Кавказские евреи-горцы (сборник)

Кавказские евреи-горцы (сборник)
Илья Анисимов

Иуда Черный

Василий Иванович Немирович-Данченко

История евреев на Кавказе восходит к глубокой древности и теряется в тумане литературных и устных преданий. Современные евреи Кавказа сохранили весьма смутные воспоминания о своем происхождении. Но, как свидетельствуют путешественники XVIII и первой половины XIX века, среди евреев Кавказа была еще жива легенда, что они потомки десяти колен Израилевых, поселенных в Мидии ассирийскими царями. Российские этнографы-путешественники, очерки которых вошли в этот сборник, собрали интереснейшие исторические, этнографические и статистические сведения, интересные любознательному читателю и сегодня.

Василий Иванович Немирович-Данченко, Илья Анисимов, Иуда Черный

Кавказские евреи-горцы (сборник)

Горские евреи Терской области. Краткие исторические сведения 1869

Иуда Черный

Иосиф-Иуда бен Яков Черный (Иосиф Яковлевич Черный, Иуда Черный) – российский путешественник-этнограф, известный изучением евреев Кавказа.

Черный публиковал свои исследования в нескольких еврейских изданиях: Ha-Maggid, Ha-Karmel, Ha-Meliz, Neueste Post и пр. Он написал ряд статей о жизни дагестанских, бухарских и персидских (иранских) евреев; описывая их тяжелое экономически-правовое положение, а также их низкий, с точки зрения ашкеназов, культурный уровень.

Черный путешествовал по Кавказу и Закавказью более 10 лет, после чего вернулся в конце 1879 года в Одессу, чтобы привести в порядок и опубликовать накопившийся у него ценный историко-этнографический материал.

Однако туберкулез горла, от которого Черный умер в 1880 году в Одессе, не дал ему возможности закончить труд, и Черный перед смертью завещал весь собранный им материал Обществу просвещения, на средства которого под редакцией Авраама Яковлевича Гаркави была опубликована в двух частях лишь та часть материалов Черного, которая имеет непосредственное отношение к быту и истории кавказских евреев. Эти документы можно разделить на две категории: 1) собранные путешественником письменные памятники кавказских евреев, относящиеся к последним трем векам; 2) устные рассказы туземцев об их прошлом и имеющие значительный этнографически-бытовой интерес собственные наблюдения Черного над экономическим, религиозным и духовным бытом горских евреев.

От автора

Из многих известных мне ученых, исследовавших Кавказ в этнографическом отношении, не оставляя без внимания самые незначительные племена, ни один не вспомнил о кавказских евреях. Между тем их образ жизни, нравы, обычаи, верования и предрассудки, отличающие их от соплеменников в Европе, и положение, занимаемое ими между полудикими племенами, обитающими в горах Кавказа, представляют много любопытного. С целью исследования истории этого забытого почти всеми учеными народа я предпринял путешествие по Кавказу и Закавказскому краю в надежде, что труды мои не останутся без пользы как для правительства, так и для любителей истории и этнографии.

По преданиям горских еврейских обществ, обитающих в Терской области, выходит, будто они потомки пленников Салманасара, ассирийского царя, выведенных им из Самарии и поселенных в Ассирии, Колхе, на реке Гозане и в старой Мидии еще во времена существования 1-го храма Соломонова в Иерусалиме в 9-м году царствования Осии, царя Израильского, или в 6-м году царствования Иезекии, царя Иудейского, около 720 лет до Р. X. Из старой Мидии они переселились в Ширвань. По случаю разных преследований и угнетений ширванских и персидских владетелей они вынуждены были искать пристанища в Дагестанских горах, где и жили долгое время в Джугуд-Катте, развалины которого сохранились доныне у подошвы горы, омываемой небольшой речкой Нукерой на расстоянии одного часа верховой езды от селения Маджалиса в Кайтаго-Табасаранском округе. Жестокие гонения горцев вынудили евреев покинуть и это пепелище и спасаться бегством в горы и леса дагестанские; многие из них прибегли к кумыкским князьям и были приняты ими на различных условиях в Андреевской деревне, находящейся в урочище Ачи-Коль при реке Акташ (в 12 верстах от Хасавюрта). Это было около 1618 года, вероятно, при Казаналине и Айдемире – двух сыновьях султана Мута, первых из тогдашних кумыкских владетелей. Образ жизни, положение и занятия евреев в Джугуд-Катте и Ширване оставили мало следов в памяти их нынешних потомков, потому что все книги и письменные их документы были разграблены и истреблены горцами.

Что же касается до положения их в Андреевской деревне от начала переселения туда до занятия кумыкской плоскости русскими войсками в 1819 году, то они там были в зависимости от князей и узденей кумыкских, у которых искали защиты от воинственных коренных жителей страны. Так, евреи не имели права участвовать в совещаниях по делам аульного общества, не могли строить и покупать домов, а проживали в дворах кунакбаев (хозяев или патронов), во всех своих делах, как то: по убийствам и по ранениям, по взысканию долгов, по покражам и т. и. они добивались материального удовлетворения не сами лично, но через своих кунакбаев и покровителей, одним словом, они со своими семействами и имуществом находились в полном подчинении своим покровителям, ибо лишь те из них, у кого были сильные и добросовестные защитники, могли безопасно жить между туземцами, успешно вести свои торговые дела.

Евреям воспрещалось ездить верхом, носить хорошую одежду, особенно шелковую, и вообще им причинялось много страданий от местных жителей; их синагоги были несколько раз разрушены и разграблены. Когда они хоронили умершего, мусульмане раскапывали в ночное время могилу и обирали что было на мертвеце. Если вор подкапывался под дом еврея, обворовывал его и, уходя, забывал там свой топор, то наутро приходил отец вора и требовал у еврея возвращения топора, оставленного его сыном ночью; еврей должен был беспрекословно исполнить это требование, но не смел заикнуться при этом о возвращении ему украденного его имущества из боязни навлечь на себя еще большие неприятности от родственников и друзей вора, повредить на будущее время своей торговле, наконец, из страха покушения на свою и целого семейства жизнь.

Евреи занимались тогда торговлей, содержанием мясных лавок и выделкой козловых шкур. Повинности, отбываемые ими кумыкским князьям, заключались в следующем: с привозимого евреями товара из Персии, Грузии, Кабарды, Кизляра, Брагуновской и Староюртовской деревень взималось по 2 руб. 50 коп.; с каждого приезжавшего с товаром из Персии, Грузии и Кабарды еврея по 1 руб. 50 коп. на каждую арбу. С приезжавших без товара и приходивших для свидания с родственниками и по другим надобностям князья получали с каждого человека: из Дербента, Кизляра, Грузии и Кабарды по 1 руб. 20 коп., а из Каракайтага по 50 коп. С привозимого из Тавлии вина для домашнего употребления от каждой бочки по 2 руб. 20 коп. Еврей, находившийся некоторое время в других деревнях для зарабатывания себе хлеба, при возвращении домой должен был дать князю 1 руб. 25 коп.

Кроме повинности князьям евреи отбывали повинности своим хозяевам. С покупаемых евреями лошадей хозяин квартиры получал 25 коп. за каждую, за корову и за ишака по 20 коп. Хозяин дома получал от еврея, имевшего дочь-невесту, пять лет сряду по 20 коп. в год: по смерти же Али-султана хозяева брали по 3 руб. в год. С невесты, вышедшей замуж, хозяева пользовались, впрочем, не всегда одинаково, от 2 до 4 руб.

По завоевании русскими войсками кумыкской плоскости евреи подали просьбу о принятии их под покровительство России и этим много себе повредили, ибо навлекли на себя негодование и презрение кумыкских жителей, которые стали их сильнее притеснять и принудили наконец в 1822 году прибегнуть с просьбою к генералу Ермолову о разрешении им выселиться из кумыкского в чеченский округ, на что Ермолов не согласился, находя невозможным лишить кумыкских князей получаемых с евреев доходов. Таким образом, бедные евреи оставались в самом жалком положении в Андреевской деревне до 1831 года, то есть времени возмущения Кази-муллы.

В этом же году партия Кази-муллы, состоявшая из 7000 человек, напала на Андреевскую деревню; жители передались неприятелю, евреи при этом пострадали, лавки их и имущество были ограблены неприятелем и взбунтовавшимися андреевцами, несколько евреев было убито и взято в плен. После такого погрома евреи со своими семействами и хозяйством перешли в крепость Внезапную, заложенную генералом Ермоловым в 1819 году на возвышенном месте напротив Андреевской деревни, за рекою Акташем. Здесь евреи вместе с русским гарнизоном выдержали в самое жаркое время августа месяца 14-дневную осаду, претерпевая крайнюю нужду в пище и питье. Так как река была занята с обеих сторон неприятелем, евреи поместили свои семейства в вырытых ими ямах для охлаждения и утоления жажды и вместе с солдатами, одинаково с ними изнуренными, молились Богу и оглашали улицы крепости воплями. И теперь еще жители рассказывают, что в последний день осады пошел проливной дождь, все ямы были наполнены водой, так что осажденные были обеспечены на продолжительное время. Евреи приписывают этот случай тому, что Бог услышал их молитвы и умилосердился над ними. Затем подоспевший отряд Эммануэля заставил Кази-муллу с его партией удалиться.

По оставлении Андреевской деревни евреи разделились на кумыкской плоскости в укреплении Хасавюрт, в деревнях Аксае или Таш-Кичу и Костеке; в чеченском округе – сначала в Староюрте, а потом в Грозном; в Кабардинском округе – в Нальчике. По миновании смут, причиненных Кази-муллою и новых их переселений, некоторые семейства евреев, соскучившись по родине, возвратились опять в Андреевскую деревню и через несколько лет оставили там еще раз порядочную общину. Но им вторично пришлось испытать нашествие неприятельской шайки, которая, ворвавшись в Андреевскую деревню, убила 3 евреев, 11 человек взяла в плен с их имуществом; кроме того, на общину было наложено 200 руб. серебром ежегодной подати. Генерал-лейтенант Вельяминов, командовавший в то время войсками на Кавказской линии и Черномории, входя в положение евреев, сделал распоряжение, чтобы не стеснять их в промыслах, а, напротив, оказывать им всевозможное покровительство и защиту.

Аксаевские евреи рассказывают, что, когда они переселились в Аксай, владетелем там был Муса Хасаев, один из аксаевских князей, который жестоко обходился с евреями, не заступался за их обиды, не обращал внимания на то, что многие из них были убиты мусульманами-соседя-ми, не доверял свидетелям из евреев и не допускал их к присяге; словом, чем только мог, преследовал и притеснял их. Примером этого Мусы Хасаева руководствовались и его последователи. Подобно аксаевским евреям страдали евреи и в Костеке от костековских князей и тамошних мусульманских жителей.

В 1845 году аксаевские евреи обращались с просьбою о покровительстве и защите к русскому правительству. Грозненские евреи рассказывают, что они жили прежде в Староюрте, но некий Уда-мулла напал на них с шайкою хищников, ограбил их имущество, 20 человек убил и многих взял в плен. Это обстоятельство заставило их убежать из Староюрта в крепость Грозную, начальник которой их принял и указал им место для поселения.

В смутные и тревожные времена Шамиля евреи страдали от преследований и угнетений своих владельцев и местных жителей и от постоянного нападения на них скопищ Шамиля, которые грабили их, убивали и увозили в плен. В эту тяжелую эпоху евреи окончательно разорились; многие из них, оставив свои семейства без всяких средств к пропитанию, сами скитались с места на место по своим собратьям, выпрашивая у них денежное пособие для выкупа своих пленников из рук тиранов. Страдальцы эти, оплакивая постоянно свою горькую участь, поневоле привыкли ко всевозможным несчастьям, связанным с иноплеменным игом, и наконец делались равнодушными к ударам судьбы.

Со времени учреждения в кумыкском народе главного приставства и городового Андревского суда, что совпадает с занятием плоскости русскими войсками, положение горских евреев стало мало-помалу улучшаться, потому что личная их безопасность и имущественные права ограждались приставами, в городовом суде стали приниматься к разбирательству, по шариату и кумыкскому адату, уголовные, исковые и тяжебные дела евреев с туземцами. Евреи начали вместе с туземцами отбывать некоторые общественные повинности, вносили деньги на наем бегаулов (десятников), ночных караульщиков, нарочных для возки бумаг в тревожное время, принимали также участие в исправлении дорог и мостов и т. и.

После падения власти Шамиля последовали распоряжения правительства, имеющие в виду поставить горских евреев наравне с массою кумыкского народонаселения, избавив их от прежних угнетений и тягостных и унизительных налогов. В 1860 году введены правила для судопроизводства в народных судах, по которым дела евреев изъяты от шариатского разбирательства, потом последовало предписание начальника Терской области от 30 июня 1866 года, по которому дела евреев с туземцами в случае ответственности евреев должны разбираться в слободских управлениях, а не по адату; словом, евреи в юридических правах своих уравнены теперь с туземцами, наравне со всеми участвуют в делах общественных и в слободских управлениях, имеют своих депутатов с правом голоса, только к совещаниям по делам аульных обществ не допускаются и до сих пор.

Дела их разбираются: а) по русским законам: уголовные, исковые, тяжебные и полицейские, возникающие между евреями, русскими и горцами; б) по кумыкскому адату: исковые и тяжебные между евреями и горцами, когда ответчики-туземцы или обе стороны не сойдутся через посредников; в) по уставам и обрядам еврейской веры: дела, касающиеся до веры и совести, по бракам и разводам, по опеке маленьких сирот и слабоумных, по неповиновению детей родителям и вообще по несогласиям между членами семейства: разбирают их раввины по 4 книгам: Шулхан-Арух, Хотен-Мишпат, Эбен-Эзер и Иоре-Деа, имеющие силу законов по еврейской религии.

Евреи только недавно начали заниматься постройкой домов и мельниц, и то не все, а преимущественно состоятельные люди. Так, в Хасавюрте и Грозном есть хорошие еврейские дома и лавки; вообще же евреи занимаются охотнее торговлею красным и мелочным товаром, выделкой сафьянов, разведением фруктовых и виноградных садов, для которых потребное количество земли арендуют у землевладельцев на разных условиях или приобретают покупкою. Земледелием и скотоводством не занимаются вовсе, почему и не имеют поземельной собственности; те же из них, кто держит для домашней надобности верховых лошадей, дойных буйволиц и коров, пользуются общими аульными и слободскими выгонами и пастбищами; а необходимые жизненные припасы покупают у туземцев и русских на деньги или выменивают на мелкие товары.

Глава 1

Горские евреи. Их жилища, гостеприимство, пища и напитки

Горские евреи, живущие с незапамятных времен между горскими племенами Кавказа, отличаются весьма резко от всех своих европейских соплеменников нравами и обычаями, которые они позаимствовали у своих соседей-горцев, живя между ними в течение веков и даже тысячелетий. Во время моего двухлетнего путешествия по Прикаспийскому краю и Терской области я по мере возможности изучал быт этих моих единоплеменников: их образ жизни, обычаи, нравы, обряды, верования и предрассудки, я также собирал их легенды, сказки и национальные песни. В предлагаемой статье я представляю собранные мною этнографические заметки о быте этих горских евреев, так еще мало известном, причем надеюсь, что труд мой не будет оставлен без внимания любителями истории и этнографии.

По приезде моем в первый раз в г. Дербент тамошний главный раввин указал мне квартиру в доме одного богатого еврея, в еврейском магале. Квартира эта была довольно порядочная, во втором этаже, с азиатским убранством, то есть стены ее были покрыты шелковыми одеялами и коврами, на них висело много зеркал самой простой персидской работы, и между зеркалами висели шелковые шали. Под верхним карнизом сделаны были длинные полки, на которых расставлена была разная посуда – фаянсовая, медная и стеклянная; под полками висели тарелки и медные подносы, круглые, больших размеров; тарелки и подносы навешены были на тоненьких нитках, для того чтобы казалось издали, что они висят на воздухе. Пол был устлан персидскими хорошими коврами. Собственно для меня хозяин достал где-то стол и стулья, но спать все-таки пришлось мне по-азиатски – на хорошей постели на коврах. Такую роскошную квартиру я имел в Дербенте, но мне пришлось побывать в еврейских саклях и в горах. Вот как они устраиваются и убираются.

Все сакли в Южном Дагестане и в Терской области, также в Нухинском и Шемахинском уездах выстраиваются из камня, на грязи или глине. Крыши делаются плоские; они смазываются глиною с примесью самана (мешаной соломы), убиваются и укатываются так твердо, что составляют сплошные твердые массы. Потолки подшиваются или короткими досками, на протяжении балки от балки, или камышом. В каждой сакле делают одно или два маленьких окна и одну или две двери; окна без рам и стекол, со ставнями простой, топорной, но прочной работы, без всякой оковки, запирающиеся изнутри толстыми деревянными засовами. Внутри комнат, между окнами и дверью, устраивают камин, без дверец и заслонов, с плотною трубой из глины; на верху крыши труба закрывается доскою, и на доску кладут тяжелый камень, чтобы она не упала во время сильного ветра. Зимою камин постоянно топится, и тлеющие угли поддерживаются в нем по целым суткам. Возле дверей дома устраивают нечто вроде коридора или галереи, также с каминами на обоих концах, с полами, хорошо вымазанными глиной и покрытыми коврами. Здесь летом женщины работают, приготавливают кушанья или проводят время со своими гостями.

Сакли эти устраиваются о двух или трех комнатах; в каждой комнате сделана в стене маленькая дверца или лазейка наравне с полом; через нее они пролазят в другие комнаты, и ее не видно, так как она постоянно закрыта стенным покрывалом. Стены и полы комнат смазываются еженедельно, перед субботой, весьма чисто выбеливаются известкою, а нижний карниз вымазывается по большей части красной или серой глиной, добываемой ими на месте в изобилии. Комнаты убираются так: на верхних полках расставлена, как я уже выше сказал, разная посуда, как то: чайники, полоскательные чашки, бутылки, глиняные кувшины для вина и медные кувшины для воды старой азиатской формы и разная мелочь. Одна стена украшается зеркалами, и между ними висят шали, шелковые или шерстяные, а также группируется разными фигурами оружие – шашки, кинжалы, пистолеты и ружья.

Вторая стена украшается большими висящими на ней круглыми подносами из красной меди и тарелками, раскрашенными цветами и фигурами; внизу под этими украшениями поставлены сундуки, один на другом – внизу самый большой, а наверху самый маленький, в виде пирамиды; в них помещается одежда и другое имущество хозяев.

Третья стена украшается постелями: верхняя половина стены уложена подушками и одеялами, сложенными в порядке до самого потолка, а у нижней части стены сделаны квадратные отверстия, заменяющие наши шкапы; в них держат разные хозяйственные вещи, а у раввинов помещаются там книги. Эти отверстия, или шкапы, закрываются занавесами. В саклях бедных, у которых не много постельных принадлежностей, целая стена завешивается с потолка до самого низу занавесами.

Четвертая стена образует камин, окна и двери. Около дверей и в углах комнаты я замечал большие, в полтора аршина вышины, глиняные сосуды, в которых держат муку и крупу; они служат вместо амбаров. Посредине комнаты стоит столб, а в больших саклях и два столба, которые подпирают потолок, на этих столбах висят со всех сторон одежды и оружие. В некоторых саклях я видел длинную палку, которая висит на двух веревках, привязанных к потолку; на палке этой вешают иногда одежду, а иногда копченую говядину, баранину или сало. Пол застилается хорошими коврами или весьма искусно и красиво сплетенными из камыша рогожами; но из них нужно часто выбивать пыль и обрызгивать их водой. Так, украшенная комната служит вообще приемной для гостей и приезжающих и называется кунацкой. Вторая же половина сакли определена для кухни и для помещения семейства. Летом, когда женщины приготовляют свои кушанья на дворе и работают или беседуют на галереях своих домов, тогда в их комнатах очень чисто и опрятно; но зимою там большая нечистота и грязь. Посуда с водой, бурдюки с вином, корзины с мукой и крупою – все это помещается на женской половине сакли; тут же говядина, баранина и сало висят на крючьях и коптятся; медные и глиняные сосуды, старые тряпки и тому подобный хлам разбросаны повсюду; в таком хаосе живет семейство зимой.

Свет входит в комнату через маленькие окошки и через отворенные постоянно двери, а также проникает сверху, через прямую трубу камина. Зимою окна и двери также отворены, и теплота вместе с дымом выходят из комнаты на двор, а жильцы сидят и греются возле огня камина. Вообще, горцы-мусульмане и горцы-евреи не заботятся, чтобы теплота сохранялась у них в комнате на продолжительное время.

Иногда хозяин устраивает у себя на дворе огороженное плетнем помещение для скота и лошадей; но по большей части я встречал в деревнях такие помещения, вроде сарайчиков, выстроенных под полом саклей. У некоторых богатых бывают двухэтажные сакли; в таких саклях принимают они своих гостей во втором этаже, а нижний этаж служит для семейства. Двери они делают вообще и везде весьма низкие и узкие, так что нужно сгибаться при входе и выходе через них, нужно также быть осторожным при ходьбе по лестницам и через пороги, иначе легко себе сломать с непривычки руки и ноги.

При окончании постройки сакли собираются женщины, юноши и девушки к хозяину сакли, и они должны помочь ему в последний раз вымазать крышу новопостроенной сакли. В то время хозяин угощает их водкой или вином, и они оттуда возвращаются с торжеством. Мне раз пришлось видеть такое торжество в деревне Арага, в Кюринском округе (в Южном Дагестане). По улицам деревни слышались зурны с аккомпанементом барабанов; партия за партией, молодежь и женщины ходили и громко распевали разные песни; девушки с весельем оглашали воздух звуками ударов в ладоши: это было торжество при возвращении из новооконченной сакли у их односельчанина. Вечером того же дня хозяин новой сакли приглашает к себе всех хозяев деревни из евреев и делает для них большой ужин за то, что они помогали ему в его постройке.

В некоторых местах, как, например, в Дербенте, Кубе, Темир-Хан-Шуре, Хасавюрте и Грозном, я видел у горских евреев порядочные европейские дома, но они принадлежат, разумеется, богатым, которые ездят ежегодно на Нижегородскую ярмарку. У таких евреев находится одно отделение, убранное по-азиатски, где они живут с семействами своими, особое отделение – кунацкая – для горских гостей и еще одно отделение, убранное совершенно по-европейски; это последнее стоит необитаемо, назначаясь только для европейских гостей.

Самый древний обычай, оставшийся в наследство потомкам человеческого рода в Азии, есть гостеприимство. Все мусульманские и языческие народы Азии крепко придерживаются этого обычая и доныне. Горские евреи, заброшенные судьбою изнутри Азии сюда, в горы Кавказа, почти за 7 столетий до Р. X. сохранили некоторые из обычаев своих предков-патриархов в первобытной форме, как, например, гостеприимство и обмывание ног (Бытие, гл. XVIII, 1–8) до настоящего времени. Если какой-либо хахам (ученый) из Палестины или из России приезжает к ним в деревню, то каждый из жителей деревни просит его настойчиво заехать к нему в гости; но большею частью хахам заезжает или к богатым хозяевам, или к раввину. Тогда тот хозяин, к которому заехал гость, обязан взять из рук его вещи и отнести их в гостиную комнату, указать ему лучшее место на постели для отдыха с дороги и тут же обмыть его ноги. Впрочем, в некоторых местах исполняет этот обычай сама хозяйка дома. Скоро затем собираются в этот дом старики и почетные люди и подают гостю руки с приветствованием на библейском языке, словами: «шалом алейхем», то есть здравия вам желаю, или «барух-габо», что значит: да будет благополучен ваш приезд, а гость должен им отвечать: «Алейхем шалом!», то есть будьте вы здоровы и благополучны.

Все беседуют с ним, а хозяин подает в то время разные угощения, и все садятся с гостем обедать или ужинать. Гостю не должно быть скучно, а потому жители деревни не дают ему скучать – один от него выходит, другой заходит, и каждому деревенскому жителю желательно узнать причину его приезда или те новости, какие он привез им; поэтому в один час уже известно всем в деревне, даже женщинам и детям, зачем приехал гость. Когда гость желает отъехать, хозяин просит его, чтобы он остался у него еще на некоторое время. Если тот беден и нуждается в помощи, тогда общество помогает ему денежным пособием по возможности. Хозяин дает ему съестные припасы на дорогу, и один или несколько человек из этой деревни провожают его до следующей деревни.

Кроме таких гостей приезжают к ним свои единоверцы из соседних деревень и городов по делам торговли, по знакомству или для отдыха и ночлега; в таком случае каждый имеет своего кунака, то есть доброго знакомого или приятеля. Хозяин обязан встретить гостя, взять у него из рук оружие, принять лошадь, угостить кунака, накормить коня и при отъезде провести его за ворота с пожеланием ему счастливого пути. Подобное же гостеприимство хозяин надеется встретить и в свою очередь. Таким же образом принимают они и гостей из мусульман, заезжающих к ним по разным обстоятельствам или для отдыха и ночлега. Каждый мусульманин имеет своих кунаков в еврейских деревнях, и каждый еврей имеет таких же приятелей в мусульманских деревнях.

Европейскому человеку весьма трудно привыкать к их кушаньям и способу их приготовления, потому что горцы-евреи едят весьма нечисто. Вообще я заметил, что они подают кушанья в такой посуде, которая по нескольку недель не мыта, и на ней остатки прежних кушаний накоплены одни на другие; иногда подают стакан или рюмку для напитка также нечистые, замаранные мухами, грязью или пылью, да и вообще о чистоте все горские евреи мало заботятся. Кроме того, они прикасаются к каждому кушанью руками, и хотя и находятся у многих зажиточных из них ложки и вилки, но они все-таки по привычке едят руками. Большею частью все кушанья их пахнут потом, что отвратительно для непривычного человека.

Обычай у них таков, что гость не должен есть отдельно, а только вместе с хозяином; если же хозяина нет, то с членами семейства: ибо стыдом считается у них, если гость будет кушать отдельно. Еще есть у них адат, что кто бы ни зашел к ним во время еды, непременно должен сесть и участвовать в компании, для чего они нередко приготовляют столько кушанья, чтобы его было достаточно по крайней мере для десяти посторонних человек.

В домашнем быту женщины едят вместе с мужчинами, чего у мусульман не бывает, а когда заходит посторонний человек, то они удаляются и едят отдельно, в своей комнате.

В будничные дни в обед и ужин кушанья подаются на больших круглых деревянных подносах, а в праздничные дни или в присутствии гостей – на больших круглых медных подносах. Поднос ставится на полу, на ковер, который покрыт ситцевым платком, а в праздник или при гостях – шелковым.

Под платком лежит хлеб, то есть чуреки, которые они пекут раз в неделю, от одной пятницы до другой (когда же приезжает к ним знатный гость, то они тогда особо пекут свежий хлеб), возле чуреков разложены соль, чеснок и лук, а в праздничные дни и для гостей прибавляются разные фрукты; вокруг подноса садятся, поджав ноги, мужчины; возле дверей стоят несколько человек для прислуги, а в семейном быту – кто-нибудь из членов семейства.