Душа и парус выплывут из дали…

***

Год пролетел – не как миг, а как целая вечность, потому что в нем было много событий, и хороших, и плохих. Самое печальное – той весной я сломал большой палец на правой, рабочей руке, и ежедневные рисовальные штудии пришлось оставить. Гипс сняли только накануне отъезда в Ленинград, на вступительные экзамены.

Еще один немаловажный фактор, сыгравший свою роль – несмотря на учебу в художественной школе, опыта для поступления у меня не хватало. Например, опытные глухие абитуриенты (а многие ребята поступали тогда в ЛВЦ со второго-третьего раза) понимали, какую тему лучше брать для экзамена по композиции. Смшено вспоминать, как во время экзамена я наворотил в своем шедевре что-то очень оригинальное из патриотической советской фантастики. Да и по рисунку с заданием справился неважно. Провал…

Грустно стоим с мамой у дверей приемной комиссии, только что узнав результаты. И тут вновь появляется, как фея из сказки, Валентина Ивановна. Вздыхает вместе с нами, разводит руками. Потом, переговорив с кем-то, она предлагает такой вариант. В политехникуме есть недобор на других специальностях, и у меня есть возможность поступить на отделение полиграфическо-переплетной работы. Там как раз есть вакансия, и сдавать экзамены не надо. «Один годик поучишься с переплетчиками, подготовишься по рисованию, а следующим летом переведёшься на художественное отделение».

Естественно, я согласился. Очень уж не хотелось расставаться с Павловском и Ленинградом, которые успел полюбить за две недели, с друзьями, которых успел завести, с миром глухих, где начал осваиваться. Да и возвращаться обратно в старую, школьную жизнь не тянуло.

Так во второй раз Валентина Ивановна оказалась в нужное время в нужном месте. Правда, через год мне не удалось сбежать из переплетного отделения, преподаватели уговорили закончить весь трехгодичный курс обучения. Да и я уже втянулся в стихию студенческой жизни, где все советовали не спешить. Только через три года получил диплом переплетчика высокого разряда (даже не помню какого). И легко поступил на художественное отделение, поскольку все три года потихоньку рисовал и перенимал секреты мастерства у студентов, с которыми дружил – Вячеслава Малейкина, Сергея Кружалова, Геннадия Лунцевича, Юрия Чернухи…

***

А Валентина Ивановна все эти годы преподавала у нас – и на переплетном, и на художественном отделениях – историю и обществоведение. Как ни уважал я ее, но надо признать, что эти предметы были самыми скучными во всем политехникуме. Не из-за преподавателя, а просто потому, что времена были советские, и больно вспоминать, как мы, скрипя зубами, вынуждены были учить ленинские декреты, историю партии большевиков, судьбоносные решения очередных съездов единственной тогда, великой и могучей, коммунистической партии Советского Союза! Я добросовестно отбарабанивал на экзаменах, что успел запомнить, и Валентина Ивановна, тяжело вздыхая, ставила пятерку, потому что у других ребят дело обстояло еще хуже.

Студенты всем преподавателям давали прозвища. Валентину Ивановну нарекли для краткости «Вий». Не потому, что она вызывала страх, а по первым буквам имени-отчества. И этот образ ну никак не вязался с ней – такой приятной и доброй женщиной, легко и сильно краснеющей, слегка прихрамывающей.

На художественном отделении Иванова у нас преподавала мало, так что я с ней пересекался все реже. Молодость неблагодарна, меня увлекали новые открытия и свершения, я быстро забыл о своей благодетельнице, и после окончания ЛВЦ не встречал ее.

И все же сейчас помню о человеке, который заинтересовался судьбой 14-летнего мальчишки и помог ему найти свою линию жизни. Но иногда думаю – а если бы не ее совет – куда бы меня завела дороженька? Интересно ведь иногда заняться альтернативной историей. Однако, как ни банально звучит, все к лучшему. Как тут не вспомнить мудрые строки Ивана Исаева: «Я ошибки и промахи взвешу – и судьбину свою повторю!»

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЛИЦЕЙ!»

Иосиф Гейльман

И первую полней, друзья, полней!

И всю до дна в честь нашего союза!

Благослови, ликующая муза,

Благослови: да здравствует лицей!

Наставникам, хранившим юность

нашу,

Всем честию, и мертвым и живым,  К устам подъяв признательную чашу,  Не помня зла, за благо воздадим.

    Александр Пушкин

Вновь я в Павловске. Вновь, как и 40 лет назад, иду вдоль ограды парка, по тихому городу, усыпанному багряными листьями кленов и золотыми березовыми монетками. Осенью Павловск особенно красив. Впрочем, как и в любое время года. Шагаю знакомой дорогой и чувствую, как рой воспоминаний теснится в душе. Иду к трехэтажному зданию на Березовой улице, где я учился в юности. Подхожу к дверям и поднимаю взгляд на вывеску у входа.

Ищу на ней такое знакомое имя, но не нахожу. «Межрегиональный центр реабилитации лиц с проблемами слуха (колледж) Министерства труда и социальной защиты». Длиннющее название… Мы, выпускники, привыкли говорить коротко «Наш Лицей», по аналогии с Пушкинским лицеем, который находится по соседству, в Царском Селе.

Каждый год я надеюсь, что на вывеске появится, наконец, имя основателя учебного заведения и его первого директора, но нет. Пока нет. Что ж, рано или поздно это сбудется, ведь в это верю не только я, но и все выпускники этого Центра.

Речь идет об Иосифе Флориановиче Гейльмане, благодаря которому глухие и слабослышащие всей страны получили уникальное учебное заведение, ставшее для них альма-матер. И даже гораздо большим. Для многих из нас Павловск стал вторым домом, духовной родиной.

При открытии, в 1965 году, Лицей назывался «Политехникум ЛВЦ (Ленинградского восстановительного центра) ВОГ». Иосиф Гейльман не просто возглавлял политехникум в течение 24 лет – с 1965 по 1989 год, он сделал его царством жестового языка, где глухие чувствовали себя комфортно и естественно, видели уважение к ним.

Лучшего места для создания Лицея невозможно было придумать. Мало того, что рядом – изумительный по красоте Павловский парк с дворцом императора Павла Первого и дивными пейзажами, которые так и просятся на картины студентов-художников, учившихся в ЛВЦ-МЦР. Вдобавок именно в Павловске, в 1806 году императрица Мария Федоровна, вдова Павла, основала первую в России школу для глухих детей – в крепости Бип. Эффектная спираль истории!

Конечно, Иосиф Флорианович знал об этом прецеденте, и Павловск был выбран не случайно. Ведь Гейльман, хотя хорошо слышал, вырос в семье глухих и впитал историю неслышащих и жестовый язык буквально с молоком матери. И мне хочется отдать дань памяти и уважения легендарному человеку и попытаться рассказать о нем.

***

1976 год. День торжественного посвящения в студенты первокурсников Политехникума – 19 октября. Как видим, параллель с Пушкинским лицеем очевидна и не случайна. Сам Гейльман и установил в ЛВЦ такую традицию. Мы на сцене актового зала – юноши и девушки в белых рубашках – будущие художники, культработники, полиграфисты.

Иосиф Флорианович выступает перед нами. Невысокий, но внушающий почтение – с окладистой черной бородой, в массивных роговых очках, с залысиной в темных, начинающих седеть волосах. А как красиво он говорит жестами! Хотя не все новички знают жестовый язык, но его артистичная манера выступать завораживает сама по себе.

Большинство студентов, поступавших на учебу в Павловск, хорошо владели жестовым языком (тогда говорили «мимика»), потому что закончили спецшколы для глухих и слабослышащих детей. Но не все. Некоторые ребята оказались в ЛВЦ после массовых школ, и жесты совершенно не знали. В том числе и я, на тот момент 15-летний.

Хотя дактиль (ручную азбуку) я знал, но некоторые ребята даже это пока не освоили. Так вот, окунувшись в стихию жестового языка, общаясь с говорящими на руках парнями и девушками на учебе и в часы досуга, мы быстро постигали незнакомый прежде способ коммуникации. Особенно это было характерно для общежития, где каждый вечер в коридорах собирались кучками студенты и травили байки на жестовом языке. Это было настоящее погружение в языковую среду. Даже те, кто к жестам относился свысока, незаметно впитывал их во всем разнообразии.

Тем более что сам директор Лицея – Иосиф Флорианович – великолепно владел «мимикой». Студенты и преподаватели восхищенно смотрели на его жестовые импровизации, которые можно было наблюдать и на общих собраниях, и в коридорах учебного корпуса.

Приведу один из таких моментов.

Канун 1978 года. Я стою в фойе Лицея и наблюдаю, как старшекурсники-художники вешают на стену огромную афишу новогоднего бала. Среди студентов – Анатолий Микляев, Михаил Диков, Сергей Корнеев и другие – их курс тогда нес дежурство по оформлению здания. Афиша получилась необычная, броская, с выдумкой.

И тут подходит Гейльман, смотрит оценивающим взглядом и восхищенно показывает один жест, покачивая сложенными в щепоть пальцами. Когда он ушел, я спросил кого-то, что значит этот незнакомый жест. Мне пояснили, что это типа «шикарно», «замечательно», «великолепно». Так постигался великий и могучий жестовый язык…

***

Перебираю фотографии 2004 года, когда в Павловске собралась на встречу выпускников наша группа художников 1984 года выпуска. На этих снимках запечатлены не только наши счастливые физиономии, но и те преподаватели, которые «хранили юность нашу» – Генриетта Оскаровна Гуревич, Исаак Ефимович Голод, Олег Георгиевич Виноградов и сам великий Гейльман. Сейчас из них в живых осталась только Гуревич, наш классный руководитель.

На той встрече Иосиф Флорианович, несмотря на солидный возраст (81 год), был бодр и полон сил, много говорил о славной истории ЛВЦ, пожелал нам успехов во всем, удивил отличной памятью. И даже приударял за дамами – кроме нашей однокашницы Ирины Кокуриной, на встрече были две Татьяны – жены Виктора Нелипы и Саши Лапко.

Один из нас – Виктор Нелипа – снял тогда на видео это событие, позже он разместил в сети небольшой фильм. Мы на очередной братской встрече посмотрели это видео и растрогались. Так вот, на записи снято и выступление Иосифа Флориановича, когда тот рассказывал об открытии Лицея в 1965 году, как он долго этого добивался, как председатель Центрального правления ВОГ Павел Сутягин дал добро, поддержал и благословил.

***

А как все начиналось? С изостудии в Ленинграде, в Доме культуры ВОГ на набережной Красного флота (ныне – Английская набережная). Там в 1961 году открылась республиканская студия изобразительного и декоративно-прикладного искусства. Гейльман и тут был первопроходцем – ее инициатором и директором.

Причем это было не любительское объединение, а полноценная учеба по программе на уровне средних художественных учебных заведений. Глухие мастера за 4 года получали дипломы художников-оформителей и специалистов декоративно-прикладного искусства. Гейльман пригласил к преподаванию профессионалов из Академии художеств – Виктора Мурзо, Аркадия Крахмальникова, Владимира Колегова.

Но уже в 1965 году студия переехала в Павловск, в только что построенное здание ЛВЦ, и первый выпуск студии состоялся уже в новых стенах. Кроме художников, Лицей стал обучать культработников и полиграфистов, а позже – и юристов, переводчиков жестового языка.