Нулевые. Затишье перед катастрофой

– В давние времена этот мир был прекрасен, и мой народ пребывал в гармонии с ним. Потом в нём постепенно стали появляться твои собраться. Они отравили нашу землю жаждой насилия. Некоторые из нас все же отвергли огонь ненависти, остались чисты и ушли далеко вперёд в своём развитии. Теперь мы взираем на наших запутавшихся братьев с печалью и тоской. И с надеждой, что они когда-нибудь вернуться к свету.

– Что? Но как это возможно.

– Всё что здесь происходит находиться за рамками твоего понимания. Возможно, пройдут тысячелетия, и наши народы встретятся с человечеством Земли.

– Постой. Тут же тоже есть человечество.

– Нет. Эти люди подобны тем, кого ты встретил на берегу. Они тоже отклонились от тишины и посвятили себя жажде чужих страданий.

– Я ничего не понимаю. Ты ангел?

– Что такое ангел?

– Я думал, что ты отведешь меня к Богу.

– Так вот как ты заговорил, – с иронией произнесла она.

– Да, – Власова охватила тоска. – Ты права. Я ни во что не верю.

– Тебе нужно сделать выбор.

– Какой?

– Покинуть поезд. Выпрыгнуть. Я подхвачу тебя. Ты не разобьешься … или ты можешь остаться.

Власов смотрел на бескрайнее пространство степи с редкими бредущими по ней людскими силуэтами. Он понял, что если сделает этот шаг. Если спрыгнет, то уже никогда не вернётся назад. К внезапно открывшейся ему памяти о так по-идиотски прерванной жизни на Земле.

– Зачем? Что там может быть кроме Лагеря и чёрных эльфов?

– Новая жизнь для Михаила Власова полная невероятных приключений и неизведанных ощущений. А ещё я научу тебя летать.

– Ты и это вытащила из моих мозгов. Летать? Это же невозможно.

– Всё возможно если в это поверить и по-настоящему захотеть.

Она улыбнулась, обнажив белые зубы и черные десна. Власов опустился на колени перед ней и заплакал.

– Я не могу. Я хочу вернуться домой в Москву. К своей старой жизни. Ходить на работу. Кушать в ресторанах и проводить время вместе с Аней, – говорил Власов сквозь слёзы.

– Москва. Высокие здания из скал. Да. Я бы тоже хотела попасть туда, – она задумалась. – Как странно. Порой нам нужно сделать всего один шаг, чтобы погрузиться в реальность и жить по-настоящему. Преодолеть страх, чтобы познать себя. Эх, Михаил, что бы ты сделал, если бы узнал, что не жил никогда.

– Но я знаю себя и вроде живу.

– Ничего ты не знаешь.

– Прости меня, – Власов обнял её. – Я не могу. Я трус. И что тебе так во мне понравилось? Зачем тебе помогать мне?

От девушки пахло сыростью, лесом и костром.

– Ты попросил дать тебе второй шанс. Я даю тебе первый шанс, – она снова улыбнулась.

– Я хочу домой. Я просто хочу домой. Милая девочка. Отправь меня домой.

– Ты ведь знаешь, что после всего твоя жизнь больше не станет прежней, – она задумалась. – Ладно. Я прощаю тебя. Знай же, что я всегда буду ждать, когда ты спрыгнешь со своего поезда, чтобы дать тебе первый шанс. Только подумай обо мне, и я сразу приду к тебе.

Она обняла его. Власов перестал плакать и начал медленно проваливаться в сон. Он свалился на пол. С него слетела шапка-ушанка. Банка тушенки вылетела из штанов, перекатилась через дверь и благополучно упала на землю. Девочка молча смотрела на него. Поезд продолжал свой путь.

– Подъем! – услышал Власов.

Михаил открыл глаза и понял, что находиться в своей старой камере с трубой и девочкой-манекеном. На нем был тот самый костюм, в котором его приволокли в камеру и грязные коричневые штаны. Он лежал спиной на трубе, но вскоре спустился на землю. Перед этим в его голове промелькнула мысль о пребывании в прошлом Лагере, после чего Власов понял, что на нем был его ватник, штаны с начесом и шапка ушанка. Но разговор с эльфийской девочкой так и остался в глубинах его подсознания. Михаила разбудил толстый мужик в потрёпанной форме. Прапорщик.

– Ну что, тля, могу тебя поздравить. Хорошо работаешь! – Прапорщик пожал руку ещё сонному Власову. – Начальство решило присвоить тебе звание Трудовика и присвоило тебе особый идентификационный номер.

– Это, видимо, хорошая новость, – думал Власов.

Прапорщик передал Власову удостоверение Трудовика с идентификационным номером №19321132.

– Это значит, что ты переведен в специальный мозговой отряд, где будешь трудиться во блага Великого Проекта и Вождя. И начнется этот труд с сегодняшнего дня, – Прапорщик договорил, затем покинул камеру Власова.

– Как я сюда попал? Видимо перепил в пути, – думал он.

На его левой ноге был синяк.

– А это откуда? – подумал Власов.

Власов зачислили в коллектив газеты “Лагерная Правда”. Михаил в компании двух солдат роты охраны был сопровождён в какое-то серое здание в стиле советского модерна. Власову показалось странным, что он никогда не замечал это строение, ведь оно было многоэтажным и находилось за столовой. Власов предъявил своё удостоверение на КПП и прошел внутрь. Его сразу же встретили солдаты и проводили в кабинет к пухлому лысеющему мужичку в замшевом пиджаке и очках с толстыми линзами. Он предложил Власову подписать документ, подтверждающий его идентификационный номер. После чего ему нужно было написать расписку, подтверждающую, что он является тлёй.

– Делать нечего. Если тут так принято, то надо подписывать, – думал Власов.

Его новый кабинет был тесной коморкой с письменным столом тумбочкой и шкафчиком. На стенах висели портреты отцов основателей Государства. Вождя и Идеолога. Вождь был лысым мужчиной с лицом твёрдого и решительного человека. Идеолог тоже был лысым, но выглядел как умудренный опытом старец из-за длинной седой бороды. Власов был в не себя от счастья, потому что находился в нем один, а не в компании провинциальных интеллигентов. Прапорщик сказал Михаилу, что его поставили в очередь на получение индивидуального жилья и поставили в список кандидатов на должность Надзирателя. Михаил очень обрадовался этой новости. Он относился к своей деятельности в мозговом отряде как к долгожданной желанной работе. В его распорядке дня был только трехразовый прием пищи. Отработав норму по написанию статей, он мог пару часов свободно перемещаться по Лагерю. Михаил начал с презрением смотреть на своих бывших коллег по трудовому отряду, правда, они его вообще не замечали. Тогда он стал проводить больше времени, рассматривая мир через лагерное ограждение. Раньше Власов не замечал этого мира и видел только бескрайний лес. Это был странный мир уродливых людей в некрасивой одинаковой одежде и унылых серых одинаковых зданий на фоне монументальной архитектуры тоталитарного типа.

Ко всему прочему особая форма лагерного страха окончательно выдавила дух в Михаиле. Теперь Власов вообще не думал о прелестях его прошлой жизни. Все его мысли были направлены на служение Великому Проекту. Каждый день он с упоением слушал речи Комиссара и даже записывал кое-что для себя. Он с рвением отрабатывал норму и выполнял индивидуальное задание по восхвалению самых антигуманистических моментов в истории царской России. Постепенно Власов начал переосмысливать свою жизнь в рамках идей Великого Проекта. Тогда он с ужасом обнаружил, что всё это время жил неправильно в рамках философии объективизма и был далек от святых идеалов коллективисткой философии Великого Проекта. И чтобы ещё больше приблизить Власова к истинным идеалам Великого Проекта Прапорщик как-то достал ему по блату “Пятитезисник” – книгу, в которой были записаны тезисы Идеолога, на которых держалось Государство. Эта книга предназначалась Гражданам, а Власов не мог по своему статусу держать её в руках. И когда Михаил получил ее, то испытал мощный приступ счастья переходящий в чувство глубокого удовлетворения. Он сразу судорожно стал вчитываться в каждый тезис написанный черным готическим шрифтом на красной бумаге.

“Государство священно и сакрально по своей сути. Воля каждого Гражданина подчинена воли Государства.

Свобода человека может быть только внутренней. Внешне воля человека подчинена Государству.

Вождь есть воплощение мирской и духовной власти. Не существует никакой другой реальности кроме реальности Государства.

Воля одного человека ничто по сравнению с мнением коллектива. Долг каждого человека умереть за Государство.

Только в труде на благо Государства человек может заслужить своё право.”

Михаил поражался глубиной этих мыслей и казнил себя за то, что когда-то скептически отнесся к Великому Проекту. Теперь он долго спорил со своей начальницей из отдела идеологической пропаганды о сути Великого Проекта. Девушка хвалила Власова. Однажды Михаил пришел в свой кабинет и застал там Прапорщика. Он вешал на стену новый портрет. Это было странное изображение И.В. Сталина выполненное в стиле иконы. На красном фоне был нарисован вождь в белом кителе и с черным нимбом.

– Тля, близится момент, когда ты сможешь стать Гражданином. Мы решили подарить тебе изображение нашего святого. Великого служителя Государства и Великого Проекта нашего дорогого Иосифа Сталина, – торжественно заявил Прапорщик.

Михаил ощутил радость и одновременно почувствовал угрызение совести.