Банкир. Книга седьмая: Подземный ад Портон-Дауна

– Очень редко, – признался Смит, снова «скованный» зелеными ладонями гоблинов, – на моей памяти, за четыре года, это только второй подобный результат. И в первый раз нам отвалили такие премии, что я не удержался. Простите, сэр!

– Однако, – поделился мыслью с помощниками Шеф, – Алекса вась Худоба можно упрекать во многом, но только не в отсутствии щедрости. И зачем – скажите мне – ему понадобились стрелки Сухого яда?

– «У меня несколько версий, Шеф, – первым поднял виртуальную руку Умник.

– Излагай, – разрешил Шеф, разгибаясь, и опуская артефакт, поднятый с пола, в карман Сумки; там она уже сама должна была определить стрелку в нужное место.

– «Первая, и главная, Шеф – это как-то связано с Шушмором, со стремлением Алекса вась Худоба все же взять под полный контроль Змеиного бога».

– Дальше, – одобрительно кивнул Саша.

Эту «конференцию» он проводил в ускоренном режиме, так что ни клан, ни Гершвины, ни Наденька с Алексом не успели заполниться нетерпением; впрочем, на последнее Командир просто не обратил бы внимания.

– «Второе, – продолжил Умник тоном опытного лектора, – это те самые события, что произошли недавно в окрестностях Портон-Дауна, и вызвали твой гнев, Шеф».

– Ага, – продолжил Александр, – отравление в Солсбери. Тут я с тобой согласен – не обошлось без нашего знакомого, Худобина. И в качестве «Новичка» здесь выступил кусочек Сухого яда. Только вот зачем это нужно было самому вась Худобу?

Он задал вопрос, и сам же ответил на него, вслух, выходя из ускоренного восприятия времени:

– Боюсь, этого мы никогда не узнаем.

– Чего – «этого», брат? – выступила вперед Малышка.

Сейчас, в минуты достаточно сильного возбуждения, ее рожки проявились в реальности особенно сильным свечением; хвост же всегда был реальным, но очень редко хлестал по бокам с такой силой. Адам Смит, очевидно, опять вознамерился провалиться в обморок; однако, любопытство победило, и он навострил уши, ожидая ответа на вопрос, о смысле которого мог только догадываться. Потому что и вопрос, и ответ Командира, и вообще вся последующая беседа велась исключительно на Общем. Причем Саша внимательно контролировал каждое движение и каждое слово земляков; готовый заткнуть им рты.

– «Чтобы здесь не прозвучало ни одного русского слова», – догадалась Джесси.

– Сама же просила оставить ему жизнь, – Шеф пожал плечами, явно поддразнивая помощницу.

Джесси на этот раз не отреагировала; она тоже была заполнена предвкушением очередного «чуда», подготовленного Александром. А тот не спешил – порассуждал немного о глобальном:

– Предполагаю, что всю эту заваруху с отравлением заварил именно Алекс вась Худоб. У него были вполне определенные, далеко идущие цели, которые – это тоже вполне просматривается – в какой-то момент должны были соединиться с твоей, Умник, первой версией – с проблемой Шушмора. Но Худобин исчез, и в королевстве все пошло вразнос. Премьер-министр взяла инициативу на себя, а свора прихлебателей тут же подхватила ее тявканьем, и попытками укусить побольнее. Кого?

– «Нашу Родину, Россию!», – торжественно заявил Умник.

Изо рта Основного Носителя готово было уже вырваться: «Примазаться хочешь?», – но он успел удержаться, и вместо этой уничижительной фразы одобрительно кивнул: «Молодец, друг!». И продолжил свою мысль:

– Думаю, своих целей вась Худоб никому не раскрывал; с его исчезновением местная банда ненадолго затаилась, а потом решила воспользоваться плодами чужой операции. Или провокации – кому как больше нравится. Плоды-то, кстати, окажутся пустыми, горькими, если совсем несъедобными, даже ядовитыми. Для сборщиков урожая. Понятно, про кого я говорю?

Умник с Джесси попытались противопоставить собственную точку зрения:

– «Ничего себе „пустые“? Сотни дипломатов высланы с обеих сторон – это не результат?!».

– Ничего, – Мастер бодро улыбнулся и им, и команде, вместе с британцем прилежно ожидавшим от него каких-то реальных действий, – России такой результат только на пользу. Меньше бюджетных денег МИД потратит. Хотя… думаю, всех их, вернувшихся из «сладких объятий западной цивилизации», быстро пристроят на тепленькие места. Ну, это не наше дело. Наше дело – вот!

Мастер Плоти не пожалел еще одной порции маны, разделив ее на три части, и щедро одарив ею головы пресмыкающихся. Эффект стал виден сразу: и сами головы, прежде безвольные, практически лежавшие всей массой на широкой столешнице («Кстати, – отметил Мастер леса, – дубовой!»), резко набрали тонус, превратившись в три тугие скульптуры с глазами, горящими огнем. Вот только огонь этот по-прежнему выражал море отчаяния, и желание покинуть и этот, такой жестокий, и все остальные миры. Навсегда.

Один короткий росчерк Черных мизерикордий, на который дернувшимися, и напрягшимися телами отреагировали лишь Малышка с гоблинами, претворил в жизнь эту мечту левой, если смотреть в глаза, змеиной головы. Какая-то остро пахнувшая жидкость разлилась по дубовой древесине из перерезанных острой сталью питательных труб, и тут же исчезла, без остатка сгорев в пламени холодного огня. Этим же плетением Мастер закупорил искусственные «артерии», что вели к механизмам, и резервуарам с питательной смесью, прятавшимся за глухой стеной. А в глазах с вертикальными зрачками Саша успел прочесть безмерное облегчение, и даже первое безмолвное слово благодарности на змеином языке…

– Это я так, придумал на ходу, – Александр попытался скрыть от помощников собственное смущение, – смотрите!

Смотрели все; Наденька даже с комментарием в виде короткого, и жалобного восклицания. Голова на столе медленно, но уверенно истаивала, образуя новую лужу; теперь уже из жидкой плоти древнего пресмыкающегося. А в том, что этой голове сотни, если не тысячи лет, Мастер Плоти был уверен. Растаяло, превратившись в вязкую, дурно пахнувшую жидкость, все, даже кости черепа. Александр успел оценить, что субстанция на столе, хоть и образовалась с участием крохотных долей Сухого яда, не успевшего трансформироваться в стрелку, не несет Разумным никакой опасности. Но и пользы из нее не мог извлечь даже хомяк, живущий в общем организме Основного Носителя. Поэтому ее постигла та же участь, что и первую лужу. На столе – там, где неизвестно сколько времени (но не меньше четырех лет – по уверениям Смита) влачил свое безысходное существование огрызок Большого Змея, девственной чистотой темнела дубовая поверхность.

На Мастера повеяло двуединой волной; точнее мольбой двух других страдающих созданий. Эти головы как-то прочувствовали избавление подруги по несчастью; приветствовали это, и молили о такой же участи для себя. Всю эту причудливую смесь нестерпимого отчаяния сильных, смертельно опасных существ Мастер прогнал сквозь собственный организм, и в ней, наверное, захлебнулась жалостливая Джесси. Именно так, с бульканьем (или рыданием) в строках она и попросила Шефа:

– «Саша, избавь и их тоже от такой… жизни! Ты ведь не возьмешь с собой этих… этих…».

А Мастер был уже хладнокровен и чуть насмешлив – как обычно.

– А что? – воскликнул он, – душа у меня широкая. Вы там с Умником и хомячком резвитесь, как вам заблагорассудится. Вот я вам и подселю квартирантов.

– «Нет!!! – заверещала виртуальная часть его сознания; громче всех тот самый хомяк, очевидно, опасавшийся за сохранность их общих кладовых, – ты не сделаешь этого, Шеф!».

Командир и сам был не рад, что представил даже на миг такую перспективу – жить со змеей в душе; но и отпустить в небытие две головы, как он это сделал с первой, не собирался. Он знал, кто мог позволить себе такое соседство; того, кто превыше всего ставил прагматизм, и возможность обретения новых полезных свойств. Теперь Мастер действовал осторожней. Мизерикордия была наготове, но прежде в ход пошли другие артефакты. Саша даже негромко комментировал свой эксперимент:

– Есть у меня один знакомый бог, ребята, – так он обратился к Змеям, теперь заполнившимся холодной настороженностью, – так вот он утверждает, что создал вас… когда-то, давно. Конечно, его кровь давно растворилась в бесчисленных перерождениях тварей… я хотел сказать, ваших предков. Не обиделись? Вот и чудненько! Но генетику не обманешь! Держи!

Над правой Головой опрокинулась горлышком вниз уже открытая пробирка с кровью Змеиного бога. Результат был еще более впечатляющим. Эта голова истаяла еще быстрее, не оставив после себя даже лужи.

– С добрым утром! – громко возвестил Шеф.

– Брат – ты с кем это сейчас разговариваешь? – первой отреагировала Малышка.

– Я?! – Саша словно выплыл из моря грез, и коротко рассмеялся, – это я сейчас представил Змеиного бога в собственной постельке. Как он проснулся, и увидел перед собственным носом наш «подарок» – змеиную голову на каком-нибудь подносе. Может, даже золотом.

– Не приведи Господь! – старший Гершвин отреагировал как истинный христианин; хорошо, что на Общем.

Откуда-то из немыслимой дали донесся отзвук гневного ворчания – словно кто-то безмерно могущественный действительно получил «подарок», и пытался сейчас распознать – кто разбудил его таким оригинальным способом. Впрочем, Мастер не был до конца уверен, что получил какой-то сигнал из космического далека; это могло быть игрой собственного воображения – по уверениям и помощников, и многих Разумных – очень богатого. Но вот что не было никакой игрой, так это тот факт, что на столе оставалась лишь одна голова, с которой Саша и собрался провести последний эксперимент, используя знания и навыки всех двенадцати артефактных Камней. А еще – свои слова он сверх того напитал и пожеланием добра, предложением если не дружбы, то очень уважительных отношений и, наконец, обещанием увести за собой; не как кусочек кунсткамеры, а как существо, имеющее достаточно степеней свободы, и как равноправного в строю других помощников.

– «Саша, нет!», – попыталась остановить его Джесси, но поздно.

Мизерикордия сверкнула черной молнией быстрее и ее слов, и нерешительности самого Мастера, который не был уверен в правильности собственных действий на все сто. Тугая струя крови Командира оросила голову Змея, практически сразу впитавшись в кожу, которая тут же стала блестящей, четко очерченной в каждой, самой крошечной чешуйки. А еще Мастер Общения уловил новый посыл, уже со знаком плюс. Жадное ожидание сущности, только что стремившейся к собственной смерти, подхлестнуло Александра лучше всякого бича. И он, вопреки опасениям, даже стонам помощников, продолжил свою волшбу совсем не так, как ожидали все. Десяток шагов отделял его от «Эксплорера», от Эдди, несомненно, с жадным вниманием наблюдавшего за его действиями.

– Вот и твоя очередь подошла, Эдик, – Саша ласково, по-домашнему, призвал электронную сущность, погладив правой рукой матово блестевший бок «Эксплорера»; левая рука не отпускала линию маны, что тянулась от змеиной головы, полностью покрытой красной коркой застывшей крови.

– «Я готов, Командир! – отрапортовал искин, – что надо делать?!».

– Поначалу доложи-ка мне, сколько бензинчику сейчас в баке, – Мастер ткнул теперь свободной от маны ладонью в крышку бензобака.

Эдди не просто доложил; он еще и саму крышку открыл – словно предлагая Шефу заглянуть в широкую горловину, и убедиться в том, что искин излагает непреложную истину:

– «Почти полный бак, Командир! 78,6 литров. Необходимости в расходовании стратегического запаса топлива не возникло».

– Скоро возникнет, – пообещал Командир.

Он практически закрыл горловину свободной ладонью – так, что стоящие рядом Видящие, а такой была одна Наденька, сейчас рассеянно поглядывающая по сторонам – не могли подсчитать, сколько жизненной энергии перетекло сейчас из запасников Мастера в бензобак. Стрелка на панели «Эксплорера» не шелохнулась – литров в не нужном в последнее время хранилище топлива меньше не стало. Но качество их изменились кардинально. Названия такому топливу не было ни на Земле, ни – так считал сам Шеф – в других мирах.

– Так и «потреблять» его будет двигатель, какого я и сам не мог вообразить еще несколько минут назад, – усмехнулся Саша, меняя ладони на горловине бака.