но мама не заходит. В доме тишина, ни единого слышимого звука. Вика встает с постели и смотрит на часы, замирает: без двадцати десять. Она опоздала на свой первый звонок. Она вскрикивает, пораженная этой мыслью.

Виктория открыла глаза. Снова лунная полоска света на темном потолке и ночь за окном. Не в силах больше лежать на пропитанной потом кровати она встала, подошла к окну и стала заворожено смотреть на небо. За легкой черной дымкой уходящей ночи можно было разглядеть звезды. Те самые звезды, которые они с Домовым подарили друг другу. Перед ее глазами возник его призрачный силуэт. Она невольно улыбнулась. Ей так хотелось, чтобы он сейчас был рядом и охранял ее сон от этих ужасных видений, чтобы хоть чуть-чуть поспать, перед тем как осуществится ее заветная мечта. Мечта, к которой она так стремилась, училась читать, писать, считать. Мечта, которая уже дышит на нее своим благоговейным дыханием, которая настолько близко, что кажется – протяни руку, и ты почувствуешь ее, как чувствуешь рукой влажный туман. Мечта, постигнув которую, понимаешь, что никогда нельзя останавливаться и стоять на месте, а нужно продолжать жить и ставить перед собой снова и снова новую задачу, новую цель, новую мечту. Мечта пойти в школу.

Но Домовой не приходил. Он ее не слышал.

За исключением стрекотания кузнечиков за окном и жужжания летающих по комнате мух, дом обволокла тишина. Виктория продолжала смотреть то на звезды, то на лунный серп. Вдруг она услышала шум за пределами своей комнаты, испугалась и на цыпочках подбежала к двери и включила свет. Вика подумала, что это злые духи бродят по дому в отсутствии Домового, который где-то там, в далеком и недосягаемом космосе. Она приоткрыла дверь. По коридору кто-то шел. Деревянный пол поскрипывал под чьими-то шагами. И тут Виктория увидела белую фигуру, направляющуюся прямо к ней. Она вскрикнула, захлопнула дверь и, запрыгнув на кровать, скрылась под теплым одеялом, спасительным щитом.

Вика слышала, как бьется ее пульс в висках, когда некто стал крутить медную ручку, чтобы открыть дверь. Она задрожала, и слезы покатились по ее щекам. Ей было страшно. Она не хотела умирать в тот день, когда она должна пойти в школу.

– Виктория, я знаю, что ты не спишь. Открой, пожалуйста, дверь, – сказала Мария, и Виктория осознав, что это мамин голос, обрадовалась и побежала открывать двери. Открыв дверь, она увидела испуганную Марию, стоящую у дверей в длинной – белоснежной – хлопчатой ночнушке. Виктория засмеялась и обняла маму.

– Мамочка, я так перепугалась, что за мной пришли злые призраки, чтобы я завтра не смогла пойти в школу.

– Ты меня приняла за призрака? – спросила она и улыбнулась. – Неужели я такая страшная?

– Ты – нет! Ты – самая красивая. Я просто смотрела через крохотную щелку в двери и, увидев белое одеяния, испугалась, что это привидение и побежала в кровать.

– И почему же моя, маленькая мисс, не спала в столь поздний час, когда все дети спят и видят красивые и сказочные сны?

– Я не могу уснуть, мам. Мне снятся плохие сны.

– А ты подумай о чем-нибудь другом. Хорошем. Например, о том, как мы ездили в лес жарить шашлыки. Или о том, как готовила вместе со мной и бабулей пельмени.

– Я уже пробовала – ничего не выходит. – Она посмотрела на маму и спросила. – Мам, а что если завтра все будет не так хорошо, как вы говорите? С каждой минутой мне все страшнее и страшнее. Не могу ничего с собой поделать.

– Поверь, Вика, своей маме, которая отучилась в школе десять лет. Завтра будет все хорошо, и ты не успеешь понять, как будешь сидеть за партой и смотреть на учительницу, которая станет для тебя второй мамой.

– Что? Мне не нужна вторая мама! – возразила Вика. – Мама только одна.

– Ой, ты моя дорогая. Не переживай. Я имела в виду, что она будет твоей школьной матерью, как нянечка, которая ухаживала за вами в детском саду, когда меня не было рядом. Ты будешь всегда ее внимательно слушать и беспрекословно слушаться, как меня, уважать и ценить и по возможности любить частью своего доброго сердца. Поняла? – Виктория кивнула. – Прекрасно. Хочешь, я с тобой сегодня посплю, чтобы тебе не было так страшно? – спросила она.

– Очень хочу, – обрадовалась Вика и отодвинулась, чтобы Мария легла.

Через несколько минут они уснули, провалившись в глубокий сон.

Виктория проснулась раньше будильника; мамы не было рядом. По запахам и звукам, льющимся из кухни, Мария встала давно и, по всей видимости, готовила завтрак. Наверное, жарит яичницу, наливает горячий кофе, перемешивая с густыми сливками, разогревает пирожки в печи, приготовленные ею вчера, подумала про себя Виктория.

Рядом с кроватью стоял Домовой и улыбался сонной Виктории.

– Доброе утро, – сказал он и сел на краешек кровати.

– Доброе, – сказала она, потягиваясь и зевая. – Я рада, что ты пришел. Ты какой-то измученный. Что-то случилось?

– Ничего серьезного. После того, как папа меня чуть не убил, ему совестно и он очень добр ко мне и позволяет то, что раньше мне было недозволенно, например, сходить к тебе на твой первый звонок.

– О! Это же здорово! Я даже о таком и не мечтала. – Она посмотрела на него. Домовой только сухо улыбался и не был склонен к радостным воплям. – Тебе что-то беспокоит другое?

– Да. И уже пару дней не могу выкинуть это из головы, – ответил он, искоса посмотрев на нее. Он был немного смущен и напряжен.

– Так о чем же? Не бойся, я ни кому не расскажу. Что тебя беспокоит?