Банкир. Книга третья: Младший брат бога

– «Так это не было спонтанным решением, Шеф? Это было тренировкой?».

Шеф понял – помощники намекали на тот оазис посреди Равнин, где он создал единственный на бесконечные километры вокруг оазис с открытым источником воды. Теперь воздушных буравов было сразу одиннадцать, и они разбрасывали в стороны куски оплавленного камня, а потом и коренную породу, пока вверх не взметнулись тугие струи воды. Точнее – это сначала были океаны горячего пара, заполнившего пространство так, что даже сам Мастер не видел ничего дальше вытянутой руки; в реальном мире. Виртуальным же Видением он продолжал следить за налетавшими с прежней силой Ураганами, и перехватывать их, раскручивать спирали маны в обратном направлении, и пропускать гигантские массы ее через собственные каналы, и рассеивать уже безвредные тонны грунта по площади…

Он вспомнил! Еще одну картинку из детства – недаром вспомнилось это словосочетание: «Ландшафтный дизайн». Пока ветер разгонял тучи водяного пара, и осаживал их в виде капель вниз, на землю, Саша словно воочию увидел, как он сам с папой ползает на коленках по участку у дома. По участку с идеально выровненной и прикатанной поверхностью плодородной почвы, на которую уже были высыпаны семена из красочной коробки с травяной смесью – их столь же аккуратно нужно было засыпать и разровнять тонким слоем грунта. Точнее – слоями, которые посыпались из ведерка мелкими порциями, чуть ли не щепотками.

– Так мы сеяли газон, – гордо заявил он помощникам.

– «И где тут ты видишь семена?», – чуть язвительно ответили Джесси с Умником.

– Скорее не язвительно, а провокационно, – поправил себя Шеф, – ребята явно подталкивают меня к чему-то. Чему?

Скорее машинально, чем осознанно, он добавил в поток маны, что сейчас рыхлил и перемалывал тонны грунта, знания и навыки Мастера Жизни, которые еще ни разу не призывал к… жизни. И счастливо засмеялся – не собственному каламбуру, а мириадам звездочек, загоревших на поверхности, и внутри почвенного слоя, мощность которого уже превысила метр. Это действительно были ростки жизни – проклюнувшиеся и бурно прораставшие семена. Откуда они взялись – принесли ли их Ураганы из краев, где зародились, или прихватили по дороге. Может, они не успели перевариться желудками травоядных, которые не спаслись от стихии, и теперь, разорванные в мелкие клочья, тоже удобряли будущую почву. Будущую – потому что до сих пор грунт был не живым. А бывший студент лесного техникума, освоивший в свое время еще и мудреную науку «Почвоведение», из закромов памяти выудил множество фактов, которые сам прежде считал давно забытыми строками книжек, что он перелистал перед сессией. Одним таким воспоминанием было удивление от того факта, что земля, или почва, которую он на родительском участке кидал лопатами, и в прямом смысле слова попирал ногами, была живым организмом; она росла и развивалась сотни, если не тысячи лет.

Здесь, у него на глазах и его усилиями, этот процесс протекал за часы и минуты. Растения рождались, стремительно взрослели, цвели, осыпались семенами, и умирали – чтобы дать начало новой жизни. И так – бесчисленно, раз за разом – словно в этом ограниченном пространстве за минуты протекали тысячелетия; за исключением крошечного участка, где за столом сидел Мастер.

– «Любуешься?», – ехидненько, но в то же время с гордостью за бывшего ученика спросила Ольга Ивановна.

– Любуюсь, – кивнул Александр, обозревая зеленый ковер с редкими кустиками и деревцами, – но еще и безопасность обеспечиваю. Будущую.

– «Это как?», – удивилась уже Джесси, а вместе с ней и Умник.

– Умник, – обратился к последнему Мастер, – можешь скопировать систему дальновидения, как в «Армате»? Проще говоря, бинокль?

– Я лучше могу! – заявил Сашин персональный переносной компьютер.

Поверхность столешницы перед Александром потекла, потеряла четкость, и стремительно выросла в длинную подзорную трубу, тонкий конец которой чуть ли не ткнулся в правый глаз парня.

– «Сорокакратное увеличение, автонастройка под зрение Пользователя, – принялся хвалиться Умник, — автоматическое определение расстояния до выбранной цели…».

— Молодей, Умник, пятерка! – прервал это словоизвержение Мастер, – Джесси – смотри.

Он направил длинную трубу в направлении одного из редких уголков растительности, что окружали Купол. До этого леска было не меньше полукилометра; в трубу же были отлично видны и стволы деревьев, и даже отдельные листочки, и особо толстые представители травянистой растительности, которые Ураганы, казалось, должны были с корнем выдрать, и разнести по Равнинам. Но они выстояли! Чуть трепетали на ветру, но выглядели вполне жизнеспособными, если не сказать, довольными. Это как-то на пару определили Мастер Плоти с Мастером жизни.

– А как вам это? – Александр поочередно перевел зрительную трубу на следующий пятачок зелени, потом еще на один, и еще…

И везде растительность буквально источала из себя безмятежность и уверенность в том, что стихия родного мира их обойдет стороной.

– «И ведь обходит же!», – восторженно написала Джесси.

– А все простенькая логическая цепочка, – скромно поделился Мастер, – начавшаяся с вполне естественного человеческого чувства беспокойства за хорошего знакомого.

– «Это ты кого имеешь в виду?», – Джесси явно намекала на то обстоятельство, что все знакомые Александра в мире Ваалдам находятся сейчас в трактире «У веселого тролля», и в Убежище гоблинов.

– Я про криленыша, про Барсика, – напомнил ей Шеф, – представил вдруг себе, что он там несчастный, одинокий, дрожит где-нибудь под поваленным дубом, а вокруг летают камни и песок. А потом вспомнил, что у него дома нет ни одного такого поваленного дерева, или выкорчеванных кустов; а Ураганы ведь здесь – явление постоянное. Точнее, сезонное. Дальше продолжать не надо?

– «А в конце этой цепочки?».

– В конце? – он встал с кресла, и провел рукой вокруг, – смотрите!

Последний Ураган, что неосмотрительно вторгся в зону его внимания, Мастер поглотил, развеяв его мельчайшей пылью, но ману отдавать наружу не стал. Джесси внутри вскрикнула было, но тут же умолкла, пораженная. Потому что Ментального Мастера не разорвало в клочья от гигантской порции маны, которую он направил по каналам внутри себя.

– «Невероятно, – отступила помощница от сухого официального языка, – общий запас маны, которую ты, Шеф, способен удерживать в себе, возрос в четырнадцать раз. И ее в тебе сейчас… почти сто двадцать восемь Эталонных Камней!».

– Давай об этом попозже, Джесси, – Александр потянулся всем телом; в котором, впрочем, не чувствовал ни капли онемения, или какого другого неприятного чувства, несмотря на…, – ого! Больше шестидесяти часов просидели! Что у нас сейчас, утро?

Умник с Джесси тут же услужливо подсветили на интерфейсном экране строку:

– «06 часов 02 минуты мира Ваалдам; шестые сутки пребывания Основного Носителя в этом мире».

– Спасибо, – машинально поблагодарил Шеф, отправляясь в короткое путешествие по «зеленому ковру», сотканному самим в соавторстве с природой, – значит, говорите суббота. А еще…

Он резко повернулся к внешней границе этого зеленого растительного покрывала. Ураганов, или каменно-песчаных вихрей там оставалось не очень много; один из них как раз приблизился к запретной границе, за которой его – Ураган – ждали развеивание и полная трансформация. А стихия повела себя как пес, выпущенный на прогулку. Вихрь, не прекращая стремительного вращения вдоль оси, скрытой внутри гигантской воронки, словно принюхался к той незримой преграде, которую определил Мастер. И, так же как тот же пес, унюхал «своего», и отпрял от него, чтобы не запачкать грязными лапами и мокрым носом; унесся по кругу дальше, виляя хвостом. Только вот «хвостик» этот, представленный в виде осыпи все тех же камней и песка, которые этот Ураган не смог удержать в себе, был каким-то хилым.

– Как и сам вихрь, – отметил Александр, шагая по такой мягкой траве.

Тут не было однообразия строгого английского газона; взгляд останавливался на цветах, в основном мелких и неярких; попадались и крупные, спешащие поделиться своей дикой красотой. Саша не считал себя великим знатоком такой вот растительности. Деревья с кустарниками, особенно лесной зоны Российской Федерации – это да, пришлось в свое время даже гербарии собирать – и в летнем варианте, и в обезлиственном виде. Но даже он сейчас мог поклясться, что в здешнем «гербарии», цветущем и одуряюще пахнущим мириадами оттенков, и подсвеченном лучами восходящего солнца, не найдется ни одного растения, известного земным ботаникам.

– Вот еще работы Надьке прибавилось, – обратился он к… в-общем-то ни к кому.

Ответила же, как обычно, Джесси:

– «Да, Шеф. Особенно, когда сюда набегут дикие животные Равнин. Травоядные – чтобы пощипать травки, да потоптаться по ней, а хищники – чтобы залить кровью твой газон площадью 93600 квадратных метров. Извиняюсь, необходимо из этой площади вычесть площадь дорожек и искусственных водоемов».

– Да ладно, – великодушно махнул рукой Мастер; махнул, кстати, в сторону верхнего этажа трактира, в большом окне которого сейчас видел всех друзей, – а за подсказку про зверей спасибо. Вон – видите, вместе со всеми Малышка стоит?

– «Видим».

– А помните, как я говорил ей, что крестиком вышивать умею?

– «Помним, – за двоих ответила Джесси, – это был такой идиоматический оборот русского языка».

– «Вообще-то это была фраза из мультфильма про Простоквашино», – подсказал ей Умник.

– Так вот, продолжил Александр, – я действительно пробовал вышивать. Когда-то. Давно. Не очень-то классно получалось. А еще я пробовал вязать крючком. И сейчас продемонстрирую вам это свое мастерство. Джесси – оценивай Уровень.

Теперь Мастер стоял, вытянув вперед руки; лицом к зрителям, которых, если считать всех гоблинов, что нашли пристанище в трактире, набралось бы куда больше, чем мест в Большом театре. Вместо вязального крючка к Куполу, чуть сжавшемуся, словно от неясных предчувствий, потянулась длинная нить овеществленной маны. А по ней – новая, строго дозированная порция, несущая с собой Руну, какая уже присутствовала в Куполе; не одну тысячу лет. И эта мана сейчас сработала, как струйка воздуха, нагнетаемая в мыльный пузырь. Купол, который вряд ли кто когда-нибудь сравнивал с таким эфемерным созданием, готовым лопнуть в любое мгновение, начал расти – во все стороны. Но не рывками, не скачкообразно, а так незаметно даже для глаза, обладающего даром Видения, что сам Мастер понял, что его усилия не пропадают даром, когда защитный слой практически подступил к нему. Вот он скользнул сквозь человеческую плоть волной ласкового тепла; неудивительно – ведь в Куполе сейчас была и частичка его самого.

Наконец, Мастер зафиксировал точное попадание – границы двух окружностей диаметром в четыреста метров совпали; та, что образовывал при своем движении Купол, и черта, где буйство трав разбивалось о каменный поребрик, выросший за эти шестьдесят часов на полтора метра. Эта цифра, эти шестьдесят часов, которые для самого Шефа разбились на бесчисленные мгновения яростного противостояния стихии, прежде не вызывали никаких отрицательных эмоций. Теперь же что-то словно кольнуло в сердце. И он поспешил дальше, по незримой дуге, которую сам наметил ровно посреди широкой стометровой лужайки. На ходу он успел еще и заставить сползти, и стечь по каналу маны к нему зеркальный слой, наложенный на Купол; предварительно «отключил» то поле ужаса, что не пускало зверье в зону его экспериментов над всеми стихиями; потом…

Потом Александр остановился – прямо у картофельного поля, которое пару дней назад сам же с помощью Комбайна убрал до последней картофелины. Теперь эта плантация выглядела совершенно так же, как до того момента, когда на нее наползли широкие колеса Универсальной машины Ушедших. И Мастер Жизни сейчас почему-то был уверен, что урожайность этого гектара была никак не меньшей, чем когда-то запланировали его первые сеятели.

Буквально в полусотне метров, за новыми пределами Купола, картина выглядела совершенно иначе. Там словно порезвилось стадо диких свиней. А потом кто-то тщательно прошелся граблями – площадь там сейчас представляла собой ниву, готовую принять в себя новое семя.

– «И что ты удивляешься, Шеф? – Джесси явно сама удивилась такой реакции Саши, – ты вкачал в этот гектар столько маны Жизни, что здесь не один – тысячу урожаев можно было снять!».

— Возможно, ты права, и картошка здесь действительно тысячу раз созрела, и сгнила, преващаясь в перегной. Только вопрос – куда я эту самую Жизнь вкачивал? Ни одного клубня ведь Комбайн не оставил!

Он машинально пустил из рук сразу несколько гибких нитей маны, которые, не встречая никаких препятствий, вросли в землю, и проросли внутрь, подобно корням. Точнее – рядом с корнями – поскольку от крупных клубней вглубь тянулись поначалу мелкие корешки, которые, преодолев метровый уровень грунта, сплелись в толстые, не меньше, чем дециметрового диаметра, корни. Эти тянулись вниз на невообразимую глубину.