Демоны Египта

Ну, конечно же! Хеви выдохнул и присел на пол – это же золотые, серебряные и алебастровые кубки, чаши и кувшины – необходимые предметы обихода покойника. Вот они сокровища – прямо перед ним! Но естественную мысль – прихватить с собой две-три-двенадцать ценных чаш, Хеви даже и не стал серьезно в своем уме обсуждать.

Во-первых, опять-таки, не его это дело, а во-вторых, – хорош он будет, выезжая днем из города мертвых с вазами и чашами в руках или с мешком сокровищ за плечами. Он здесь совсем не за этим, а… оп-па!

Старший писец заметил волос, зацепившийся за его перстень, и довольно ухмыльнулся – он знал, что преступления без следов не бывает. Все наверх! Пусть те, кому положено ходят по ступеням, ведущим в царство Инпу – страшного бога мертвых и пусть ему потом дают ответ за свои дела земные. Он-то, старший писец, здесь совсем и ни при чем.

Наверху, очень обрадовавшись солнечному дню, Хеви рассмотрел волос и сильно задумался. Волос имел длину чуть больше локтя и весьма странный серебристый цвет. Седой? Это что же получается – старики взялись за грабителей? И на хрен перебили всех грабителей из чувства …ну типа великого государства.

А че, они это могут. Да запросто! Только старье седое еще какие-то понятия сохранило о государственном порядке и мечты о мощном государстве. Они и вправду могут. Белые орлы, Асет их мать!

О, Осирис! Так мумия наверняка принадлежит пожилому человеку! Хеви мгновенно покрылся потом.

Надо было все-таки более тщательно осмотреть помещение с саркофагом.

Но сейчас старший писец, ни за какие сокровища не полез бы обратно. Да и вообще – надо отсюда быстро удаляться. Когти рвать! А волос прихватить!

Глава шестая. Чудеса в ночи

– Господин старший писец! Господин Хеви, есть! Есть, есть, есть!

Нофри от избытка старания чуть было не влез в окно, забыв о субординации, но повинуясь раздраженному взмаху ладонью, ударился в другую крайность, присел под окном так быстро, что Хеви чуть было, не решил, будто видение коллеги среди ночи ему почудилось.

Выйдя на крыльцо, он заглянул за угол, ожидая увидеть там пустоту, но, тут же, наткнулся на азартный блеск глаз младшего коллеги. Хеви приложил палец к губам, кивнув на дверь, где сном блаженных спало его счастливое семейство. Нофри скорчил понимающую рожу, зажал рот ладонями, усиленно закивал головой и на цыпочках последовал за старшим писцом в беседку.

– Чего ты орешь. – зашипел старший писец. – Ну, че ты орешь? Ни днем, ни ночью от тебя покоя. – затем с усмешкой посмотрел на Нофри, чуть не подпрыгивающего от возбуждения, и усмехнулся. – Эк, тебя коровка-то разобрала.

– Козочки, господин старший писец, козочки – штук пять-шесть, если на то бу…

– Говори, по сути.

– … дет ваша воля. Так вот, обнаружился, наконец, продавец планов подземелий.

– Та-а-ак! Так-так! Говори дальше.

– Он предложил свои услуги банде «пыльных крыс». Но на сей раз, ох, господин старший писарь, если б вы знали, что он предложил! – Нофри от восторга закатил глаза.

– Я, конечно же, не знаю, но очень рассчитываю, что ты поделишься со мною этой тайной. Или она не для ушей старшего писца? Может, мои уши ее недостойны?

– О, прошу прощения, у господина старшего писца. Так вот, кое-кто предложил… – Нофри воровато оглянулся, что было совершенно бесполезно глубокой ночью, потянулся к старшему коллеге и прошептал на ухо два слова.

Старший писец, натянувший заранее на свою физиономию покрывало иронии, слегка вздрогнул, ирония порскнула, как летучая мышь во мрак, а Хеви откинувшись назад, произнес очень серьезно:

– Твой разум помутился.

– Отнюдь.

– Ты идиот!

– Отнюдь!

– Ты представляешь, что это такое? – Хеви очень строго посмотрел на младшего коллегу. – Я тебя, тварь ничтожную, в Нубию закатаю! На золотые рудники пожизненно законопачу! Ты будешь там гнить заживо! Ты будешь там кровью харкать! Одно лишь тебе светит избавленье – никто более года там не выживает! Ты сдохнешь через год, если здоровья хватит. Ты это представляешь?! Или ты ни фига не представляешь?

– Нет! Не представляю, господин мой. – неожиданно твердо ответил младший коллега, глядя прямо в глаза. – Я и представить не могу, какие богатства там хранятся. Откуда же? Откуда же мне представить, ТО, что ТАМ храниться может. Что это за сокровище, мой убогий разум, увы, не представляет. Вряд ли я даже смогу назвать все украшения по именам. Что там за каменья, что за металлы, какой они цены, какой работы тонкой украшенья. Нет, господин мой, я не представляю. Тут вы совершенно правы. Убогий разум мой все это не может представить.

– Представь уж еще до кучи сразу – раскаленные щипцы, дыбу, кол, вогнанный под ребра и содранную кожу.

– Господин Хеви, а мы-то здесь при чем? Все делают грабители гробниц.

Хеви задумался на мгновенье.

– Мда. Мы и в самом деле ни при чем. Ни с какого бока. Действительно, грабители. Так кто же это достал, секретные сии, чертежи?

– Вы не поверите, но это маленькая девчонка.

Старший писец с шумом выпустил воздух. И в этом звуке ясно читалось раздражение, а так же некоторое облегчение, от того что не нужно более решать сложную задачу, но и некое, скрытое сожаление.

– Не думал, я, что разум твой убог настолько.

– Он убог, но не настолько. Мой разум, лишь тень слабая от вашего, но все, же послушайте.

Старший писец прекрасно знал, что некоторые вещи ни в коем случае нельзя слушать. Почему? Да, потому, что пока их не слушаешь, они и выглядят тем, чем и являются на самом деле – то есть полной дурью. Но стоит лишь выслушать чьи-то аргументы, как начинаешь и сам прикидывать все за и против, вместо того, чтобы послушать здравого ума и смысла, и выбросить заманчивые мечты в сточную канаву, где им и место…

– Откуда у девчонки могут быть чертежи Кебе… любые чертежи.

– Тут вот какое дело. Вы послушайте! Вы только послушайте, господин старший писец! Девчонку эту прибрал к рукам, ну и ко всему остальному тоже, жрец из поминального храма Ке… э-э, ну, из того самого, поминального храма. Жреца того, недавно из этого храма, под зад коленом выгнали, возможно как раз из-за этой малолетней стервы, но может и за что-нибудь другое. Девка, видимо, хоть и малолетка, но уже привыкла к подаркам и подачкам, а доходы святого отца сильно поубавились и маленькая стервочка сперла у того планы подземелий, чтобы выгодно продать. Кто сказал, что это так не может быть?

– Может! Это так, все может быть. Но, более всего может быть, что они вместе сочинили эту басню Осириса и Асет. Я, думаю, жрец сам решил продать папирус с планом, но послал девчонку, чтобы самому не нарваться, и, на всякий случай, вроде как остаться в стороне.

– Всегда говорил вам, господин старший писец, что ваша мудрость для меня, как звезда Сепдет, на темном небосклоне, в период новолунья.

– А сколько, ты говоришь, лет, сей столь предприимчивой и весьма развратной деве?

– Лет одиннадцать-двенадцать.

– Сколько?! – удивленно приподнял брови Хеви, и, покачав головой, добавил. – Силен, святой отец, однако. Кстати, что она, эта развратная чувырла, просит за этот план?

– Ничего.

– Что? – в сердце старшего писца тренькнул тревожный колокольчик. – Как это ничего? То есть она – дура? В наше время еще существуют дуры?

– Сейчас ничего. Она просит долю.

– А-а. Ну-ну. И она уверенна, что с ней поделятся после того, как она так запросто отдаст план? Ну и опять-таки – дура из дурищ!

– Я и говорю – дурища. Малолетка, что взять с нее?.

– Хотя, если не отдать долю, появится возможность доноса.

– Так может её…