Капитал Российской империи. Практика политической экономии

В пустыне снеговой вы – схимники Земли.
Бог помощь! Свят ваш труд, на вечный бой похожий…

    П. Вяземский

Низкая эффективность работы крестьянина в России предопределялась не только низкой урожайностью агрокультур, но и другими напрямую зависящими от климата и географии факторами. М. Вебер по этому поводу замечал: «Чтобы сравнить ситуацию в России и в Германии, нужно поставить вопрос так: на какой земельной площади (с учетом местного плодородия) способна выжить (в преимущественно аграрных районах) немецкая и русская семья без дополнительного источника доходов? В Германии на «песчаных почвах среднего качества» в областях к востоку от Эльбы для этого достаточно 5 га… При такой же обеспеченности землей (следует заметить, что средняя цифра включает также и безземельных крестьян) даже в Черноземье русские крестьяне голодают, бунтуют и вздувают цены за каждый клочок земли. Причина – огромная разница в производительности труда. Это видно хотя бы из того, что в Германии семейное хозяйство использует свою рабочую силу полностью, а в России – только на 20 %»[206 - Вебер М…, с. 624–625.].

В поисках причин этого явления, исследователи обращали свое внимание, прежде всего, на более короткий период сельхозработ в России. Например, американский историк Р. Пайпс указывал, что: «важнейшим следствием местоположения России является чрезвычайная краткость периода, пригодного для сева и уборки урожая» – всего в разных климатических зонах – от 4 до 6 месяцев. «В Западной Европе, для сравнения, этот период длится 8–9 месяцев. Иными словами, у западноевропейского крестьянина на 50–100 % больше времени на полевые работы»[207 - Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993, с. 17, 15,18. (Кожинов В. В…, с. 422–423).]. М. Вебер в начале XX в. также отмечал: «На севере московской области, где все сельскохозяйственные работы должны быть сделаны в течение трех месяцев, один полностью занятый работник обеспечивает 4 десятины, а на юге Черноземья (при «обычной» технике) – уже 9 десятин»[208 - Вебер М…, с. 579–580.]. В Англии, Германии и США, например, на уборку урожая уходит два месяца, тогда как в России – 10–15 дней.

Эту особенность русского крестьянского быта, отметил и командующий войсками интервентов на Севере России английский генерал Э. Айронсайд, который вспоминал о начале лета на юге Архангельской области: «Жизнь в лесу пробудилась и шла бешеным темпом. Можно было физически ощутить, увидеть буйный рост растительности. Если зимой крестьяне словно впадали в спячку, то сейчас, похоже, они вообще не ложились… Крестьяне спешили подготовиться к следующей зиме, вывозя на поля навоз, сея хлеб, выкашивая луга и собирая урожай. Работали без остановки»[209 - Айронсайд Э. Архангельск. 1918–1919. В кн.: Заброшенные в небытие. Интервенция на русском Севере (1918–1919) глазами ее участников. Составитель В. И. Голдин. – Архангельск.: Правда Севера, 1997, с. 336.]. Смоленский помещик А. Энгельгардт по этому поводу замечал, что: «городской житель может подумать, что в страдное время в деревне все сошли с ума»[210 - Энгельгардт А. Н.., с. 309.].

Краткая продолжительность земледельческого периода предопределяла более низкую производительность крестьянского труда. Но главное, что и само применение крестьянского труда в России было ограничено. Именно на эту данность обращал внимание С. Витте: «Труд русского народа крайне слабый и непроизводительный. Этому во многом содействуют климатические условия. Десятки миллионов населения по этой причине в течение нескольких месяцев в году бездействуют»[211 - Витте С. Ю…, т. 1, с. 696.]. На эту же данность указывал и известный экономист славянофил С. Шарапов: «наш стомиллионный народ полгода сидит без дела»[212 - Шарапов С. Ф. «Деревенские мысли о нашем государственном хозяйстве».].

Видный экономист В. Воронцов, посвятивший этому вопросу отдельное исследование, в 1882 г. приходил к выводу, что: «Растрата производительных сил общества тем больше, чем больше нация сохраняет земледельческий характер»[213 - Сост. на основании данных: Воронцов В. П. Судьбы капитализма в России. – СПб. 1882. (Экономика русской цивилизации…, с. 199–200)]. В подтверждение своих слов В. Воронцов приводил сравнительный расчет растраты производительных сил общества для ведущих стран мира, его итог сведен в представленную таблицу:

Растрата производительных сил по В. Воронцову, в % от общего рабочего времени[214 - Сост. на основании данных: Воронцов В. П. Судьбы капитализма в России. – СПб. 1882. (Экономика русской цивилизации…, с. 199–200)]

Милов Л. В.…, с. 212.

Таким образом, огромные трудовые ресурсы России в конце XIX в. использовались менее, чем наполовину, в то время, как в развитых странах мира почти на 90 %. Эта ситуация сохранилась и в начале XX в., отмечал С. Витте: «Несмотря на огромные успехи, сделанные за последние 20 лет… естественные богатства страны мало разработаны, и массы народа остаются в вынужденном безделье»[215 - Витте С. Ю. Конспект лекций…, с. 123.]. Но и это было еще только началом…

Природные условия влияли на производительность труда еще с одной неожиданной стороны: они предопределяли нехватку земли в самой большой стране мира. Общий фонд пахотных земель по 50 европейским губерниям России с отмены крепостного права увеличился в 1,5 раза и в начале XX в. составлял около 120 млн десятин, из них площадь посевов примерно 76 млн десятин[216 - Кауфман А. А. Вопросы экономики и статистики крестьянского хозяйства. 1915. (Антология…, с. 606.)]. Больше распахивать было нечего, земельные ресурсы России оказались практически исчерпаны. Причина этого явления заключалась в тех же природных условиях, которые резко ограничивали долю культивируемых земель России. Даже в ее Европейской части она была в среднем в 2–3 раза меньше, чем в европейских странах, а по количеству культивируемой земли на душу населения Россия уступала США более чем в 2 раза.

Культивируемые земли в 1914 г.: в % от общей площади страны и в десятинах/на душу населения[217 - Культивируемые земли = обрабатываемые + пастбища и луга. Построено на основании: Сборник статистико-экономических сведений по сельскому хозяйству России и иностранных государств 1911–1915 – Петроград. 1917, с. 2–3. URL: http://istmat.info/node/31260]

Причем даже внутри страны культивируемые земли располагались крайне неравномерно и существенно различались по продуктивности. В результате производство товарной сельхозпродукции в России обеспечивали всего лишь несколько регионов: так в 1909–1913 гг. 89,5 % товарной пшеницы производилось всего в 11 (из 87) губерний, половину всей ржи в стране отправляли 8 губерний, пшеницы – 5, ячменя – 2, овса – 7 губерний[218 - Россия на рубеже XIX–XX веков…, с. 209.]. Остальные губернии не производили даже прожиточного минимума – 15 пудов всех хлебов на человека. Обследование, проведенное в те годы, показало, что «из 64 млн крестьян-земледельцев Европейской России 34 млн хлеб покупают, 20 млн потребляют все, что производят, и только 10 млн имеют избыток для продажи»[219 - Влияние урожая и хлебных цен на некоторые стороны русского народного хозяйства. – под. Ред. Профф. Чупрова и Постникова, т.1, с. 35. (Фролов В. Деньги земледельческой страны. (Экономика русской цивилизации…, с.336))].

Остаток основных хлебов, за вычетом на посев, пуд/на душу населения, в среднем за 1908–1912 гг. (в масштабе серого)[220 - Сбор продовольственных хлебов и овса в среднем за 1908–1912, пуд. Статистический ежегодник России 1913 г. (Год десятый) 1908–1913– СПб.: ЦСК. 1914. URL: http://istmat.info/fles/uploads/7683/stat._ezhegod._ri_1913_razdel_7.pdf (Урожай по губерниям…)]

Наглядное представление о производительности регионов дает погубернская карта среднедушевого остатка хлебов. При росте урожайности от центра к Причерноморью на 20–40 % различия в производительности определялись, прежде всего, размерами посевной площади, приходящейся на душу населения, которая увеличивалась в том же направлении в 3–5 раз.

Распределение сельхозпроизводства наглядно отражалась и в различиях в режиме питания, который так же менялся с севера на юг. Вот как описывал его П. Грегори: «Российский народ обыкновенно ест три раза, но большая часть два раза. В Малой России же случается, что до пяти раз в день едят»[221 - Грегори И. Г. Описание… народов. Ч. IV. С. 181–182. (Милов Л.В…, с. 357).]. Два раза ели в нечерноземной зоне, три – в черноземной, до пяти – на Украине и Предкавказье.

Питание в свою очередь так же оказывало самое непосредственное влияние на производительность труда. Указывая на эту сторону проблемы, С. Булгаков приводил «чрезвычайно выразительное свидетельство Дуэ относительно интенсивности американского труда: «От рабочего требуется здесь вдвое или втрое большее количество труда, чем в Европе. Машины на фабриках идут почти вдвое скорее, чем в Англии, и втрое скорее, чем в Германии. При прядении хлопка рабочий делает до 20 английских (4 немецких) миль; ткач, который не может присматривать, по крайней мере, за двумя станками, едва ли проживет своей заработной платой. Каменщик, который кладет в день менее 2500–3000 кирпичей, найдет работу только в случае большой нужды, потому что четырехэтажные дома в 25 футов ширины должны быть готовы в 4 месяца. Сельский рабочий должен быть в состоянии один наблюдать за 40 акрами, и при этом его рабочий день даже летом продолжается не более 10 часов. Здесь в Америке никто не располагает временем, чтобы курить во время работы. На фабриках нельзя болтать, и вообще делать какой-либо перерыв; это запрещено или же становится запрещенным само собою»…

Естественно, что такая напряженная работа, отмечал С. Булгаков, требует и соответствующего питания. «Одним картофелем, хлебом и вообще мучнистыми продуктами не может прожить ни один американский работник. Даже итальянцы, словаки и ирландцы, привыкшие дома к исключительно растительной пище, скоро усваивают привычку получать больше трех раз в день мясо или вместо него яйца, масло и сыр, молоко, рыбу и питательные напитки. Растительные блюда служат не больше как приправой и употребляются в малом количестве»[222 - Булгаков С. Н. Капитализм и земледелие. (Антология… 832 с.)].

В России же рацион крестьянина и рабочего состоял в основном из мучнистых продуктов и картофеля. По словам А. Энгельгардта, крестьяне земледельцы питаются «исключительно хлебом». «Вдоволь мяса могут есть только люди, на которых работают другие, и потому, только могут, что эти работающие на них питаются растительной пищей. Если вы имеете ежедневно бифштекс за завтраком, бульон и ростбиф за обедом, то это только потому, что есть тысячи людей, которые почти никогда не едят мяса, дети которых на имеют достаточно молока»[223 - Энгельгардт А. Н.., с. 283.]. По данным генерала В. Гурко, из призванных в 1871–1901 гг. крестьянских парней 40 % впервые в жизни пробовали мясо в армии[224 - Тарханов. Нужды народного питания. Литературный медицинский журнал. март 1906., цит. по Нечволодов А. Д. генерал «От разорения к достатку» (1906) (Кара-Мурза С…, с. 66–67).]. Не случайно средний размер одежды русского крестьянина в начале XX в. едва достигал 44 размера. В городах у рабочих качество питания было не намного лучше: М. Давидович на основе анализа рациона Петербургских рабочих приходил к выводу: «бесполезный излишек углеводов, жировое недоедание и белковое голодание – вот сжатая характеристика питания нашего ткача и с ним и среднего петербургского рабочего…»[225 - Давидович. М. Петербургский текстильный рабочий. Исследования 1907/1908 гг. (Антология… 832 с.)]

Комплексную и наглядную оценку производительности труда сельского жителя дает сопоставление площади пашни и средней урожайности, отнесенных к численности сельского населения. По этому показателю производительности, Россия, как видно из приводимой таблицы, отставала от своих основных конкурентов в 2–4 раза. При этом под пашню в Европейской России к 1913 г., только под основные хлеба, было распахано более 72 % всей культивируемой земли, в то время как в Германии, Франции, США только 40–45 %, остальное находилось под лугами и пастбищами[226 - Рассчитано на основе: Сборник статистико-экономических сведений по сельскому хозяйству России и иностранных государств. Год десятый. Пг., 1917, с. 2–3, 117–118.].

Производительность труда сельского жителя в зависимости от приходящейся на него площади зернового клина, пуд. в 1913 г.[227 - Для основных 5 хлебов. Рассчитано на основе: Сборник статистико-экономических сведений по сельскому хозяйству России и иностранных государств. Год десятый. Пг., 1917, с. 117–118; Россия 1913…§ 5.3]

Благодаря высоким темпам роста населения доля культивируемых земель на каждую крестьянскую душу постепенно сокращалась, что соответственно еще больше снижало естественную производительность сельского труда, и приводило к все большему обнищанию крестьянства. С другой стороны исчерпание земельных ресурсов делало дальнейшее развитие сельского хозяйства России экстенсивными методами уже просто невозможным. Это был тупик и с появлением каждого следующего расширенного поколения, петля на шее русской цивилизации стягивалась все туже.

Надежда оставалась только на интенсификацию сельхозпроизводства. И здесь вроде бы существовала позитивная динамика, урожайность в России росла[228 - По данным А. Финн-Енотаевского, с 1896 г. по 1910 г. среднее отклонение ряда значений урожайности всех хлебов, производившихся в 50 губерниях Европейской России, от ряда значений их урожайности в 72 губерниях России, составляло лишь 2,2 %.], правда не постепенно, а скачкообразно. Можно выделить три относительно стабильных этапа: первый – с 1868 г. до голода 1891 г., после которого средняя урожайность скачкообразно выросла на 16–24 %, второй – до голода и революции 1905 гг., тогда скачок составил 5–8 %, и затем третий с 1907 по 1915 гг.

Урожайность зерновых в Европейской России, со средними трендами по периодам, ц/га[229 - Растянников В. Г., Дерюгина И. В. Урожайность хлебов в России. Российская академия наук. Институт востоковедения. М.: ИВ РАН, 2009 (На базе: Михайловский В. Г. Тезисы доклада «Урожаи в России 1801–1914 гг.», в: Бюллетень ЦСУ. 1921, № 50. С. 4, табл. 1.). URL: http://statehistory.ru/books/Rastyannikov-V-G – Deryugina-I–V-_Urozhaynost-khlebov-v-Rossii/5; Обухов В. М. Движение урожаев в Европейской России в период 1883–1915 гг. // Влияние неурожаев на народное хозяйство России. М., 1927. Ч.1. С.56. (Урожайность… Лист 2)]

Но даже эта динамика не дает всей полноты картины, поскольку рост урожайности обеспечивали, прежде всего, южно-степные промышленные сельхозпредприятия. На остальной территории Европейской России урожайность не только не росла, а наоборот снижалась, поскольку крестьяне из-за недостатка земли распахивали пастбища. В результате, как сообщал справочник «Россия, ее настоящее и прошедшее» (1900 г.) «В центральной и южной России скот зимой кормится почти исключительно соломой, а так как урожаи хлебов в последние 10–15 лет очень понизились и все чаще стали повторяться недороды, то скотоводство еще более стало ухудшаться и сокращаться из-за недостатка корма»[230 - Россия ее настоящее и прошедшее (1900 г.), с. 242. URL: http://dlib.rsl.ru/viewer/01003556715#?page=242].

Начиная со второй половины 1880-х годов, конские переписи дают чрезвычайно быстро растущую абсолютную убыль крестьянского рабочего скота. М. Покровский приводит пример Орловской губернии, где количество лошадей всего за 11 лет (трети жизни одного поколения) снизилось почти на 20 %[231 - Ст. Анненского в сб. «Нужды деревни», т. 2, с. 564 (Покровский М…, с. 249)]. С 1896 по 1913 гг. общее количество скота (в переводе на крупный) на 100 жителей европейской России сократилось почти на 20 %[232 - Сборник статистико-экономических сведений по сельскому хозяйству России и некоторых иностранных государств. Пг., 1917. С. 240–241. Расчет наш. К расчетной штуке крупного скота приравнены 1 лошадь, 1 корова, 3 свиньи, 10 овец и коз (А. М.Анфимов). (Россия 1913…)].

Возникшая проблема фиксировалась даже в одном из официальных внешнеторговых отчетов 1913 г.: «Неблагоприятное положение животноводства отражается и на внешней торговле. Ввоз из-за границы живого скота и продуктов животноводства – сала и шерсти – достиг значительных размеров и преобладает над вывозом». В частности сала в 1911–1913 гг. ввозили около 2,5 млн пудов ежегодно, а вывозили меньше 1 % от этого количества[233 - Из «Объяснительной записки к отчету государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1913 г.» (Пг., 1914. С.234–247). (Россия в 1913…)].

И здесь русский крестьянин сталкивался с еще одной неразрешимой проблемой: Одной из особенностей России является крайняя неравномерность распределения угодий по двум ярко выраженным полосам – черноземной и нечерноземной. Причем каждая из этих полос имеет свои критические особенности.

Распределение угодий по полосам[234 - Кауфман А. А. Вопросы экономики и статистики крестьянского хозяйства. 1915 (Антология…, с. 575).]

В центрально-черноземных областях, по данным А. Кауфмана, под пашню было распахано до 70–85 % всех угодий[235 - Там же.]. Согласно М. Веберу, «в областях земельного голода в Черноземье под плугом находится 9/10 земли, засеянных почти исключительно зерновыми. Скот здесь пасут по жнивью и применяют недостаточно удобрений. В результате растет залежь и падает плодородие. Средний валовой доход крестьянина по 34 губернским земствам составляет 11 руб. 78 коп. с десятины, а чистый доход – минус 7 руб., т. е. хозяйство убыточно»[236 - Вебер М…, с. 620.]. «В областях с нехваткой земли (крестьяне) именно по причине нехватки земли не имеют никакой возможности, вообще говоря, сделать какие бы то ни было накопления», – констатировал М. Вебер[237 - Вебер М…, с. 580–581.].

Казалось, в нечерноземной полосе дело с землей обстояло лучше. Однако, ввиду крайне низкой плодородности почв и жесткости климатических условий, Нечерноземье, по словам Л. Милова, «характеризовалось безнадежно нерентабельным земледельческим производством»[238 - Милов Л.В…, с. 401.]. Для русского крестьянина в условиях Нечерноземья «оставался один выход – резко снижать свое потребление», соблюдая «суровый режим очень скудного питания, жесткий режим экономии и т. д.»[239 - Там же, с. 389, 390.].

В Нечерноземье очень «дурного качества земля, которая не родит без удобрения»[240 - Энгельгардт А. Н… с. 433.]. Именно поэтому, отмечал А. Кауфман, «в нечерноземной полосе решающее значение имеет отношении площади покоса к пашне, последняя требует определенного количества навоза, следовательно скота, следовательно дальше определенной площади сенокоса»[241 - Кауфман А. А. Вопросы экономики и статистики крестьянского хозяйства. 1915 (Антология…, с. 577.) (Кауфман. Указ. соч.)]. «В нечерноземной полосе количество посева обуславливается количеством навоза, – вторил А. Энгельгардт, – «Необходимость удобрения так вошла в сознание каждого, что хозяин все свое внимание обращает на то, чтобы назапасить как можно больше навоза»[242 - Энгельгардт А. Н.., с. 308, 429.].

Запасы последнего определялись количеством наличного скота, численность которого в свою очередь задается размерами доступных пастбищ. Оптимальным для трехполья считается соотношение пастбища и пашни 1:2, однако увеличение численности населения приводило крестьян к необходимости распашки пастбищ под пашню. В результате возможности интенсификации производства за счет увеличения поголовья скота и соответственно навоза уже к концу XIX в. были практически исчерпаны[243 - (Скот количество… Лист 3.)]. В то же время быстрый рост населения требовал все больших объемов производства сельхозпродукции. Получался замкнутый и все более сжимавшийся круг…

* * *

Прямое влияние холодного климата на экономику, не исчерпываются приведенными примерами, это влияние гораздо шире и глубже, оно в разы увеличивает затраты на отопление и теплую одежду, на строительство домов с толстыми стенами, на фундаменты и коммуникации опускающиеся ниже глубины промерзания, и т. п., что станет особенно актуальным с началом индустриализации и ростом урбанизации. Климат и география представляют собой реальный ресурс определяющий ценность ключевых исходных факторов производства таких, как земля и труд, доходность и рынок сбыта. То есть климат и география изначально предопределяют величину и темпы накопления капитала.

Указывая на эту данность, А. Вандам в начале XX в. писал: «Страшные зимние холода и свойственные только северному климату распутицы накладывают на его деятельность такие оковы, тяжесть которых совершенно незнакома жителям умеренного Запада. Затем, не имея доступа к теплым наружным морям, служащим продолжением внутренних дорог, он испытывает серьезные затруднения в вывозе за границу своих изделий, что сильно тормозит развитие его промышленности и внешней торговли и, таким образом, отнимает у него главнейший источник народного богатства. Короче говоря, своим географическим положением Русский народ обречен на замкнутое, бедное, а вследствие этого и неудовлетворенное существование»[244 - Вандам А. Наше положение…, с. 43.].

Именно климат и география предопределили тот результат, о котором пишет Л. Милов, завершая свой труд, посвященный русскому пахарю: «все сводится к тому, что объем совокупного прибавочного продукта общества в Восточной Европе был всегда значительно меньше, а условия его создания значительно хуже, чем в Западной Европе. Это объективная закономерность, отменить, которую человечество пока не в силах»[245 - Милов Л. В…, с. 572.].

Но в России условия накопления прибавочного продукта были еще хуже, чем в Восточной Европе, вообще Россия находится в самой холодной и жесткой климатическо-географической зоне на планете, где живет такое количество людей. Для нашего же исследования важно то, что естественное накопление капитала в России только по ее климатическим и географическим условиям происходило, по крайней мере, на порядок более низкими темпами, чем например, в Германии.

Однако нарастающая отсталость от европейских соседей угрожала существованию русской цивилизации еще в большей мере, чем даже суровый климат. И Россия была вынуждена встать на путь догоняющего развития. Необходимые для этого ресурсы добывались, прежде всего, за счет кратного снижения уровня и качества жизни русского народа. А это в свою очередь требовало крайнего напряжения, мобилизации не только экономики, но и всей государственной машины:

Самодержавие

Природа всегда сильнее принципов.

    Давид Юм

Различия народов предопределены климатом их стран.

    Ш. Монтескье [246 - The Spirit of the Laws. Sandbrook D. White Heat: A History of Britain in the Swinging Sixties. Little, Brown, 2006. (BBC History October 2007, р. 41)]

Эти нищие селенья,
Эта бедная природа!
Край ты мой долготерпенья,
Край ты русского народа!

    Ф. Тютчев

«Жизнь этого народа занятна – если не для него самого, то, по крайней мере, для наблюдателя; изобретательный ум человека сумел победить климат и преодолеть все преграды, которые природа воздвигла в пустыне, начисто лишенной поэзии, дабы сделать ее непригодной для общественной жизни. Противоположность слепого повиновения крепостного народа в политике и решительной и последовательной борьбы того же самого народа против тирании пагубного климата, его дикое непокорство перед лицом природы, всякий миг проглядывающее из-под ярма деспотизма, – неиссякаемые источники занимательные картин и серьезных размышлений», – писал А. де Кюстин в своей книге о России в 1839 г.[247 - Кюстин А…, с 45.]

Сохранение «ярма деспотизма» было свойственно даже таким просвещенным правителям России, как Екатерина II, которая находила в себе «отменно республиканскую душу» и дискутировала на эти темы с Вольтером. Вместе с тем, Екатерина II считала единственно возможным для России лишь самодержавное правление. Причины неизбежности абсолютизма Екатерина II обосновала в своем «Наказе по составлению нового Уложения»: «8. Российского государства владения простираются на 32 степени широты, и на 165 степеней долготы по земному шару. 9. Государь есть самодержавный; ибо никакая другая, как только соединенная в его особе, власть не может действовати сходно с пространством толь великаго государства… 11. Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и в конец разорительно…»[248 - Полное собрание законов Российской империи. Т. XVIII № 12949.]