Хороший день для зомби-апокалипсиса

Потом, как водится, источники стали частными, и по официальной версии «пересохли». Для бутилирования их чудесным образом хватает, а вот в парковых фонтанчиках минералку, судя по отзывам старожилов, сперва разбавили, а потом и вовсе перекрыли. Кончилась!

А теперь, после Апокалипсиса, внезапно началась… Причём пробилась не только на старых местах, но и в нескольких новых.

С бутылкой в руках встал, опёрся привычно бедром о кухонный стол и…

– Не понял?

Илья, рассказывающий какую-то несмешную байку и сам же над ней подхихикивающий, повторил её ещё раз, отчего рептилоид закатил глаза.

– Не тебе, – отмахиваюсь от баффера, подходя к кухонной стойке и понимая, что та стала…

… выше. Ну или скорее – ниже стал я.

– Сука-а… – вырвалось у меня, – вот тебе и Наследие Крови! Две линии расовых коротышек в роду, а я ещё…

– А я думал, показалось, – флегматично заметил Анвар, открывая зашипевшую банку пива.

– Оказалось – не показалось, – скаламбурил Илья, на что я ожёг его злобным взглядом. Сбегав за рулеткой, отметился на дверном косяке и…

– Сто шестьдесят два, – подытоживаю результат голосом профессионального плакальщика. Перемериваю ещё раз, и полный самых дурных предчувствий, иду с рулеткой в душ.

Десять минут спустя я на кухне – чистый до скрипа, и мрачный до депрессивности. В руке тлеет сигарета, во рту как кошки насрали, в башке – безнадёжность и осознание бренности жизни.

– Ну и… – не выдержал Илья.

– Минус два сантиметра, – отзываюсь после короткой паузы, и некоторое время в кухне царит солидарная минута молчания.

– Это… – осторожно начинает Анвар, – совсем плохо, да? Я слышал, раньше делали операции по…

– Не совсем! – перебиваю его, пока кавказец не наговорил лишнего, – В статистику укладывается. Средних размеров. Просто…

Не зная, что сказать, пожимаю плечами. А действительно, что тут скажешь?

– Всё нормально? – Анвар заглядывает мне в глаза.

– Не дождётесь, – усмехаюсь кривовато.

– Если что… – начинает Илья.

– Буду иметь в виду, – перебиваю его, и следующие несколько минут слушаю неловкие шуточки и утешения, от которых неловко всем, и прежде всего утешителям. Та самая ситуация, когда все участники понимают собственный долбоебизм, но не в силах заткнуть фонтан косноязычия.

– Может, вырастет ещё, – неловко утешает Анвар, но замолкает неловок под моим взглядом.

– Ладно… – хлопнув себя по колену, поднимаюсь с табурета, – не буду грузить вас своими проблемами. Анвар, когда тебе показалось, что я меньше стал?

– Как из Локации вышли, – коротко ответил кавказец, высаживая остатки пива из банки одним длинным глотком и сминая её, как фольгу от шоколадки.

– Своя логика в этом есть, – киваю я, – узнать бы ещё её границы…

– Для начала, – подал голос Слава, – хорошо бы узнать, почему твоя одежда не висит мешком.

Для начала я глянул на обувь…

… и залип.

– К подошве что-то интересное прилипло? – с лёгкой ехидцей поинтересовался Слава.

– А? Нет… – трясу головой и снова смотрю на обувь, – просто ебень какая-то.

– Вот это, – стучу пальцем по подошве, – сорокового размера с утра было, а сейчас – тридцать восемь!

– Не попутал? – поинтересовался Илья.

– Я? – смотрю на него, как на больного, – Я в этих ботинках несколько лет на рыбалку отходил, и в них же бегал первые дни Апокалипсиса! С хуя ли перепутал?

– Та-ак… – заинтересовался Славка, сидящий с видом шахматиста, раздумывающего над ходом, – а другая одежда тоже старенькая?

– Ну да, футболка вот только новая. А что? Удобно… а штопаная там или нет…

– Да всем плевать! – отмахнулся рептилоид, – Проверь, футболка тебе не великовата?

– Думаешь? – я вытаращился на него, – Хотя да, чего это я…

– Великовата, – докладываю рептилоиду минуту спустя, – Не сильно, но в общем, заметно.

– Есть у меня одна идея… – туманно сказал Слава, – а чтоб лишнего не говорить, давай сюда всё барахло, с которым ты с первого дня бегаешь.

– Ага… в голове у меня начало проклёвываться понимание, и не теряя времени, я притащил всё недостающее и…

– … а это-то откуда?

Начатая пачка диетических картонных хлебцев, пять протеиновых батончиков, три батончика мюслишных, «баунти» и «сникерс», банка сайры в масле, банка икры минтая (не самого лучшего производителя), упаковка сухарей с изюмом и маком, упаковка маленьких сушек с маком и всё остальное, давным-давно выкинутое из рюкзака.

– Выкидывал же… – растерянно поворачиваюсь к Славе, – шутишь?! Шуточки, значит?!

– Да нет же! – сморщи физию рептилоид, – Какие, на хер, шуточки! Рост тебе тоже я уменьшил?

– А… ну да, – сажусь обратно, пытаясь собраться с мыслями, – Это что, Система?

– Похоже, – ответил Слава, потирая пальцем нижнюю губу, – Глянь, ты свои вещи как-то по-особому может видишь? Не?

– Заебися пахнет пися, если писе заебися! – прервала моё пучеглазенье Прелесть, спешащая поделиться новообретённой мудростью, – Вова…

Она затормошила меня, дёргая за нос.

– … а у меня пися пахнет заебися?

Прелесть смотрит на меня с ожиданием, явно не вкладывая в это никакого эротического подтекста и контекста. Перебарывая смущение, напоминаю себе, что пикси, по крайнее мере наши, размножаются партеногенезом[23 - Партеногенезом в биологии называют так званное «девственное размножение», то есть форма полового размножение организмов, характерная тем, что женские половые клетки развиваются во взрослый организм без оплодотворения.], и о сексе имеют весьма смутные понятия.