Тайна пролива «Врата скорби». Том второй

Обычно он был весьма аккуратным; с пчелами ладил без всяких дымарей и защитных сеток. Теперешнюю свою ошибку Георгий объяснял только реакцией на гибель половины пасеки. Та самая сила, о которой думал с утра Арчелия, настигла ни в чем не повинных пчел уже здесь, в новом мире, через полмесяца после катаклизма.

Погибли как раз те ульи, которые он не успел обработать от варроатоза. Два других радовали своей жизнеспособностью – не менее удивительной, чем то обстоятельство, как стремительно и безжалостно клещи Варроа погубили две семьи.

Профессор осмотрел два живых улья; подумал – не стоит ли еще раз обработать бипином, небольшой запас которого он хранил.

– Нет, – решил он, – сейчас самый взяток начинается, – вот откачаем мед, разделю семьи, и можно будет опрыснуть. Только куда девать погибшие семьи? Пожалуй, лучше сжечь – вместе с ульями, рамками и медом – от греха подальше.

Его отвлекли – у пасеки, не решаясь ступить поближе к грозно гудящим пчелам (для других грозно – профессор воспринимал этот гул как прекрасную и животворящую песню природы), переминался с ноги на ногу негритенок Максимка. Георгий посмотрел на часы – половина третьего; занятия в школе закончились.

А Максимка наконец выпалил громко и достаточно чисто для человека, который три недели не знал, что на свете существует русский язык:

– А вас полковник дядя Саша зовет!

Он умчался в сторону столовой, и Георгий, вздохнув, последовал за ним. В «царстве» Зины Егоровой накрывали столы для позднего обеда разведгруппы. Все восемь ее членов (не было рядом только алабая) рассевшиеся за двумя столами, дружно повернули головы к Арчелия. Было видно. что каждый из них готов задать ему какой-то вопрос, но командир молчал. Он только улыбнулся и пригласил Георгия на стул рядом с собой; а где-то за спинами маячила Зинаида с поварешкой в руке. Все это, конечно, не способствовало разговорам. Главное – восхитительный запах похлебки, буквально ударивший по осязанию профессора из очутившейся непонятно как перед ним тарелки французского стекла. Он не заметил, как тарелка опустела. Зато успел углядеть, как из-за спины протянулась тонкая рука одной из помощниц Зинаиды с другим блюдом. Второе было не менее вкусным – так же, как и обжигающе горячий чай с добавлением каких-то местных травок, чьи ароматы живо напомнили Георгию и склоны Кавказских гор, куда он выезжал с пасекой. Еще он вспомнил двор родного дома, где они с семьей вечерами пили и молодое вино, и такой же бесподобно вкусный чай, которая его Зинана заваривала не менее мастерски.

Она тоже была здесь; наверное, уже пообедала, потому что сидела за соседним столом без приборов – оперлась щекой о руку и любовалась, с каким аппетитом обедает муж. Наконец трапеза закончилась, вся посуда была убрана, а столы чисто вытерты. Полковник Кудрявцев попросил Егорову принести какое-нибудь блюдо.

– Какое, Александр Николаевич?

– А какое не жалко, Зинаида Сергеевна; и сама к нам подсаживайся – я сейчас тебя пугать буду.

Явно заинтригованная повариха вернулась за считанные секунды, притащив огромный пластмассовый поднос. Но эта пластмасса была из двадцать первого века, поэтому принял его командир бережно, словно опасаясь раздавить его пальцами.

– И правильно, – вспомнил Арчелия, – совсем недавно эти пальцы с легкостью крушили кубики, которым нипочем были удары кувалды.

Он тут же замер в великом изумлении, когда командир достал откуда-то из-за спины обычную рабочую перчатку, и вытряхнул на поднос ее содержимое. Рядом испуганно вскрикнула, вскакивая со стула, Егорова. Георгий и сам едва сдержался от такого же возгласа, когда увидел на подносе громадных ос, смертельно опасных даже в таком, полураздавленном состоянии.

Эти огромные родственницы его трудолюбивых пчелок явно не были предназначены для сбора нектара с цветов.

– А для чего? – задал он резонный вопрос, подвигая к себе блюдо со страшными и отвратительными останками.

Нет – сами по себе эти грозные летающие хищницы были наверное вполне пропорциональными, а на взгляд старого пчеловода даже грациозными и красивыми в своей смертельной красоте, но… Но сейчас, раздавленные чьими-то безжалостными руками (он покосился на сидящего рядом полковника Кудрявцева), они даже у него могли отбить аппетит.

– Впрочем, – подумал он, – я уже пообедал, а… вот эта оса относительна целая – только голова расплющена, словно блин. И вот эта тоже… Погодите – это же разные виды! Или?..

Он опять повернулся к командиру:

– Где вы их нашли?

– Сняли, – усмехнулся полковник, – сняли с тел наших союзников – неандертальцев.

– Живы хоть союзнички? – профессор сам удивился, насколько безразлично к судьбе этих существ произнес он фразу.

– А что им сделается? – опять усмехнулся командир, – вон Таня-Тамара «угостила» одного из них супрастином, а второй и так обошелся. Главное – мелкий лишь улыбается, а здоровяка раздуло как шарик – вот его супрастином и откачивали.

– Ага, – сунулся в разговор с веселой улыбкой тракторист Анатолий; его, очевидно, судьба аборигена тоже не сильно волновала, – я такое в фильме «Невезучие» видел. Так этого неандертальского Терминатора посильнее, чем французского Ришара в фильме раздуло.

– Погоди, Анатолий, со своим Ришаром, – остановил этот порыв Кудрявцев, снова поворачиваясь к Арчелия, – место, где мы их нашли, имеет значение?

– Не это главное, – ответил Георгий, – главное – были ли они вместе, или они нападали в двух разных местах?

Он подвинул блюдо ближе к командиру, чтобы тот своими глазами убедился, что трупики на нем принадлежали двум разным видам. Первым сунулся вперед все тот же тракторист. Своим крепким ногтем он нажал поочередно на брюшки обоих насекомых так ловко и быстро, что Георгий не успел вмешаться в этот «эксперимент». Результаты последнего впечатлили даже его. Из первой осы, отличавшейся более мелкими размерами и какой-то хищной грацией, выдавилось и снова утонуло в брюхе длинное жало, маслянисто блеснувшее на солнце. Вторая – толстая, и явно менее поворотливая, чем первая («Словно грузовой авиалайнер рядом с истребителем», – дал мысленное определение Георгий), исторгла из себя большую темно-красную каплю. Это была кровь! И кровь не насекомого, а того, в кого эта оса вонзила вот этот длинный острый хоботок перед своей смертью. Одного из неандертальцев. Значит, это один вид – две осы одного вида с разной специализацией. Этот вывод он и озвучил:

– Вообще-то такие же, ну или чуть меньшие осы встречаются… Встречались и в нашей современности. Знаменитые осы-убийцы в Китае. Недавно от них погибло сразу полтора десятка человек в Поднебесной. Но эти, конечно, будут помощнее. И организовано их общество, или семья – если хотите… более специализированней, что ли. Каждая словно создана для определенной цели – эта (он пошевелил меньшую хищницу) – убивает жертву, а рабочая «лошадки» высасывает кровь и несет ее…

– Куда? – вскрикнул тракторист.

– В гнездо, куда же еще? – Георгий пожал плечами, – осы, чтобы вы знали, как и пчелы живут семьями, там у них матка, детки, запасы пищи.

– О, Господи! – перекрестилась Егорова, протягивая палец к толстому трупику, – это ты называешь пищей? Не дай бог попасть или даже увидеть это гнездо!

– А ведь придется, – негромко сказал кто-то за соседним столиком.

– И чем раньше, тем лучше, – согласился с этим мнением профессор Арчелия.

– Почему? – тут же спросил другой профессор – Романов.

– Потому, коллега, – повернулся Георгий к другому краю стола, где и сидел Алексей Александрович, – что осиные семьи имеют обыкновение роиться. Сейчас они, скорее всего, привязаны к определенному месту и служат тоже живой преградой, про которую вы, милейший, и рассказывали. Но когда-то – через год, пять лет, а может через день… Масса роя достигнет критической массы, или старая матка погибнет…

– И что будет в этом случае? – на удивление эрудированный русский тракторист, который был штатным оппонентом в любой дискуссии, подался вперед, пожирая взглядом и профессора и мертвых ос перед ним.

– Ну, у пчел в таких случаях выводятся новые матки – сразу несколько особей. Самая сильная остается в улье. Некоторых она убивает, а те, что посмышленей и потрусливей, улетают, чтобы где-нибудь построить новый пчелиный дом.

– А может быть еще проще, – добавил командир, – сейчас этот рой держит на месте какая-то сила – вон, отъехали мы немного, и осы за нами не полетели. А когда мы разберемся со Спящим богом? Куда они полетят?

– И что же делать? – Никитин теперь смотрел на Кудрявцева.

– А это ты у него спрашивай, – палец полковника почти ткнулся в грудь Арчелия.

– А я уже знаю, – храбро встретил этот выпад профессор.

Он вдруг вскочил и убежал. Он спешил на пасеку – туда, где мелкие, но опасные паразиты за двое суток уничтожили две здоровые семьи… Запыхавшийся от недолгого бега Георгий плюхнулся на свое место и с возгласом: «Вот!», – высыпал на поднос несколько мертвых пчел. Рядом с громадными раздавленными родственницами они казались такими беззащитными и не опасными, что так и не отошедший от стола тракторист протянул:

– Ну и что! Этим осам твои пчелки, Георгий, на один зуб. Или на жало, если хотите. А там этих хищниц – мириады. Видел бы ты, профессор, как они за пару минут с медведем разделались. А в том мишке, между прочим, росту метра три с половиной было.

– А ты присмотрись повнимательней, – пригласил его Арчелия, – видишь вот эти бляшки?

Он показал на выпуклые светло-коричневые пятна, густо усеявшие брюшки и головогруди мертвых пчел. Такой концентрации клещей Георгий никогда не видел. И еще – они двигались! Нет, конечно, это были живые организмы, и передвижение с места на место было им присуще. Но не так же шустро! Один вроде уже добрался до соседней мертвой осы. Так что Арчелия поторопился объяснить всем:

– Эти пчелы были поражены клещом Варроа…

– Что за мерзость вы сюда принесли, профессор? – возмутилась Егорова.

Впрочем, дальше этого она не пошла – понимала, конечно, что Георгий принес сюда эту «мерзость» ради не забавы.

– Эти паразиты, – продолжил, как ни в чем не бывало, Арчелия, – есть практически в каждой пчелиной семье. Развиваются они не так стремительно. Есть много средств – и химических, и биологических; даже от того, какие растения присутствуют рядом с пасекой, зависит, как успешно семья может противостоять этой напасти. Но если пчел не лечить, семья может погибнуть. Вот как у меня – сразу две семьи.

– И что в это необычного? – спросил тракторист, почуявший какую-то недоговоренность в последней фразе Арчелия.