Летняя практика

Летняя практика
Василий Павлович Щепетнев

Студенческая практика – дело обыкновенное. Но только не тогда, когда проходит она на Чёрной Земле. Всякое здесь случается. Всякое…

Василий Щепетнев

Летняя практика

I

Я сидел у телевизора, в полудреме, а по ту сторону экрана кипели страсти. Показывали шпионский фильм, шестую серию, и все предыдущие смотрелись так же, сквозь сон, вперемешку, поэтому выходило довольно любопытно – в герои постоянно попадали знакомые, сам я тоже нет-нет, а и мелькал на заднем плане.

Зазвонил телефон. Посетовав, что не перевел его на автоответчик, я очнулся, убедился, что на экране события развиваются иначе, чем мне грезилось, и поднял трубку. Оказалось – дядя Иван. Из вежливости осведомившись, не сплю ли я (так и подмывало ответить – сплю), он попросил об одолжении. Шефской помощи села городу.

Звонил дядя Иван редко, а просил о чем-либо еще реже. Пришлось согласиться. Собственно, это и не просьба была, а просьбишка, пустяк. У его сына, а моего, стало быть, двоюродного брата Петьки срывалась летняя практика. Петька был студентом хорошим, почти отличником, вел даже какую-то научную работу, что для наших дней диковинка, и обязанностями своими манкировать не любил. А срывалась практика из-за ерунды – университет остался без транспорта. То есть не то, чтобы совсем без оного, но вот именно Петькину группу вывести было не на чем – три месяца высшая школа не получала средств, а какая копейка перепадёт, то тут же и пропадёт. Петька вспомнил обо мне и пообещал руководителю практики, что транспорт будет.

Убедившись, что отказа не последует, трубку взял сам Петька. Он проинструктировал меня – что, где, когда и куда, и пожелал спокойной ночи.

Я положил трубку, переключил, наконец, телефон на авто, и раскрыл свой блокнот. Поручением меня озадачили на послезавтра, понедельник, и нужно было организоваться так, чтобы и клиенты остались довольны, и дядя Иван с университетом. Последнее время дела шли сносно, и я мог себе позволить доброе и бескорыстное дело – но не в ущерб делам корыстным. Пришлось раскрыть карту – практика у Петьки была в районе, который я знал плохо. Неподалеку от Глушиц, сказал Петька. Получалось плечо в сто километров, плюс это неподалеку. Обернемся.

Шпионские страсти тем временем кончились победой «синих» (я перестал делить мир на своих и чужих: первых очень уж мало, а вторые – часто вчерашние первые), на смену рыцарям плаща и кинжала пришли музыканты. Я поспешил выключить телевизор. Воскресенье обещало быть тяжелым, и мне следовало поберечься.

Свое обещание воскресенье выполнило – спидометр моего Чуни показал триста сорок километров. Триста сорок оплаченных километров, очень и очень неплохо. Чуня – это грузовик, ЗИЛ-130, кормилец последних лет. Два года назад я подзанял денег и купил его у одного председателя одного колхоза. С тех пор у меня очень мало свободного времени, но без хлеба не сижу. Всегда кому-нибудь требуется отвезти в ремонт холодильник, на продажу картошку или мясо, переправить из города купленную мебель, а стройматериалы, а лес… Общедоступное грузовое такси нужно селу не меньше газет, электричества и оспопрививания. С гордостью замечу, что заказчиков своих я не подводил и потому заработал определенную репутацию. К вечеру воскресенья эта репутация отозвалась ломотой в теле и гудением в голове, тем, что называют приятной усталостью. Но все же я прежде вычистил и вымыл Чуню, а уж потом себя. Скотина, она ласку любит, на нее отзывчива.

Я верю в предзнаменования, особенно дурные, но в ту ночь сны мне снились самые банальные, и понедельник я встретил в полной безмятежности. Оно и к лучшему.

Ровно в восемь утра я высадил на городском рынке десант, старушек, торгующих по мелочи – сотней другой яиц, парой уточек, редиской и прочими плодами праведных трудов. В восемь двадцать я въехал во двор красного корпуса университета.

Студенты грузились споро, Петька представил меня руководителю группы и тоже начал ставить в кузов ящики с надписью «Осторожно! Стекло!»

– Вас, значит, пять человек всего? – спросил я более, чтобы разговор завязать. До пяти я считать умею, даже дальше могу, если понадобиться.

– Двое заболели, получается, действительно, пять. Со мной.

– А куда едем?

– Да старая деревенька около Глушиц, Шаршки.

– Не слыхал.

– Там еще речушка есть, Шаршок.

– Маленькая, наверное.

– Да, почти пересохла. Эй, ребятишки, вы там поаккуратнее, – извинившись, руководитель сам запрыгнул в кузов наводить порядок. На слух, ничего не разбилось. Помощи моей явно не требовалось – голов много, рук еще больше, не баба Маня к сыну в город переезжает.

Минут через пять руководитель вернулся и догадался представиться:

– Камилл Ахметов, докторант кафедры почвоведения.

– Очень, очень приятно. Виктор Симонов, извозчик грузовика, – так я переиначивал утесовского водителя кобылы. – Интересная работа предстоит?

– Обычная. Сбор и анализ образцов почв.

– На предмет?

– Химический состав и все такое, – докторант был нерасположен обсуждать со мной детали научного творческого труда. – Да, кстати, – он залез в карман джинсовой куртки, – мы с вами можем расплатиться бензином, – и вытащил талоны городской администрации. Признаться, я был немножко разочарован. Бескорыстное дело переставало быть бескорыстным. Ничего, в другой раз наверстаем.

– Можем ехать? – вежливо осведомился докторант.

– Секундочку, – я развернул карту. – Шаршки, Шаршки…

– Любопытная у вас карта, – заинтересовался Ахметов.

– Без нее никак, – карта была действительно замечательная, трофейная, из тех, что дед с войны принес. Немецкая, подробная, честная. Наклеенная на ткань, кажется, коленкор, она много лет пролежала в сундучке, пока я случайно на нее не наткнулся. Наши, сусанинские, способны с ума человека свести. Деревенские хорошо знают округу на пять верст, сносно на десять, а дальше – чушь и дичь. Накружишься, бензину нажжешь…

– Вот они, Шаршки.

Я заглянул в кузов. Ребята сидели на откидных скамейках, груз лежал основательно.

– Жарко?

– Есть немножко, – ответил Петька. Остальные согласно закивали.

– На ходу прохладнее станет, – тент, действительно, раскалился. Зато случись дождь – сухими будут.

Я закрыл дверцу заднего борта, соскочил с лестничной ступеньки.

– Едем.

От докторанта пахло франко-польским одеколоном, но это пустяки, я опустил стекло и сразу стало лучше.

До Глушиц мы добрались даже быстрее, чем я ожидал.

– Проедем село и направо, – подсказал Ахметов. – Я там несколько раз бывал, дорогу знаю.

Вернее сказать, он знал направление. Дороги, как таковой, не было. Чуне все равно, у него оба моста ведущие, но скорость упала.

– На чем добирались? – поинтересовался я.

– Вездеход, УАЗ.

– Хорошая машинка, – похвалил я и замолчал. Пошли ухабы, и скорость стала еще меньше – я же не дрова вез, а стекло.

– Хорошая, – согласился Ахметов и тоже замолчал. Переживал за груз, по лицу видно.

Пошли пустые, нераспаханные поля – при нынешних ценах и налогах число их растет год от года. Дешевле из Америки привезти хлебушек. Я поглядывал на карту, пытаясь сориентироваться. Все-таки времени прошло многонько. Не трудно и сбиться с пути.

– Правильно, – успокоил меня Ахметов. – Еще километров шесть.