История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг.

Попав в Сербию, благодаря настойчивым ходатайствам, он устроился на постоянное место жительства в русском монастыре в селе Петковица. Здесь он исполнял обязанности псаломщика, заведовал монастырскими огородами, заготавливал на зиму продукты, переписывал церковные книги. Находил время Василий Григорьевич вести переписку, отвечая на вопросы по истории казачества, восстанавливал по памяти краткие истории полков. Так была восстановлена «Историческая памятка Хоперского полка Кубанского казачьего войска», которая, по словам Василия Григорьевича, «составлена уже только по данным моей памяти, где еще крепко сохранились главные исторические факты и, отчасти, хронология; мелкие же события я пропустил, так как уже не могу ручаться за их верную передачу» и «Краткая историческая памятка Кубанского генерал-фельдмаршала Великого князя Михаила Николаевича полка Кубанского казачьего войска». Кроме того, он по памяти восстановил и записал слова одной старой линейной казачьей песни, которая впоследствии была опубликована в одном из номеров войсковой информации за 1936 год.

В 1934 году русский монастырь был ликвидирован, и В. Г. Толстов перебрался в сербский монастырь Хопово, где также заслужил любовь и уважение прихожан и жителей сербов. Василий Григорьевич умер 25 ноября 1935 года на 78-м году жизни и похоронен при церкви этого монастыря.

Его жена Александра Александровна, дети Надежда и Николай в 20-х, начале 30-х годов испытывали большие притеснения со стороны советской власти в станице Кавказской. В 30-х годах ХХ века семья В. Г. Толстова переехала жить в Узбекистан.

Александра Александровна после расставания с мужем всю жизнь прожила со своей средней дочерью Надеждой. Александра Александровна умерла зимой 16 декабря 1967 года в возрасте 87 лет, похоронена на Старореевском кладбище г. Кременчуга на Украине. Ее дочь Надежда в Средней Азии вышла замуж за кадрового офицера Красной Армии. Последнее место ее жительства – г. Кременчуг на Украине, там она и похоронена рядом со своей матерью в 2002 г.

Сын В. Г. Толстого Николай после переезда на жительство в Узбекистан всю оставшуюся жизнь прожил в г. Ташкенте со своей семьей.

Жизнь приемного сына Василия Григорьевича Александра Репникова сложилась непросто, как и у многих казаков, родившихся в начале ХХ века. Он носил фамилию своего отца – Репникова Р. В. Василий Григорьевич никогда не настаивал на изменении фамилии пасынка. Он любил его, как и своих родных детей.

Александру всегда разрешалось посещать родину своего отца – станицу Расшеватскую.

Александр принял активное участие в восстании казаков в станице Кавказской в апреле 1918 года и в боях Добровольческой армии. Воинская часть кубанских казаков, в которой он сражался, в ноябре 1920 г. из Керчи должна была отправиться в эмиграцию.

14 и 15 ноября шла посадка на пароходы: «Мечта», «Екатеринодар», «Хоракс», «Поти», «Самара». Он попал на «Мечту». На борту находилось более 6000 человек. Пароход вышел в море перегруженным до крайности: все палубы и мостики, трюмы и проходы были буквально забиты людьми. Продвинуться куда-нибудь было очень сложно. Везде стояли длинные очереди: за водой, в туалет, за кипятком. Несмотря на сложность перехода пароходу удалось добраться до Константинополя (Стамбула).

После множества унижений, оскорблений, голода, болезней в Константинополе, Болгарии, Греции он, наконец, попал во Францию, где ему пришлось быть дворником, служить в Иностранном легионе…

Когда началась Вторая мировая война и немцы напали на Францию, среди 4 тыс. русских, которые пошли воевать был и Александр, который не задумываясь, встал в ряды французской армии. Вскоре он попал в плен. Досталось ему в концентрационных лагерях, как, впрочем, и при освобождении, когда Александр предъявил претензии по поводу условий содержания пленных американцами, те его избили, выбили зубы. Вскоре ему предложили переехать на постоянное место жительства в Америку, но он, помня издевательства американцев, категорически отказался ехать туда…

Он поселился в Англии, в небольшом поселке между Лондоном и Ливерпулем, где работал в сельскохозяйственном кооперативе…

Василий Григорьевич Толстов узнал о месте жительства своего пасынка во Франции и имел с ним небольшую переписку… и незадолго до своей смерти написал ему трогательное, наполненное любовью письмо: «Милый воспитанник мой, дорогой сын Саша! Прими мой сердечный привет! Пошли, Господи Пресвятая Богородица, тебе доброго здоровья и во всем успехи и удачи. Это письмо, если я не увижусь с тобой, ты получишь после моей смерти.

Во-первых, завещаю тебе любить и почитать Бога, не сквернословить, не делать в жизни своей дурного, люби, береги, уважай и слушайся свою мать и помогай ей в ее трудах, не покидай ее с детьми, Надей и Колей, а люби и их и пособляй им и словом и делом. Мой милый сын! Прости, если я что сделал тебе вредного и дурного, но помни, что сделал тебе хорошего и поминай меня в молитвах.

Ты, молодой, здоровый и вернешься на Родину прямо в станицу Кавказскую, в нашу старую хату, где и присоединишься к нашей семье. Передай им мое благословение и последний мой привет. Если, чего не дай Бог, мама и дети разлучены, то хорошенько разведай об них и все силы употреби разыскать их всех и соединить опять в одну семью. Помоги им устроиться и обеспечить им трудом своим их существование, а если будешь жить с ними вместе, то будь за хозяина. А главное слушай маму, уважай и не огорчай ее, ведь она первая научила тебя молиться Богу.

Уважай людей, помни завет: какою мерою ты дашь ближнему – такой мерой и тебе отмерят. Уважай и тебя уважат. Не упускай из виду Репниковых, Нефедьевых, они кровные твои родственники и по маме, и по отцу, а также и моих родных и держи с ними связь, да и поддерживайте друг друга всегда. Прощай, мой милый, мой дорогой сын Саша!

Прими мое благословение на счастливую и долгую жизнь.

Заочно целую тебя и благословляю.

…Любящий тебя твой папа Василий Толстов.

Поминай меня в своих молитвах».[1 - Статья (с сокр.) «Василий Григорьевич Толстов – казачий историк, генерал». Федосов П. С., к. и.н., председатель Ставропольской краевой общественной организации по изучению истории, традиций, культуры обычаев Кавказского линейного казачества «Станица». Из сборника «Славные дела – славного полка. 320 лет хопёрскому полку.». Материалы научно-практической конференции под ред. С. О. Звонок. – Ставрополь: СИЭУ, 2017. – 112 c.Хопёрский казачий полк (к 320-й годовщине со дня создания). Стр. 43–67]

Могила В.Г. Толстова. Фотография 1980-х годов.

История Хоперского полка. 1 том

Предисловие

«Народ должен чтить свою историю, ибо патриотизм слагается из всех несчастных и из всех счастливых страниц жизни предков».

    Каниве.

История Хоперского полка – есть история казаков Хоперского полкового округа Кубанского казачьего войска, которые, выделив из своей среды в мирное время на действительную службу 1500 офицеров и нижних чинов, живут в постоянной готовности по первому зову Державного Вождя Русской земли поголовно вооружиться и стать в ряды царского воинства, в числе около 4500 служилых людей. Все офицеры и казаки Хоперского полкового округа – служащие, льготные отставные старики и малолетки составляют одну общую семью без различия очередей и разрядов. Все они или соседи, или родственники, или одностаничники, имеющие одно общее происхождение, принадлежащие к одному сословию и населяющие определенный участок своей же казачьей войсковой земли, утвержденной за ними правительственной властью. Каждый хоперский офицер и казак, проходя службу, переменяет только номер очереди, но не полковое имя, которое для всех есть общее неизменное. Все и служащие, и льготные хоперцы собираются под сенью своих же полковых хоперских знамен, заслуженных их отцами и дедами и полковая честь, и слава, полковые традиции – есть общее достояние и общая гордость всех хоперских казаков от малолетства до старика включительно.

    Автор.

Глава I

На реке Хопре в период 1696–1777 годов. Происхождение хоперских казаков и первоначальное их местожительство. Казацкие городки, самоуправление казаков, их быт и служба правительству. Одежда и вооружение. Хоперские казаки на царской службе во время Азовских походов и Шведской войны. Булавинский бунт и его последствия для хоперских казаков. Постройка Новохоперской крепости и заселение ее казаками. Хоперская команда, ее быт и служба. Пожалование казакам знамени и значков. Образование Хоперского полка под командою полковника Устинова.

В половине XVII столетия южная граница Московского государства, так называемая «Крымская Украйна», представляла огромное пространство земли, покрытое почти сплошными девственными лесами а ближе к Азовскому морю и Дону необозримыми степями. Порубежными населенными пунктами, через которые была «положена черта от приходу воинских людей», в те времена считались города: Симбирск, Керенск, Шацк, Тамбов, Воронеж, Коротояк и Белгород. Далее за этою «чертою» и полосою лесов, что росли между Тамбовом, Шацком и Керенском «иных городов и никаких крепостей нет, а пристала-де дикая степь»

. В этой-то дикой степи, далеко к стороне Азова, как секрет впереди сторожевой цепи, лежала небольшая колония донских казаков, издавна поселившихся городками по Дону, между нынешним Черкасском и Цимлянскою станицею. Все же остальное пространство к югу от порубежных поселений до берегов Азовского моря и Крыма было пустынно, необитаемо, и только изредка бродили там хищные татары, да буйные партии «воровских казаков».

Но со второй половины ХVII века эти пустопорожние земли и в особенности берега рек Хопра, Медведицы, Бузулука и Донца стали постепенно заселяться разными беглыми людьми и раскольниками, чему главным образом способствовали тогдашние события в Московском государстве: войны за Малороссию, церковный раскол, бунт Разина и многие другие неурядицы

. Одновременно в соседней Польше велась религиозная борьба и вследствие сильного гонения, которому подвергалось православное население, толпы малороссийских казаков и крестьян покидали свою родную сторону и устремлялись в московские пределы, под защиту Белого Царя[2 - Малороссийские казаки-черкасы еще в середине XVII века стали являться на южных рубежах Московского государства и там селиться, что видно из грамоты царя Михаила Феодоровича на Воронеж 14-го мая 1641 года. (Воронеж. акты. Древ. грам. и друг. письм. памят. изд. 1851 г. кн. I, стр. 97. Соловьев. История России, т. ХV, стр. 207).]. Одним словом, на нашу южную окраину бежали все, кому тяжело жилось на родине, кто не находил защиты, или не ладил с правосудием, кто любил беспокойную, рискованную жизнь и бежал в неведомые края ради удали и молодечества

.

Все эти беглецы, смотря по своему характеру и наклонностям частью селились на свободных местах и предавались мирной жизни, или же приставали к донским и запорожским казакам. Московское правительство хорошо знало о постоянном приливе бег лецов из Польши в наши южные области, и даже само принимало участие в устройстве их быта. Так, относительно беглых семейных черкас – как называли тогда малороссийских и запорожских казаков – власти распорядились, чтобы принимать и устраивать их, как людей военных, на службу от крымской стороны, а одиноких и бобылей не принимать, а указывать им дорогу на Дон к казакам

. Впрочем, запорожские казаки-черкасы и по собственной воле нередко посещали Дон и вместе с донцами ходили воевать с крымскими татарами и турками. Совершенно иначе относилось правительство к русским выходцам, состоявшим из беглых холопей, крестьян и посадских людей. Пока не замечалась убыль в пограничных округах, до тех пор против них не принимали никаких строгих мер и они свободно переходили на Дон. Но уже с 1675 года

московское правительство стало требовать от донских казаков выдачи беглых людей, а на границе Воронежской губернии в 1683 году

была даже устроена застава для осмотра всех переходивших из Руси, так как подозревали донцов в сманивании людей к уходу на окраины.

Первые весьма неопределенные известия о казаках на реке Хопре относятся к началу XVII столетия, к первым годам правления царя Михаила Феодоровича, когда в Москве узнали из отписки дьяка Соловаго-Протасьева – посланного к турецкому султану известить его про разорение Московского царства – что на Хопре мятежные казаки с атаманом Заруцким «воруют и прямят Маринке и сыну ея»

. Но, как известно, Заруцкий с своими приверженцами и Мариною Мнишек вскоре ушел в Астрахань: на Хопре же, по словам академика П. Г. Буткова[3 - Рукопись № 9, стр. 54.], осталось несколько воровских казаков с атаманом Гришкою Черным, которые имели свое жительство в юрте[4 - Под именем юртов подразумевались собственно жилища казаков: избы, землянки, шалаши, а также вообще казачьи городки и займища с прилегающими к ним землями. Сухоруков. Историческое описание земли войска Донского, изд. 1869 года, стр. 100–105.], ниже Карой Горы. Откуда же взялись эта казаки? были ли это старожилы Хопра или же товарищи Заруцкого, не пожелавшие идти с ним на Волгу? Мог ли быть и те и другие.

Прихоперский край исстари был известен русским людям. Еще во времена седой старины, в XVI столетии «на реке на Хопре усть реки Савалы» было известно место под именем Червленного Яра[5 - Урочище Червленный Яр существовало в старину также и при впадении в Хопер с правой стороны речки Вороны. Червленный Яр – значит овраг с красно-глинистыми берегами. (Рус. Вестн. 1891 г., т. 215, стр. 114)], где, вероятно, существовал какой-нибудь укрепленный лагерь, служивший опорным пунктом для наших порубежных караулов. Значение и известность Червленного Яра, в связи с привольными степями и обширными лесными пространствами, покрывавшими долину р. Хопра, могли служить соблазнительною приманкою для колонизации[6 - В старые времена, в XVII столетии, в лесах по Хопру водились: бобры, лисы, куницы, дикие козы, разный дикий зверь и бортяные пчелы. См. прим. 8. 4], а значительное удаление от правительственных центров, полная свобода и безнаказанность в воровских промыслах сулили предприимчивым людям безбедное и спокойное существование. Здесь же по Хопру пролегала главная дорога из Москвы к Азову. Раньше и лучше других путь к Червленному Яру, а следовательно и в прихоперский край, нужно полагать, знали рязанские городовые казаки, название которых впервые упоминается в наших летописях под 1444 годом. Они, как соседи этого края, по всей вероятности, не раз бывали на Хопре и, весьма возможно, что в конце XVI века рязанские казаки уже имели там свои юрты и займища, будучи известны под именем «воровских казаков», зимою проживавших по зимовникам и займищам, занимаясь добычею зверя и рыбы, а летом уходивших «воровать» на Волгу или в другие места. Кроме того из рязанской земли издавна двигались разные русские люди по рр. Оке, Проне, Цне, к верховьям рр. Вороны, Хопра, Дона и Донца и оседали на жительство по бассейнам этих рек. Движение это особенно усилилось с 1520 года после присоединения к Москве Рязанского княжества. Таким образом, в конце XVI столетия, кроме рязанских казаков, на Хопре явились и другие вольные люди и там занимали угодья бортяные, рыбные и звериные. Там на Хопре и по берегам его притока р. Савалы с Еланью были даже монастырские вотчины монастырей: Чернеева, Троицкого и Чудова

.

Первые официальные источники о хоперских казаках относятся к 1669 году, когда Стенька Разин принес повинную и засел на жилье в построенном им Кагальницком городке. Старые домовитые донцы не пристали к нему, а отписали в Москву, что только «голутвенные и одинокие сходцы на Дону и Хопре Стеньке Разину гораздо рады»

и что «во многих городках тамошних казаки похвалялись идти на Волгу, прямо на Царицын и сделать лучше, чем сделал Разин и Сережка Кривой»

. Из этого видно, что на Хопре в половине XVII столетия действительно существовали воровские казаки, хотя известия о них довольно неопределенны. Вероятно они жили небольшими ватагами и полуоседло, промышляя добычу, то в одном, то в другом месте. Собственно же, оседло побережья р. Хопра, от нынешнего города Ново Хоперска и вниз до р. Дона, а также берега его притоков Савалы и Елани, дотоле пустынные, стали заселяться только во второй половине XVII столетия, около 1680 года

, разными пришлыми людьми великороссийского и малороссийского происхождения, но преимущественно выходцами из Тамбовского воеводства. О последних еще во времена Стеньки Разина воевода Пашков писал, что «на тамбовцев в нынешнее смутное время надеяться не на кого, потому что у них на Дону братья, племянники и дети, а иные у Стеньки Разина»

. И действительно, население Тамбовского воеводства и особенно его украиной (порубежной) стороны, было довольно ненадежно, да и служилый народ – городовые казаки и стрельцы – присланные туда из разных мест для сторожевой, «станичной» службы[7 - Станичная – значит сторожевая, порубежная служба; исправлявшие эту службу назывались «станичниками». Для разведок по рубежам употреблялись дети боярские, посадские люди и казаки. Соловьев. История России, т. VII, стр. 25–27.], тоже таили в себе дух неуживчивости и своеволия. Поэтому всякие атаманы воровских казацких шаек, как Разин, Булавин и другие всегда находили себе самую горячую поддержку среди населения тамбовского края

.

После разинского бунта, число беглых из этой области увеличилось и большинство их уходило уже не на Дон, а на Хопер и Медведицу, где и селилось оседло, о чем свидетельствует тамбовский воевода Нарышкин в своей отписке в Москву в 1685 году

. В этом донесениии он жалуется, что, находящиеся в Тамбове и тамбовских крепостях, разные служилые люди – стрельцы и казаки – стали уходить на Хопер и Медведицу и «иныя запольныя реки», куда такаже начали бегать из деревень и сел крестьяне и бобыли. Он объяснял, что эти побеги происходят, главным образом, при посредстве и содействии раскольников[8 - Гонимые и преследуемые после исправления церковных книг явились в Хоперском крае и там жили в 1680–1690 гг., но затем были изгнаны оттуда и ушли к низовьям Дона. Труды Саратовской ученой архивной комиссии т. II, вып 2, стр. 267. Соловьев. История России, т. X III. стр. 360.], которые, приезжая из донских городков и с Хопра, сманивают мужчин, девок и жен, предлагая им бросать «свои тяглые жеребья и бежать в их казачьи городки на Хопер и Медведицу и иныя запольныя речки». Далее Нарышкин писал, что раскольники крадут оружие и угоняют лошадей; пустые земли по Хопру быстро населяются беглыми и в тех городках, где прежде считалось 15–20 казаков, теперь живет 200–300 человек и «женскаго полу много»; казаки стали «сеять хлеб и завели пашню», чего прежде там не бывало, так как они покупали хлеб из пограничных городков и кормились добычею зверя и рыбы.