Незабвенное прошлое

К 31.01.1943 148-я стрелковая дивизия вышла на рубеж западнее Луговое, северо-западнее Больфуровка.

496-й стрелковый полк 31.01.1943 боем овладел деревнями Новый Тим и Луговое. Во взаимодействии с частями 507-го стрелкового полка овладел Шевяково и развивал наступление на Кутузово, Лимовое.

01.02.1943 496-й стрелковый полк овладел Шевяково.

02.02.1943 – Лимовое.

03.02.1943 – овладел Ярище.

507-й стрелковый полк 1 февраля 1943 года освободил Кутузово. В дальнейшем наступал на Ярище – Колпна.

Части 148-й стрелковой дивизии освобождали поселок Колпна и город Малоархангельск.

До того как немцы окончательно сожгли и покинули деревню Гуляево, она несколько раз переходила «из рук в руки». В доме мамы попеременно оказывались то наши солдаты, то немецкие.

Мама рассказывала, что они боялись, что немцы могут кого-то убить. Заняв родительское убогое жилище, немцы сразу указывали им на дверь: «Weg» (прочь). Мама с братом и бабушкой перебирались жить в хлев. Животных в это время в хлеву не было.

Однажды, когда наши солдаты в очередной раз отступили, в доме мамы обосновались гитлеровцы. На огороде немцы выставили пулемёт. Мама увидела, как со стороны реки бежит наш боец. По неизвестной причине красноармеец отстал. Бежал из немецкого тыла, не подозревая, что впереди были немцы. Пулемётчик развернул пулемёт и убил его.

Несколько дней тело лежало не преданным земле. Люди боялись подойти, чтобы похоронить солдата. Спустя пару дней, немецкий офицер приказал бабушке похоронить убитого. Мама с братом и бабушка похоронили неизвестного солдата у березы. Вместе с ним положили винтовку. Там он, неизвестный солдат, лежит до сих пор.

Мама рассказывала, как по ночам наши разведчики уходили за линию фронта, в разведку. Назад не возвращались. Видимо, переходили линию фронта в другом месте или погибали.

Рассказывала, как красноармейцы готовились к бою. Они устроили баню, переоделись в чистое белье, чистили оружие. Солдаты готовились умирать.

В наступлении не участвовал один старшина. Незадолго перед наступлением он отправился по какой-то надобности в тыл. К назначенному времени не вернулся. Командир ругался, грозил после боя отдать старшину под трибунал как труса.

Наступали через реку Фошня в направлении деревни Остров. Ушли в бой под утро вдоль лощины. Немцы, угадав направление наступления, поставили на этом направлении пулемёт. Из боя не вернулся никто.

Однажды, когда я уже работал, мы с мамой шли мимо братской могилы в деревне Остров. Братская могила находится рядом с дорогой. Мама сказала: «Давай зайдем, посмотрим». Мы свернули с дороги, подошли к захоронению, мама вслух начала читать имена на надгробной плите. Она рассказывала, какими они были. Она всех помнила по именам и живыми.

Когда я читаю в журналах боевых действий о боях на моей малой Родине с января 1942 года по февраль 1943 года, отчетливо осознаю: мужество, героизм, стойкость и отвага, проявленные в этих боях, такого же высочайшего морально-нравственного и духовного уровня, что были проявлены под Москвой, в Сталинграде, под Прохоровкой, в блокадном Ленинграде. Кровопролитные бои на мало кому известной реке Фошня, позволили отстоять Москву, победить в Сталинграде и под Курском, выстоять в блокадном Ленинграде, дойти до Берлина.

Победа в войне ковалась на каждом клочке земли, попранной сапогом солдата вермахта. За каждой братской могилой, каждым холмиком могилы неизвестного солдата незримо присутствует своя Москва, свой Сталинград, свой родной дом. За свои родные, мне не знакомые края, и за мою жизнь сложили головы солдаты на моей малой Родине.

После освобождения из оккупации маме вместе с другими жителями деревни пришлось участвовать в восстановлении аэродрома в деревне Черниково, работать в госпитале, трудиться на колхозных полях. Фраза: «Всё для фронта, всё для победы» – это не просто слова. Люди действительно делали невозможное, чтобы победить.

Госпиталь дислоцировался в Фошне до осени 1943 года. Раненых размещали в вырытых специально для этих целей капонирах. Раненых было много. Для проведения операций врачи прилетали на самолете. Выздоравливающих солдат переправляли в Ливны и Елец.

Весной 1943 года жители Гуляево вручную лопатами вскопали 34 гектара земли, посеяли зерно. За семенами несколько раз ходили пешком в Колпну и Огарково (вблизи села Красное). Оттуда несли семена в Нетрубеж. В Нетрубеже брали другие семена и несли домой. Дважды мама ходила за семенами в Охочевку. Первый раз, когда подошли к Охочевке, железнодорожная станция была разбита немецкой авиацией. Лежали убитые и раненые. Вагоны были перевернуты, зерно рассыпано. Семена отпускали не взвешивая. Каждый брал столько, сколько мог донести.

Летом скосили и обмолотили всё, что посеяли весной. Мама говорила, что косили косами с «крюками». «Крюком» называется специальное приспособление для укладывания в валок скошенных стеблей. Косили зерновые молодые допризывного возраста ребята и два старичка. Молодые женщины и девушки, как моя мама, вязали снопы. Собранный урожай зерна остался в колхозе и был сдан государству. Жителям оставалось то, что вырастили на своих огородах. Тем и жили.

Мама начала работать в школьном буфете. Готовила для учеников чай и раздавала хлеб. Страна изнемогала на фронте. Но в школах давали чай и хлеб бесплатно. Мама рассказывала, что хлеб надо было резать по весу. Крошки, которые образовывались при отрезании хлеба, мама сметала и высыпала в подставленные ладошки. Малыши эти крошки съедали. Старшие стеснялись подставлять ладошки, мама крошки высыпала на ломоть хлеба. Для голодных каждая крошка была на счету.

Маме и бабушке повезло. Дом сгорел, но остался цел погреб. Мамин дед, Андрей Иванович, соорудил в погребе небольшую печку и сделал окно. Печку можно было топить, чтобы согреться или приготовить пищу. В погребе моя мама, брат и бабушка Поля жили до весны. Весной оборудовали шалаш и перебрались жить в него. Позже дед построил дом.

Многие в те времена ходили по другим деревням, просили милостыню, побирались, чтобы не умереть с голоду.

Мама рассказывала, что война закончилась, но голод не отступил. Дом её родителей был крайним в деревне. Все, кто христарадничал, заходили к ним первым. Бабушка Поля была сердобольным человеком, всем подавала милостыню.

Однажды, когда солнце уже близилось к закату, к дому подошла женщина. Двигалось она тяжело, вид её был уставшим. Она присела на камень у порога, попросила Христа ради подать что- нибудь.

День заканчивался. В этот день мимо дома прошли семнадцать человек, просивших милостыню. Бабушка ответила: «Милая, ты сегодня семнадцатая, мне самой нечего есть». Женщина посмотрела на деревянное корыто, в котором был корм для кур. Этот корм состоял из одной травы. Показала на корыто и сказала: «Ну, дай мне хотя бы это».

Бабушка Поля пошла в дом, вынесла приготовленную для себя на ужин картошку, отдала этой женщине. Так было. Так жили. Так выживали.

Директор забрал мою маму из школьного буфета и направил учиться в Ярищенскую школу на краткосрочные курсы по подготовке учителей начальных школ (сохранилась справка об окончании курсов). После обучения назначил учителем начальных классов. Преподавателей не хватало.

В школе начинающему учителю платили 242 рубля. За эти деньги можно было выкупить паек: девять килограммов муки, один кусок мыла. По талонам давали вещи: носки, платье, кофту (90 рублей). За 100 рублей на базаре можно было купить 3 лепешки или 3 литра молока. Шерстяное платье стоило 340 рублей.

В 1948 году мама заочно окончила педагогическое училище в городе Задонск Липецкой области. Всю трудовую жизнь проработала учителем начальных классов.

В первый год работы учителем маме поручили класс старших учеников, третий или четвёртый соответственно возрасту. Через некоторое время мама поняла: несмотря на её старания, часть учеников не умеют читать. Война отучила детей читать. Мама доложила директору школы. Тот пришёл в класс. Открыл учебник на середине. Прошёл по классу, дал прочитать текст вслух. Кто не справился с заданием, отправил в первый класс. Бюрократических процедур, затягивающих принятие решения, в то время не существовало. Не умеешь читать – начинай обучение с первого класса.

Война надолго оставила свой след на детях. Одноклассника брата Юры призвали в армию, когда он учились вместе с моим братом в четвёртом классе. В это время уже шёл 1963 год. Война не дала ему учиться. Когда товарищ Юры смог приступить к обучению, читать по слогам и выводить буквы ему уже было не интересно. Он добросовестно отсиживал на последней парте в каждом классе по два года, не мешая остальным получать знания. На четвёртом году обучения ушёл в армию.

Ученики маму любили. Как многие умные учителя, мама оценивала детей не по отметкам в журнале, а по человеческим качествам, это делать умеют не все учителя. Она умела видеть в учениках не только учеников, но детей, маленьких личностей. Мама умела относиться к чужим детям, как к своим детям: не без строгости, но по-доброму.

Из наград, которыми была отмечена её жизнь, можно назвать: медаль Материнства и знак отличия «Отличник народного просвещения РСФСР».

МедaльМaтеринствa учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 года. Имеет две степени. Медаль Материнства I и II степени для награждения матерей, родивших и воспитавших:

пять детей – медалью II степени; шесть детей – медалью I степени.

Награждение медалью Материнства производится от имени Президиума Верховного Совета СССР указами Президиумов Верховных Советов союзных и автономных республик Награждение медалью Материнства соответствующей степени производится при достижении последним ребёнком возраста одного года и при наличии в живых остальных детей этой матери.

Мои родители вырастили и воспитали шестерых детей. У мамы была Медаль Материнства I степени.

ОтличниинaродногопросвещенияPCФCP – нагрудный значок, учреждённый постановлением Совета Народных Комиссаров РСФСР в 1943 году.

Учреждались и присваивались в соответствии с Положением о Знаке отличия, приказом соответствующего министерства или ведомства союзной республики.

Награждения осуществлялись до осени 1996 года. С 1999 года было введено новое звание и нагрудный знак «Почетный работник общего образования Российской Федерации».

Волковы

Родители моей мамы жили отдельно в небольшом доме. Мама отца, Анастасия Алексеевна Клевцова с 1953 года жила вместе с нами, в семье моих родителей.

Деда по отцовской линии Ивана Андреевича Клевцова я не знал. Он умер в молодом возрасте, оставив вдову и четверых детей одних. Был он, со слов бабушки, красивым, но рябым. Оспа оставила след на его лице.

У Ивана Андреевича были два брата Тарас и Павел. Один из них, Тарас Андреевич, жил в деревне Клевцово, поддерживал с семьёй отца родственную связь. Он иногда бывал в нашем в доме, общался и разговаривал с отцом. В тяжёлые голодные послевоенные годы помогал нашей семье и поддерживал отца.

У бабушки Насти были два брата и сестра. Сестра умерла. Приданое, которое готовили для сестры, было передано бабушке. Поэтому бабушка была невестой с хорошим приданым. В то время это было немаловажно.

Братья бабушки были мастерами. Их ремеслом было настраивать и регулировать водяные мельницы, которых в то время на реке Фошня было много. Были малые мельницы и на других реках. Братья умели отлаживать механизмы этих мельниц. Этим зарабатывали себе на жизнь.

Они были людьми музыкальными: один из них играл на скрипке, второй – на гитаре. Бабушка говорила, что братья умели «ладить», то есть играть на двух инструментах слаженно, исполняя одно музыкальное произведение.