Девять жизней Кота. Книга первая: «Черный ковен»

– Так что спиной к тебе поворачиваться не буду, – решил Кот про себя, – как и к любому другому, кстати. Больно. За что он меня так? Я ведь помощи попросил…

Последнее Олег произнес вслух.

– Не со зла он, парень, – вполне добродушно прогудел Его, – устали мы. Всю ночь по лесу тут шастаем. Князь наш Светлейший, Бельский Николай Ефимович, как услышал, какая беда тут случилась, так самолично сюда и прилетел. С людьми, конечно. Вот мы тут и ищем пострадавших…

– А еще ценности всякие, – подумал Олег, – артефакты те же, чем бы они не были. Про доброго князюшку рассказывай какому-нибудь мальцу. Такого по определению быть не может – свои же сожрут.

Вслух же он просто простонал. И Егор подхватился, ринулся к нему, словно клушка к цыпленку. Но подхватывать на руки почему-то не стал. Оглянулся на сотоварища, который так и сидел, раскачиваясь, и бубня под нос жалостливо (к самому себе), и зло – это уже ко всему миру, включая, в первую очередь, Кота:

– Да я ж князюшку нашего светлого, Николая Ефимовича, как отца родного почитаю, даже люблю, можно сказать. Да я для него, родимого…

– Ты давай, не скули, – добавил командирского тона в голос Егор, – бери вон парнишку, да неси.

– Я?! – вызверился Блатов, – я – неси?! Да я его сейчас в этой же яме…

– К князю нашему Светлейшему неси, Блатов. Со всем бережением и лаской неси. Глядишь…

Ну, тут и догадываться было незачем – что хотел сказать своей паузой Егор. Так что к вскочившему на ноги, и скривившемуся от не хилой боли в обожженной ноге Коляну Олег теперь отнесся куда с меньшей опаской. Ровно до того момента, когда тот легко, словно пушинку, подхватил парнишку, и забросил его на свое плечо – такое широкое, что Кот там легко поместился; еще и место осталось. Только вот ребра, не до конца излеченные, «думали» совсем по-другому. Очевидно, в результате рывка потерлись друг об друга, заставив Олега исторгнусь полный боли крик. Причем боль была самая настоящая, заставившая парня непроизвольно запустить еще один сеанс излечения. И боль прошла, но сил опять не осталось.

Олег еще успел оглядеть вблизи, и даже обнюхать пропотевший камуфляж Коляна. Со стороны спины – именно так расположил парнишку на своем плече мужик. Да еще подумал, что такой вот способ перемещения ну никак не подходит Коту. Не потому, что так уж не понравилась спина Блатова – просто в таком положении Олег не смог бы увидеть ничего, кроме нее. Главное же – пятен энергии, мимо которых посчастливится пройти.

В следующий момент гораздо более милосердные руки Егора (это после сеанса самоизлечения, конечно) осторожно сняли Кота с плеча, и опустили его опять на ставший родным бруствер. Боец вздохнул, что определенно означало: «И что теперь делать с тобой? Как нести?».

Ответил Блатов, с прежней злобой в голосе:

– Ну, и пусть лежит, померзнет. Сейчас наши на сигнал прибегут – пусть и разбираются.

Егор опять вздохнул: «Дурак!». Это, как понял Олег, расшифровывалось так: «Ну, и дурак же ты. Одно дело стоять вот так, без инициативы. Другое – помочь парнишке, донести до князя со всем бережением, и даже уважением – вдруг он действительно графский родич. Глядишь, и загладишь свой прокол». Блатов, очевидно, тоже прочувствовал что-то подобное, потому что спросил уже с надеждой, даже заискивающе:

– И что делать?

– Куртку снимай, друг.

Блатов на этот раз не стал возмущаться; разделся до пояса достаточно шустро, накинув обратно ремни и разгрузку на какое-то подобие тельника. Вот на эти импровизированные носилки и уложили аккуратно Кота. Олег в них поместился почти весь; только ноги по колено свисали. Ну – как аккуратно? Если бы ребра оставались такими же не долеченными, Олег еще наорался бы всласть. А так – ничего; даже удобно. Прежде всего смотреть вверх, не обращая никакого внимания на морду лица злобно пыхтевшего Коляна, и спину Егора. Первое же пятно, оказавшееся в пределах доступности, послушно заскользило по невидимой нити, меняя направление сообразно движению двух бойцов. Олег ждать блаженной волны тепла и свежести не стал; из последних сил потянулся к следующему. С вполне понятной тревогой не успеть, выйти за пределы условно принятых двадцати пяти метров. Дальше дело пошло легче и быстрее. У Олега, а не бойцов. Последние, точнее Колян Блатов, чуть ли не запинался сапогом за босую ногу. Не потому – понял Кот – что устал. Просто не хочется ему попадать под очи светлейшего князя, чем бы это ему не грозило. Как предположил Олег, кара за оговорку могла быть несоразмерно суровой.

– Хотя не мне судить о соразмерности, – решил Олег, подтягивая очередное пятно и ухитряясь жмуриться внутри от наслаждения, одновременно оставляя на лице гримасу боли, – что я могу знать об окружающих людях, отношениях между ними? Ни-че-го! Вот и молчи в тряпочку, товарищ старший лейтенант. Причем, в прямом смысле молчи, пока слова не начнут выдирать клещами. Надеюсь, до этого не дойдет.

Была еще одна причина, почему Кот решил пока придерживаться тактике умолчания. Егор с Коляном говорили вполне по-русски; правильно, практически без единой оговорки, которую он бы не понял. Но вот несло от их говора какой-то чуждостью. Не акцентом, или там местным колоритом. Именно чуждостью, как определил для себя Кот. И подозревал сейчас, что и его слова будут звучать для местного населения чуждо, непривычно.

А там, рядом с князем – если это не розыгрыш Егора с Коляном – рядом с князюшкой определенно должны обретать зубры от безопасности. Ну, и колдуны, наверное, способные вывернуть душу наизнанку. Найдут они внутри мальчишки старшего лейтенанта Олега Котова, «Рысь»… с кровью врагов не то что по локоть…

Тут как раз лес кончился, и процессия вышла на освещенную площадь размерами никак не меньше пары гектаров. По ощущениям – оглядеться вокруг Олег из своего потного кокона пока не мог. Зато мог насладиться видом тех самых пятен – здесь они буквально усеивали воздушное пространство. Олег от жадности хватанул одно пятно, второе, а потом остановил себя. Не потому что насытился. Просто услышал совсем рядом неразборчивый гул голосов, и решил переждать, не показывать своего умения возможному специалисту в таких вот колдовских делах.

На поляне было достаточно светло – но не от солнца, которое пока не выглянуло из-за горизонта. Свет был искусственным – теплым, и одновременно тревожным; почему-то у Кота от этого защипало в носу и повлажнели глаза. Но слеза так и не выкатилась. Куртку вместе с Олегом опустили на холодную землю так аккуратно, что мальчик практически не ощутил спиной касания. А может, все его внимание было устремлено к очагу света и тепла? Совсем рядом, метрах в десяти, не больше, высилась груда каких-то камней, очевидно раскаленных и вроде сплавившихся друг с другом. Неестественным было то, что на таком расстоянии находиться живому человеку было просто невозможно.

– Это если огонь обычный, – неторопливо размышлял Олег, не в силах отвести взгляда от развалин, – а тут обычностью и не пахнет. Скоре, что-то из того же арсенала, что и зеленый луч. А может… Может, это он и есть? Или был?

Что привело Олега к такому выводу? Наверное, первое же пятно, что оторвалось от камней, и медленно полетело по воздуху в его, Кота, направлении. Душа, естественно, потребовала потянуться в этому подарку, который размером превышал, наверное, самого мальчика. И лишь гигантским усилием воли он сдержался, и перевел внимание на группу людей, что стояла еще ближе к развалинам. И, судя по виду, совсем не страдала от этого. Более того, кажется, даже кайфовала от этого вида. По крайней мере, один из них, стоявший впереди весьма колоритной троицы. Высокий, чуть полноватый, с властным лицом, сейчас чуть раздобревшим от каких-то мыслей, явно приятных. Одет он был тоже для полевого выхода, но куда шикарней обычных солдат. Вот как-то получалось – тот же камуфляж, но такой, о каком можно было сказать: «С царского плеча».

– Или княжеского, – уточнил про себя Олег, – ага – вон нутро-то наружу и поперло!

Это князь, если это был он, перевел взгляд на Коляна, бухнувшегося перед ним на колени, и распластавшегося так, словно боец хотел провалиться под землю. Но молчал, ни словом не оправдывался.

– Ну что же ты, Коляша, – начал князь голосом настолько «ласковым», что Олег сам готов был втиснуться поглубже в почву – разве что куртка Коляна мешала, – говоришь, почитаешь, как отца родного. Любишь даже?

Колян, распластавшийся в паре метров от Олега, судорожно кивнул всем телом – как-то это у него получилось.

– И на смерть на меня готов?

– Готов, батюшка князь, – едва слышно пробурчал в землю Блатов, – готов.

– Прощаю тебя, Коляша на первый раз, – таким же ровным, приторно сладким голосом проговорил князь, – пять плетей за слова дерзкие… это ведь по божески будет?

Он оглянулся, словно искал поддержки у стоявших рядом. Один, справа, по мнению Олега, который переводил свой взгляд вслед за княжеским, не мог быть никем иным, как сыном князя – более молодая копия во всем – лице, фигуре, костюме. Второй был в цивильном, но больше ему, решил Кот, подошел бы халат со звездами, да колпак колдовской. Почему? Олег бы сразу ответить на этот вопрос не сумел бы. Разве что сущность этого дедка – а на вид ему было далеко за семьдесят – навевала такую мысль, да какое-то свечение внутреннее, которое Кот рассмотрел, настроив зрение определенным образом. Не специально; не старался – как-то само получилось. Князь с сыном в этом зрении, кстати, тоже светились, но не так интенсивно.

– Молить за тебя буду, Николай Ефимович, Светлейший, – выдал тем временем Колян.

– Будешь Коляша, будешь. Вот выдаст тебе Юнуска пять горячих, и будешь.

Блатов, казалось, вжался в землю еще глубже, и глухо завыл. Так страшно и беспросветно, что Олег сам не понял, как вскочил на ноги. Князь перевел взгляд на него, потом куда-то за спину парнишки, и скомандовал:

– Никодим – убери отсюда эту падаль. Если выживет после Юнуски, выбросишь его за ворота. И чтобы я тебя больше не видел.

Последнее, очевидно, опять Блатову. Но смотрел князь при этом уже на Олега. Смотрел так оценивающе, что парнишка невольно задрожал всем телом. Даже тот факт, что из-за спины выскочили два бугая, подхватившие под руки Коляна, так и мычавшего что-то в отчаянии, и утащившие его куда-то, прошел для сознания лишь слабым мазком. Почему-то Кот представил себе неведомого Юнуску – великана с шикарными усами, в шароварах и жилетке на голое тело. Ну, и с плеткой-семихвосткой в руках, конечно. И он теперь содрогнулся всем телом – несмотря на внутренний приказ старшего лейтенанта успокоиться и не терять лица. А вот князю, кажется, его телодвижения понравились. А сыну его – как показал быстрый взгляд Кота – еще больше. Только старик, колдун – как определил для себя Котов – смотрел печально и мудро.

– Да, именно так: «Печально и мудро», – решил Олег, успокаиваясь, – что-то непонятное со мной. Детские гормоны играют, что ли? А такие вообще есть?

Отвлечение от основной канвы событий привели Кота в более менее нормальное состояние. Но выражение испуга, отголоска боли и непонимания происходящего вокруг на лице он сохранил. Теперь уже вполне осознанно.

– Матвей Григорьевич, – повернулся князь теперь к старику, – посмотри мальчика. Кажется, он сейчас опять упадет.

Сам, кстати, не сделал даже попытки шагнуть вперед. Матвей Григорьевич был старым, но совсем не дряхлым. И к Коту подошел достаточно твердым шагом, и в руках мальчишеское тело вертел, словно оно ничего не весило. Впрочем, вполне бережно и аккуратно. Провел рукой от макушки мальчика до пят, достав до земли рукой вполне естественно, без натуги. Олег в новом теле так наклониться едва ли бы смог.

– Но это пока, – пообещал себе Кот, – выживу, займусь. Вспомню, как в интернате гоняли.

А колдун тем временем провел по лицу мальчика еще раз, и вслед за движением старческой ладони лицо Олега словно очищалось, сбрасывало с себя и физическую, и моральную грязь. А на ладони – когда она оказалась прямо перед носом парнишки, образовалась целая горка какого-то бурого порошка. Который старик тут же поднес к собственному носу. Понюхал, потом, под взглядом оторопевшего пацана, лизнул ЭТО. Даже пожевал, и пососал; с закрытыми глазами. Потом кивнул чему-то, и бросил порошок под ноги. Отряхнул ладони и заговорил, обращаясь к князю:

– Странно все это, Николай Ефимович.

– Что странного-то?

– Мальчик весь в крови, но травм нет ни одной. Даже пореза мельчайшего.

Кот внутри себя даже похолодел.

– Доигрался! Что бы хоть пару ребер треснутыми оставить. А дед-то каков! Прямо рентген ходячий?

– Может это не его кровь? – смурным, каким-то злобным голосом спросил княжеский отрок.