Каменный гость. Пятая книга о Серой Мышке

Старушка недоверчиво усмехнулась. А Наталья, подхватывая такую отвлеченную тему, горячо поддержала Соломона:

– Да, Инесса Яковлевна, может, и для вас хватит. Хотите стать опять молодой; встретить новую любовь, новую…

Слово вдруг застряло в горле, потому что поймала напряженный взгляд еврея. Он сейчас не улыбался, смотрел на Мышку вполне серьезно, и как-то… умоляюще, что ли? Словно действительно ждал от нее волшебной микстуры. Кто-то другой, не Наталья, знавшая подноготную этого страшного человека, решил бы, что Соломон действительно ждет от нее такого чуда. Увы; Серая Мышка в чудеса не верила. В чудесные совпадения – да; в какую-то мистическую составляющую собственной жизни – тоже. Но все это она могла (хотя и не собиралась) объяснить вполне прозаическими причинами, соответствующими законам мироздания. А вот «несчастный» старичок – железный, безжалостный – действительно остановил на ней взгляд, полный великой надежды. И продолжил, в полной уверенности, что, в отличие от домоправительницы, Ирина Руфимчик, она же полковник госбезопасности Крупина, воспримет его веру в чудо. Пусть не поверит, может, даже посмеется в душе…

– Помню, очень давно, в детстве, мой любимый учитель рассказывал нам такие сказки. Я тоже тогда посмеивался в душе. Ведь молодости не нужен эликсир бессмертия; ей кажется, что жизнь никогда не кончится. А в восемьдесят четыре года… А у вас, Ирина, не было такого учителя?

Теперь его взгляд был требовательным; пальцы правой руки теребили ухо. Он словно говорил безмолвно: «Этот вопрос я задал не случайно. Умеющие „слушать“ да услышат!».

Наталья «услышала» подсказку; вспомнила человека, которого считала своим учителем – корейского мастера единоборств Ню Го Лая, о котором Соломон тоже мог слышать, от Валеры. Старый корейский мастер, он же полковник Николаев, давно упокоился в подмосковном лесу. Наталья сейчас даже подосадовала; посердилась на себя. Ведь в последние годы она вполне могла съездить на бывшую Базу, попытаться отыскать могилы и Учителя, и других сослуживцев. Она услышала негромкое покашливание старика и ответила; с нажимом, показывая, что подтекст последнего вопроса поняла:

– МОЙ учитель таких сказок не рассказывал.

– И, тем не менее, – довольно кивнул Соломон, – я посоветовал бы покопаться в памяти, моя дорогая, – может, и ВАШ учитель мог поделиться мечтой о бессмертии…

Наталье это «моя дорогая» совсем не понравилось; она нахмурилась, а потом – через доли секунды – насторожилась. Теперь ее лицо не выражало никаких эмоций, в то время, как всеми чувствами она была снаружи дома – там, где происходило непонятное, но весьма жесткое шевеление. Тренированный слух различил и едва слышимое «покашливание» бесшумного оружия, и чуть более громкий вскрик раненого человека. Отбросив шальную мысль о том, чтобы броситься туда, и собственной безжалостной рукой навести порядок – как она его понимала – Мышка бросила в воздух перед собой:

– Кажется, у нас гости. Не ждали?

Соломон вскочил с лицом, в котором недоумение сменилось досадой. Он, как поняла Наталья, не ждал никого; скорее всего, принял меры, чтобы их «праздничному» ужину, а главное, разговору, который пока ограничивался полунамеками, никто не помешал. А этот «кто-то» уже ломился в дверь – аккуратно и тоже почти бесшумно.

– А, нет! – Мышка кивнула Соломону на дверцу, которая прежде вела в подземный ход до соседнего домика, и тут же поморщилась, услышав, как входная – надежная, железная – дверь громко «охнула» от сокрушительного удара. Она вскочила, готовая прикрывать отход двух старичков, задержание которых никак не входило в ее планы. Впрочем, за Инессу Яковлевну решил Соломон. В открытую дверь он вбежал, крепко стиснув в собственной руке ладошку домоправительницы. Последняя бросила отчаянный взгляд на Наталью; чувство вины явно опять заполнило ее. Мышка кивнула ей, одарив улыбкой и обещанием скорой встречи во взгляде. А потом сосредоточилась на других дверях; сначала на наружной, которая не выдержала второго, еще более мощного удара, напомнившего ей о кувалде старшего сержанта Шломо Мосса. Двери, ведущей в столовую, никакой кувалды не потребовалось. Она распахнулась от удара ноги пока неведомого врага. Крупина, точнее, сейчас Ирина Руфимчик, хозяйка дома, успела поморщиться, а потом с какой-то радостью приняла на прием поочередно двух влетевших в комнату бойцов. Холодный и расчетливый аналитик в голове, не прекративший работы даже в то время, когда сама Мышка жестко и достаточно болезненно укладывала огромных бойцов в штурмовой форме на паркет, зафиксировал, что оба ее предположения о том, кто все-таки не дал довести беседу до логического конца, оказались ложными. Бойцы, сейчас беззвучно ловившие воздух широко раскрытыми ртами, не имели никакого отношения ни к отделу полковника Кобаяси, ни к охране американского олигарха. Потому что щеголять в форменном обмундировании израильских спецслужб вряд ли кто-то рискнул бы – в самом Израиле. Да и мысль о кувалде, согревшая Наталью изнутри, была пророческой. В двери нарисовалась могучая фигура старшего сержанта, действительно вооруженного, кроме короткоствольного автомата, еще и огромной кувалдой. Этого «противника» Мышка уложила на пол осторожнее; еще и погладив по щеке с веселым возгласом:

– Отдохни, сержант.

Через пару секунд она сидела за столом, готовая к любым неожиданности вроде светошумовой, а то и боевой гранаты. За дверью установилась тишина, готовая взорваться очередным штурмом. Но кто-то явно разумнее рядовых штурмовиков сообразил, что встречают нежданных гостей так неласково именно по причине их бесцеремонности. По створке двери, которая была распахнута наружу, негромко постучали, причем, скорее всего, не пистолетом, или прикладом автомата, а костяшками пальцев. Наталья тут же отозвалась:

– Войдите.

Вошли сразу двое. Один – такой же статный и молодцеватый, как бойцы – до того, как оказались на полу столовой; в офицерской форме израильского спецназа. Второй – в штатском. На него офицер (как поняла Серая Мышка, командир старшего сержанта Мосса), смотрел с некоторой опаской. Это Наталья прочувствовала скорее «шкурой» боевого офицера; в свое время, в годы афганской юности она сама невольно так поглядывала на таких вот «штатских», способных росчерком пера или парой слов в нужные уши перечеркнуть карьеру, а то и совсем поломать жизнь солдата. Впрочем, внимание майора-спецназовца тут же переключилось на собственных бойцов, а потом и на Крупину, точнее, Ирину Руфимчик. И непонятно, чено было больше в этом взгляде – негодования и злости за своих поверженных бойцов, или искреннего восхищение мастером боя, которая сидела за столом и что-то жевала. Да – Наталья вспомнила, что так и не прикоснулась к угощению, не оценила того старания, с которым Инесса Яковлевна накрывала стол.

– Присаживайтесь, – Мышка махнула на стулья перед собой, – будем считать, что вы пришли поздравить меня с днем рождения.

На полу у самых ног офицеров дернулся Шломо. Он явно вспомнил, какой знаменательный день он отметил ударом кувалды в дверь.

– И ты, сержант, вставай, – прикрикнула на него Наталья, – чего разлегся?

Этот выкрик словно подстегнул Мосса; он вскочил, перехватив кувалду, которую так и не выпустил, уже двумя руками. В его лице Наталья тоже могла прочесть многое. Главным, как она поняла, было желание тут же исполнить любой приказ командира – не майора-здоровяка, а «старшего лейтенанта» Крупиной. Да хоть и опустить кувалду на голову командира в штатском. И в этом его желании, как тоже поняла Наталья, ее команды не требовалось. Незнакомец такой позыв явно прочувствовал, но не дрогнул ни одним мускулом; по-прежнему улыбаясь, он первым сел напротив Мышки. Следом, чуть помедлив, мягко опустился на стул майор. Шломо шагнул вперед и в сторону, и остановился за их спинами. Наталье такая диспозиция понравилась; она и сама бы не чувствовала себя в полной безопасности, если бы слышала, как за спиной тяжело дышит человек с кувалдой в руках.

– Итак, – начала она, отхлебнув глоток уже остывшего чая, – кто вы, и чем я обязана столь неожиданному визиту?

Сейчас она чувствовала себя… нет, скорее «гости» должны были решить, что Мышка чувствует себя героиней какого-то боевика; что она заполнена негодованием до предела. Может, майор-спецназовец и почувствовал некоторое неудобство, наклонил голову, в явном или показном смущении. А второй наоборот, лишь усмехнулся, и взял на себя инициативу переговорщика.

– Я майор Гудвин, – представился он, – руковожу отделом… задачей которого является обеспечение безопасности государства и его граждан.

– Еще один сказочник, – охарактеризовала его Наталья, и продолжила – уже вслух, – если это единственная причина, чтобы вломиться в дом гражданки…

– Да, – кивнул майор, – это именно защита гражданки… вас, госпожа Руфимчик. Как только нам поступил сигнал, что ваш дом окружен неизвестными, явно вооруженными людьми, команда майора Гаршвина получила команду задержать их. И со своей задачей они справились

Мышка не стала требовать подробностей у этого битого волка; она уже поняла: максимум, на что она может рассчитывать в словесной баталии – это на ничью. Потому сейчас откинулась на спинку стула, и устало вздохнула:

– И что вам нужно от меня? Подписать какие-нибудь бумаги? Давайте, только недолго. Я действительно устала.

Изобразить смертельную усталость для Натальи было не проблема; но сейчас она действительно почувствовала, как неимоверная тяжесть навалилась на плечи. Так было обычно, когда ее подстерегала нешуточная опасность. Этот краткий миг немощи быстро сменялся мощным зарядом бодрости. Крупина не стала форсировать его; внешне совершенно спокойно выслушала слова майора:

– Мы хотели бы поговорить с вашими гостями. Точнее с одним из них.

– Увы! – не стала скрывать правды Мышка, по-прежнему вялая и апатичная, – гостям, как говорится, рады дважды. Второй раз – когда провожают. Так вот – я своих гостей уже проводила.

– Туда? – майор кивнул на дверцу, ведущую в подземный ход.

– Туда.

Наталья подозревала; теперь эти подозрения переросли в уверенность – не только японцы, но и родная, израильская спецслужба, прослушивала особняк. Скорее всего, приняла необходимые меры уже при его восстановлении. Почему же ни этот майор, ни его «коллеги» из страны Восходящего солнца не дали закончиться их с Соломоном странному, полному иносказаний разговору?

– Скорее всего, – решила агент три нуля один, – произошла одна из тех неизбежных накладок, которые не заставляют себя долго ждать, когда на единице площади скапливается слишком много людей. И все (усмехнулась она) пытаются остаться незаметными. Ну, наступил кто-то на кучу листьев, на голову наблюдателя, маскирующегося под ними… бывает.

Впрочем, с ней самой такого произойти не могло. И человека рядом, и угрозу, исходящего от него, она распознала бы с закрытыми глазами; спиной, затылком, который… действительно обожгло предчувствием близкой беды. И шел этот жар, пока спящий, точнее неразбужденный, именно из-за неприметной дверцы. Сама Мышка сейчас ни за что не согласилась бы нырнуть в эту «норку». Не пустила туда и сержанта. Мосс уже шагнул было вперед, подчиняясь кивку своего нынешнего командира, и тут же застыл – когда перед ним материализовалась фигурка командира прежнего, из далеких афганских лет. Он совсем не сопротивлялся, когда крошечные, по сравнению с его собственными, ладошки Серой Мышки вывернули тяжеленную кувалду, и швырнули ее далеко вглубь темного туннеля.

Крупина еще успела захлопнуть дверцу, и шагнуть в сторону, увлекая за собой массивную фигуру сержанта. То, что «великий волшебник» Гудвин сидит как раз напротив этой дверцы, она отметила, но никак не отреагировала. Может, была уверена в зверином чутье этого господина?

– Волчара, – вспомнила она вдруг бандита из окружения наркобарона Шунта, – вот кого он мне напоминает! Такой же безжалостный, осторожный, и… ничего не забывающий. Впрочем, на службе государству это вполне может оказаться самой замечательной рекомендацией.

Израильский «волк» действительно обладал незаурядным чутьем; а может, он поступил так, как поступил, вслед за Мышкой, шагнувшей от опасности в сторону. Только майор нырнул вниз, под стол – именно в то мгновение, когда глубоко внизу что-то громыхнула, и сорванная с петель дверь, вращаясь подобно пропеллеру, пролетела к дальней стене, снеся по пути, как битой, практически весь праздничный ужин. Только на краешке стола – там, где сидел бледный майор Давид Гаршвин, нетронутыми стались пара тарелок с салатами.

– Значит, – поняла Наталья, – в том домике, где заканчивается потайной ход, никто так и не дождался Соломона с Инессой Яковлевной.

Она сейчас по-новому оценила его прощальную улыбку; торжество, скрывавшееся в ней, и немое предостережение. А главным во взгляде старого еврея, которым тот наградил Мышку, прежде чем закрыть за собой тяжелую дверцу, был вопрос:

– Вы поняли первое задание, подполковник Крупина?

Впрочем, Наталья не удивилась бы, если бы узнала, что Соломон в курсе ее продвижения по службе…

Глава 3. Ноябрь 2001 года. Самый север корейского полуострова

Серая Мышка – женщина и монастырь

Это действительно было похоже на сказку. Наталья замерла на краю обрыва; казалось, она даже не дышала. А внизу меж заснеженных скал еще неподвижней застыло озеро. Мышка чувствовала, что оно не замерзло, не превратилось в мертвый лед, несмотря на морозец градусов в десять. Оно было живым; казалось, тоже изучало пришельцев, посмевших нарушить его зимний покой. Еще оно грозно напоминало о том, кто питал эту горную жемчужину своей энергией – о древнем, не потухшем до конца вулкане, на склонах кратера которого и стояла сейчас группа таких разных и по внешнему облику, и по внутреннему настрою людей.

Рядом с Крупиной натужно и как-то жалобно дышал толстый темнолицый араб, нацепивший на себя неимоверное количество одежек. Он был бы рад рвануть отсюда побыстрее, оказаться в теплой, такой уютной – в отличие от беспросветной корейской действительности – гостинице Рюгён. В этом островке почти европейского комфорта делегация лидера Ливийской Джамахерии жила уже две недели. Сам лидер, кстати, если и знал о существовании этой делегации, скорее всего, открестился бы от нее руками и ногами. Больно уж щекотливый вопрос она обсуждала с северокорейскими «партнерами». Последние, кстати, в переговорах тоже ни разу не упомянули имени своего вождя.

Сейчас Наталья, утопавшая в волнах благости, которыми щедро делилось с ней древнее озеро, краешком сознания слушала еще одного своего спутника – проводника и экскурсовода Вонга. Она кивала ему, откладывая в уголке души названия, которые когда-то давно уже звучали в устах Учителя Ню Го Лая.

– Священное озеро Тянчи, – с благоговением выдохнул проводник, – дочь вулкана Пэктусан. Именно сюда спустился с небес Хванун, основатель великого корейского государства.

Мышка кивнула. Это имя она тоже слышала; причем в устах Учителя оно звучало не так пафосно, но куда с большим теплом. Потому что полковник Николаев на полном серьезе утверждал, что древний герой, захороненный где-то в древнем монастыре, скрытом от посторонних глаз в этих самых горах, был его прямым предком. Именно поэтому Наталья и стремилась сюда; вопреки всем, казалось бы, непреодолимым преградам.

Взрыв в особняке Ирины Руфимчик, который должен был по всем канонам жанра совершенно рассорить хозяйку с гостями, напротив, повернул до того нервный разговор во вполне конструктивное русло. Наталья охотно отвечала на вопросы; вполне искренне – потому что была уверена, что каждое ее слово неулыбчивый майор со сказочной фамилией Гудвин сверяет с прослушкой. Главный вопрос, на который у Мышки был заготовлен бессловесный ответ – пожимание плечами – так и не прозвучал. Майор словно постеснялся слов «сказка» и «чудо». Не стал интересоваться и неведомым учителем. На его лице проявилось тщательно скрываемое прежде раздражение и досада.