Нулевые. Затишье перед катастрофой

– Эм. Нет. Меня это не касается. И вообще это не мои проблемы.

– Если ты этого не сделаешь, она убьет нас обоих. К тому же она знает, где ты живешь, так что у тебя нет выбора. Да и вообще. Разве ты не хочешь помочь этой несчастной девушке?

– Надо подумать, – Власов вспомнил жуткий взгляд девочки-манекена. – Мне что-то не хочется это делать.

Михаил снова услышал звук. Женщина кричала и стучала кулаком по стеклу. В голове Власова возникали самые мрачные мысли.

– Что это за дерьмо?

– Это не то, что ты думаешь, – оправдывался Владислав.

Звук шел из гостиной. Женщина была заперта на балконе и тщетно пыталась выбраться. Власов узнал её. Это была Саша. Девушка, которую он когда-то видел в галерее. Она изменилась. Еще больше похудела, отрастила волосы и покрасила их в черный, отчего приобрела довольно зловещий вид. У неё были синяки под глазами. Власов думал, что Владислав долго держал её здесь. Никому нельзя было насильно ограничивать свободу человека. Особенно держать взаперти на балконе.

– Я всегда знал, что ты болен, но не знал насколько, – с презрением сказал Власов.

– Ну что, бомжара, привёл своего дружка-педика?! – крикнула Саша.

Она стала биться головой о стекло. Власов испугался. Саша вела себя неадекватно. Она орала и говорила какие-то совсем бредовые фразы.

– Так, – начал Владислав. – Как же мне надоела эта чернуха. Сейчас я всё тебе объясню. Это не то, что ты думаешь. Два дня назад мне позвонили из склифа. Спрашивали, не родственник ли я какой-то Гамовой? Оказалось, Саша неудачно употребила спайс. Врачи вызванивали её родственников из записной книжки на мобильнике, но откликнулся только я. Хотя фамилия моя – Якушенков. Вот такие дела. Я привез её к себе домой, стал расспрашивать обо всём. Узнал много нового.

Саша билась кулаками о стекло. Власов заметил, что у неё были порезы на запястьях.

– Оказалось, что она врала мне от а до я. Помню, как познакомился с ней на какой-то презентации. Она наговорила мне всякого, а я как фуфел поверил в то, что она начинающая художница. И образ у неё был что надо. А на самом деле она была обычной полубомжовой наркоманкой, которая ходила по всяким сборищам, чтобы чисто пожрать на халяву. Я вообще не ебу, что буду с ней делать.

– Нахрена нужно было её сажать на балкон?

– Я провожу антинаркотические лечебные процедуры по методу из фильма “На игле”. Запер её вместе с парой ящиков консервов и ведром для дерьма на время ломки. Стёкла бронированные, так что она не разобьет их и не выпрыгнет к хуям. Я же не закончил. Я забрал её из больницы. В машине мы мило побеседовали. Она плела мне очередную чушь. Говорила, что попробовать её подговорили какие-то друзья. Я поверил ей. А когда мы пришли в квартиру, она пошла на кухню, взяла нож и порезала к херам свои венки. Загадила мне всю квартиру кровищей.

– Почему, – Саша впала в истерику. – Ты меня не трахнул как надо? Я тебе не понравилась? Я ничтожная? Мудак! Хуило! Ты просто драный бомжарный кусок сраного дерьма! Психопат ебаный! Просто… просто дай мне сдохнуть по-человечески!

– Она хотела свести счеты с жизнью, потому что больше не могла паразитировать на пенсию своей недавно почившей бабушки. А работать идти, ей было крайне западло.

– Женщины. Они все такие, – разочарованно произнес Власов.

Голем.

Михаилу предоставили честь отстаивать идеалы института СЕР на круглом столе, посвящённом проблемам развития демократии. Мероприятие проходило в пансионате от ФСО и длилось неделю. Михаила расселили в хорошо обставленный коттедж, который сильно отличался от загаженных номеров в советских пансионатах его детства. Обсуждение было закрытым и не предполагало освещения в СМИ. Это была обычная практика для российской политической культуры, где реальные решения принимаются непублично. В ходе первых заседаний Михаила удивило явное меньшинство так называемых “системных либералов”. Власов думал, что Господин Президент в своей модернизации будет опираться именно на эти круги. Но все доклады людей с демократическими взглядами были посвящены экономике. Михаил ощущал страшное разочарование. Власов был единственным человеком, который выступал за либерализацию выборного законодательства.

Михаил зачитывал свой доклад в специальном зале для конференций. Пока он говорил, на большой плазменной панели сзади него мелькали кадры из презентации. Собравшиеся люди косо на него посматривали. Охранители и всякого рода государственники одаривали его презрительными взглядами, а некоторые даже посмеивались. Михаил чувствовал себя неловко от такой реакции. Когда он закончил доклад какой-то непонятный молодой человек из первого ряда резко встал со стула и подозвал обслуживающего с микрофоном. Михаил рассмотрел его. Это был молодой по сравнению с основной массой собравшихся людей мужчина. Михаилу казалось, что он уже где-то его видел. Это был элегантный армянин в дорогом костюме. У него было красивое лицо с каким-то хитровато-агрессивным прищуром.

– Многоуважаемый, – мужчина обратился к Власову. – Катитесь со своими либеральными идейками на “Эхо Москвы”. Россия это исторически консервативная страна. Власть в России не может быть слабой.

Зал обильно поддержал его. Ощущение неловкости в сознании Власова переросло в легкий страх.

– В девяностых государство было выдавлено из всех сфер общественной жизни. Это привело к хаосу, – продолжил мужчина. – Сильная рука не уйдет! Смена политической риторики на модернизацию должна проводиться без фактической смены политического курса. Либеральной модернизации не будет. И шараханья в парламенте допустить нельзя ни в коем случае!

– Как же тогда обеспечить обратную связь власти с народом, если не отказываться от практики управляемой демократии? Или вы думаете, что все произойдет само?

Мужчина надменно посмотрел на Власова.

– А зачем что-то обеспечивать? Вертикаль и так работает!

Михаил разозлился от такой явной нелогичности.

– Как вы тогда объясните провал Национальных Проектов?

Мужчина положил свой микрофон на стул, быстро поднялся на сцену и резко выхватил микрофон из рук у Михаила. Все произошло настолько внезапно, что Михаил только и мог растерянно хлопать глазами.

– Клевета! Национальные Проекты реализованы. Национальный Лидер никогда не совершает ошибок!

Зал аплодировал. Раздавались одобрительные возгласы. Один пухлый мордоворот в очках подозвал к себе помощника с микрофоном.

– Ещё Фёдор Михайлович, – он медленно встал. – Ещё Фёдор Михайлович Достоевский говорил, что либералы на Руси то и дело хотят почистить чьи-то западные сапоги. И чьи же вы, господин хороший, ботинки желаете вычистить? – это явно был риторический вопрос, потому что мужчина не дал Власову на него ответить. – У России свой особый путь! Не нужны нам ваши западные инсинуации. Мы всегда были суверенной, самостоятельной и уникальной цивилизацией.

Михаил хотел возразить мужчине, но армянин одернул руку, когда Власов тянулся к микрофону.

– Может быть, дадите мне ответить? – спросил Власов.

– Да, – он протянул Власову микрофон.

Когда Михаил потянулся к микрофону, он снова резко одернул руку.

– А не дам, – сказал он.

Зал залился хохотом. Власов был ошеломлен от такой наглости со стороны мужчины.

– Если не хотите меня слушать…. Вам же хуже, – думал он.

Под улюлюканье и хохот толпы Власов покидал зал. Михаил пришел в норму после пары рюмок водки в местном баре. Он быстро опьянел. Ему захотелось общения. Он набрал Сорокину.

– Они уже нас прокатили, да? – спросила она.

– Да. Вы, что были в курсе этого?

– Ходили слухи, что наши государственники хотят замочить системных либералов на конференции, чтобы у них не появлялось реваншистских настроений.

– И почему вы не удосужились сказать об этом Князеву или хотя бы мне?

– Жена Толика моя хорошая подруга. Он склонен к алкоголизму в случае крушения его хрупких представлений о мире. Я не хотела расстраивать Наташу видом всего этого пьянства. Да и судя по последним слухам, вы у нас человек не из робкого десятка.

– Да, – недоговорил Власов.

– Извините меня, если я причинила вам неудобства тем, что не посвятила вас в готовящийся слив, – перебила Сорокина.

– Всё нормально. Меня тут атаковал один выскочка. Какой-то хачик со смазливой рожей и такой родинкой на лице как у Энрике Иглесиаса. Ты случайно не знаешь его по имени? – Власов невольно перешел на “ты”. – Я чувствую, что он медийный персонаж. А это по твоей части.

– Карданян, – быстро ответила Сорокина. – Его папа держал палатку на Черкизоне, а он держит отдел в одной проправительственной газетке. Проводит идеологическую и пропагандистскую работу.