Волшебник по залету. Книга вторая. Тайны Злого Леса

Олег остановил ее расчеты – так, что тонкие, едва серебристые нити, метавшиеся по комнате, замерли у потолка:

– Высоту мерить не надо, – улыбнулся он как-то хищно, – и выходить никуда тоже.

– Эй-эй – ты что собрался делать? – в голосе Помощнице можно было хорошо различить зарождающуюся панику.

Но Громов на нее не отреагировал. Точнее, отреагировал, но совсем не так, как, быть может, надеялась Маша. Одним движением мысли, выразившемся в виде приказа Амбару, он убрал в свободный карман костюма и кровать с балдахином, и две прикроватные тумбочки, в ящиках которых он так и не успел порыться, и…

– Нет – зеркала трогать не обязательно, – решил он, примерив расстояние от пола до нижнего края богатых рам, – ничего им не будет.

А потом, под аккомпанемент завизжавшей от страха Маша, велел Амбару выгрузить посреди опустевшей спальни все двенадцать кубов зеленой портальной пыли. Тягучая, словно маслянистая жидкость, субстанция замерла горкой на считанные мгновения. И потекла, уменьшаясь в размерах, раскатываясь в прежний блин полуметровой толщины.

А сам Олег за эти секунды, когда медленная тяжелая волна ударилась в дверь, ведущую в медицинский отсек, успел закрыть ее, похвалившись своей задумкой перед Помощницей, внешне уже успокоившейся.

– Как нарочно двери так поставили, – сообщил он, улыбаясь, – сейчас эта пыль прижмет оба полотна, и пусть кто-то только попробует ворваться в спальню, а потом к нам!

– Проблема, – фыркнула Маша, окончательно успокоившаяся внутри закрытого, и от того не такого страшного для нее помещения, – обе двери можно обычным топором в куски изрубить. Я уже не говорю про ту же кувалду дарфа…

– Пусть рубят, – махнул рукой Олег, – а потом сквозь них пролезут и по этому вот «бассейну» поплавают.

Он повернулся опять к двери, и взялся за ручку – словно хотел отжать немного полотно от косяка, и показать Маше этот «бассейн», который, несомненно, заполнил все пространство спальни. На самом деле он просто тянул время, понимая одновременно, что затягивать никак нельзя, и если уж он решился на операцию…

– На какой срок будем ставить? – спросил он уже деловито, остановившись перед пультом управления капсулы.

– Дарфу с альвом хватило по два часа каждому, – протянула, прикидывая, Помощница, для нашей сети надо как минимум вдвое больше времени положить. Ну, и потом еще не мешало бы в капсуле полежать – и внутренние повреждения полностью убрать, да и сам процесс срастания нейронов мозга с нейросети в капсуле пройдет успешней. И гипнограммы за это время лучше усвоятся…

– Гипнограммы, это…

Олег не успел задать вопрос, ответ на который, по существу, и сам знал; Маша ответила раньше:

– «Общий язык Содружества с письменностью», «Содружество Миров – общие сведения» и «Нейросети». Это записано в программе искина. При установке сети они заливаются автоматически.

– Язык-то нам зачем? – недовольно спросил Олег, снимая костюм и складывая его на том самом месте, где он недавно лежал.

Теперь Громов был похож на какого-то древнеримского гладиатора – без меча, но с защитой в тех самых «уязвимых» местах. А совсем скоро и этот комплект, внешне совсем не такой прочный, улегся в виде жезла на отрез материала из паутины одаренных магией пауков. Маша, правда, успела посоветовать:

– Ставь минимум на шесть часов.

О пользе повторного изучения языка, на котором во Внешних Мирах говорили миллиарды, а может быть, триллионы разумных, она сказать не успела.

И опять на теле, и в душе стало одиноко и тоскливо. Так что теперь Громов полез в капсулу скорее с воодушевлением, с надеждой и уверенностью, что скоро опять ощутит на себе приятное прикосновение артефактной ткани, и не менее приятную тяжесть пяти килограммов Малого Помощника, распределенного по разным частям тела.

– Ну, а нейросеть…

Додумать он не успел; отключился. И проснулся практически в тот же миг – так текло время для пациентов медицинской капсулы. Но пробуждение это было не таким комфортным, как прежнее. Главное – он лежал теперь не на мягком ложе неизвестного ему материала, а на крышке, которая медленно, будто с трудом и скрипом, открывалась, скользя по полу. О том, что капсула валяется, сорванная с места неизвестной, но очень не слабой силой, он сообразил практически мгновенно. Но еще раньше его руки ухватились за два предмета, которые предположительно та же сила швырнула с полки… вместе с этими полками, и другим их содержимым, прямо на пол, к лежащей на боку капсуле.

Этого движения хватило. Мысль, или команда артефактам, если и была, то прошла мимо сознания Громова. А результат проявился мгновенно. Олег по-прежнему лежал, ощущая нешуточную боль в теле; прежде всего внутри головы, но уже закованный сразу в два слоя нерушимой брони. Он не видел противника – того, кто сумел, несмотря на преграду из портальной пыли, которую сам Громов недавно самодовольно считал неодолимой, превратить медицинский отсек в филиал одного из вариантов ада. Это если считать, что в аду главной действующей стихией был огонь.

Все вокруг, кроме трех артефактов – костюма с Малым Помощником, и капсулы, как оказалось, достаточно огнеупорной, полыхало остаточным жаром, превратившись в головешки. И костюм, в котором Олег выскользнул из капсулы, и перекатился в ту часть разгромленной комнаты, которую посчитал достаточно безопасной, был теперь камуфлирован не под развалины, а под пожарище – настолько он был вымазан углями и копотью. У него, древнего артефакта, была функция самоочистки, но Громов сейчас велел – и себе, и обоим помощникам – не отвлекаться на мелочи.

– А что не мелочь? – спросила Маша, одновременно протягивая тонкие разведывательные нити к двери, и дальше…

Дальше не получилось – потому что зеленая масса, которая не справилась с задачей, что на нее возложил Олег Громов, и на защиту которой он так надеялся, никуда не делась. И своих свойств, которым ничего не могла противопоставить Помощница, она не потеряла.

– Значит, – решил Олег, поднимаясь в своем углу на ноги, – пойдем в разведку вместе.

– Это есть наш последний, и решительный…, – не к месту вспомнила Маша.

– Ты это мне брось, – строго прикрикнул на нее Олег, – лучше прикинь – успели мы с нейросетью, или нет?

Вот эта задача оказалась Марии Павловне по нраву. Хоть и не такой простой – ведь капсула, показав себя с лучшей стороны в плане прочности, основные свои функции утратила. Толстые жгуты проводов, прежде исчезающие в стенах и полу, были безжалостно вырваны, и дымили тошнотворно воняющей изоляцией; экран, который раньше представлял всю информацию о пациентах, треснул, и был свернут набок подобно сломанной конечности. Да и искин, скорее всего, не пережил атаки, или атак.

– Судя по твоему состоянию, – решила все-таки Помощница, – операцию успели завершить. И потом ты в капсуле полежал, восстанавливаясь. Никаких шрамов и рубцов – ни внешних, ни внутренних – нет. Настораживает только тот факт, что никаких разъемов для подключения к другим аппаратам ни на затылочной части головы, ни на запястьях нет. Какие у альва с дарфом были. Они, кстати, почему-то на них внимания не обратили. А у тебя – как будто никакой операции и не было. А сам-то ты что чувствуешь?

Олег, чье внутреннее «я» уже готово было выскочить из мертвой зоны, и запустить в проем двери, и дальше, ответный огненный смерч, остановился; прислушался к себе помимо вот этой воинственной части своего организма.

– Кажется, не зря полежали, – решил он все-таки, опять по косвенным показателям.

– Каким?

– Да вот – знаю я теперь, что такое «нейросети». Не понаслышке, а с достаточно мелкими подробностями. Ага – есть, оказывается, такие сети, что не требуют проводного подключения. Там, правда, соответствующий имплант нужен – для лучшего использования возможностей артефактов. Или – что правильней – машин и механизмов, созданных по стандартам Содружества. А у нас такой есть! Помнишь – «Слияние»?!

– А дальше?

– А дальше – я и про Содружество теперь немало знаю. И терминов, больше частью технических, с которыми ты со мной забыла поделиться…

– Не забыла, – буркнула Маша, – просто сама не знала.

Олег радоваться тому, что в чем-то он стал умнее, более продвинутым, или просто информированным, чем Малый Помощник, с его восемнадцатью возможностями, не стал. Он вдруг вспомнил про Миру, а потом и других искателей. Не сказать, что сердце его заныло сильнее; но сбилось с ритма, и стукнуло несколько раз чаще обычного – точно. И потому он заспешил и, не слушая отчаянных ругательств Помощницы, выпрыгнул в дверной проем – прямо под очередной залп противника. Что двигало им, его безрассудством? Прежде всего, точный расчет. Бессознательный, но действительно оправдавшийся.

Он видел только недавно, как два артефакта лежали посреди сгоревшей напрочь обстановки медицинского отсека, включая сам пол, на котором они выглядели так чужеродно – чистенькие и аккуратненькие – до тех пор, пока не оказались на Носителе, и не переключили свои функции на главную задачу, ради которой и были созданы когда-то. Защиту и охрану его, Олега Сергеевича Громова, организма. Вот и теперь – решило сознание парня – два артефактных слоя не позволят причинить ему хоть малейший ущерб.

Противник действительно обнаружился за другой дверью – той, что когда-то запирала спальню, а теперь валялась где-то, очевидно изломанная в куски, или сожженная. Часть портальной пыли вытекла за ее границу зеленым полуметровым языком. Вот за ней и стояли две фигуры, показавшиеся Олегу в первую же секунду очень знакомыми. Уточнить сознание не успело – одна из этих фигур – мешковатая, и низкая, контуром больше всего напоминавшая приземистую пирамиду, дернулась, и в сторону Олега, и спрятавшейся за его спиной Маши полетела стена огня. Этот вал словно был живым, наделенным чувствами, которые подсказали ему, и тем двум противникам, уже полыхнувшими своими аурами победной радостью, что этого пламени лучше даже не касаться. Но огонь обогнул Олега, замкнувшись далеко за его спиной, и только там принялся искать себе пищу. Которой, надо признать, там почти не было.

Какое-то время за этой нестерпимо сверкающей и грозно гудящей стеной Олега не было видно. А когда огонь опал, другая, ответная волна, не менее жаркая и слепящая полетела в противников. Но чуть раньше в том же направлении Громов направил свой взгляд. И определил, что там действительно стоят знакомые. По крайней мере один, с четко подчеркнутой огненной стихией фигурой. Однорукой и – таких подробностей Олег не разглядел, но не сомневался – остроухий. А через мгновения не стало ни этой руки с ушами, ни остального тела, и ничего от эльфа Алая. Только воспоминания, не самые лучшие; по крайней мере, у Громова, да эхо короткого, оборвавшегося разом крика мучительной боли и ожидания смерти.

А вот второй противник, которого отблеск несущегося на него огненного вала осветил копией той самой прямоходящей крысы полутораметрового роста, гореть не пожелал. Ни сам, ни его балахон, который, очевидно, тоже являлся артефактом. Еще один удар пламенем, и такой же яростный ответ победителя не выявили. Два врага, разделенные пятью метрами пространства, над которым, несомненно, царствовало непонятное влияние зеленой пыли, задержали свои очередные выпады, которые, наверное, в третий раз встретились бы где-то посреди комнаты.

Мешковатая фигура громадной разумной крысы ходила ходуном – видимо, этот поединок, а может, и какие-то другие, проведенные до него, отняли у твари немало сил. Олег же, отдавший, по прикидке Помощницы, не меньше десяти процентов собственного резерва пси-энергии, был на удивление свеж, и бодр.

– Успел-таки я набраться сил в капсуле, – констатировал он, – значит, все прошло штатно. Только пробуждение прошло не таким, каким предполагалось.

– А нейросеть? – осторожно поинтересовалась Маша.

– Что-то мелькает перед глазами, – присмотрелся Олег, – но ждать чего-то определенного в ближайшие часы не стоит. Так, по крайней мере, в гипнограмме утверждалось. А что-то важное решать с ее помощью, вообще в ближайшее время не стоит. Тем более, с такой перегрузкой.

Общение с Машей давно уже вышло на уровень понятий и эмоций, заменявших им слова в смысловом выражении даже полнее, чем было заложено в эти самые слова; главное же, «беседовали» они так быстрее на порядок, чем если бы проговаривали каждое слово. Вот и теперь – противник еще не отдышался, дергая в изнеможении кончиком своего носа, а Олег уже готов был поменять тактику боя. Только из необходимости пощадить чувства и общее состояние Помощницы он велел убрать Амбару все остатки портального камня в карман.

– Сделай, как было, – сформулировал он словами, а потом и чувствами, которые артефактный костюм воспринимал много детальней и конкретней.