Валлия

– Девочка моя, я просто очень хочу, чтобы ты стала счастливой. Чтобы не случилось дальше по жизни, – она повернула моё лицо к себе и серьёзно на меня посмотрела, – я хочу чтобы ты знала, что можешь рассчитывать на меня! И в радости и в горе. Даже если оступишься где-то и будешь винить себя, вместе мы найдём решение. Помни об этом! Хорошо?

Кивнула и, не вытирая слёзы, которые всё-таки выскользнули и потекли по щекам, благодарно к ней прижалась:

– Спасибо. Ты… Я… – от переполнявших чувств, заплакала. Марта сидела рядом, обняла меня ещё крепче, покачивая, как ребёнка, поглаживала по голове, – Я даже передать тебе не могу, у меня слов нет, как я тебе благодарна. Со мной даже мама никогда так не возилась.

Марта резко отстранилась и приподняла мой подбородок.

– А ну посмотри на меня. Никогда, никогда так не думай!

– Что? – я удивлённо сморгнула слёзы.

– Твоя мама очень тебя любила! Просто она была не из тех: кто может открыто выразить свои чувства.

Я отстранилась и, опустив голову, обняла себя за плечи.

– Наверное, ты права.

– Не наверное, а точно. Лия ты пока даже не понимаешь: сколько усилий она приложила, чтобы скрывать тебя всё это время. Она не бросила тебя, не отказалась. Ради тебя она жила, ради того чтобы ты жила! Понимаешь?

Я кивнула и посмотрела вдаль.

– Прости, я редко об этом думала. Задумывалась: почему мы так жили. Просто маленькой девчонке хочется, чтоб мама её хоть иногда, но обнимала, одобряла её поступки, начинания. Моя мама была другой. Не такой как ты. Но ты права, я понимаю, что во мне просто говорит детская обида.

– Иди сюда, – Марта снова обняла меня, – Помнишь, ты сказала, что я пахну осенью? Так вот запах оборотня для каждого индивидуален.

– В каком смысле?

– Для тебя я пахну осенью, для кого-то другого цветочным ароматом, для кого-то может и неприятен мой запах. Понимаешь? Вот ты для меня пахнешь молодой травкой, немного мяты и огурцом.

– Что? – воскликнула недоумённо и отстранилась, – Огурцом? Марта, ну ты…

Она только рассмеялась.

– Свежестью, Лия, – отсмеявшись, вытерла выступившие слёзы, – Ох, видела бы ты свои глаза, как блюдца прям. Свежестью! Когда на салат режешь огурцы сразу же запах свежести, вот и ты, как свежий ветерок в моей жизни.

– Ну ладно, если так. А пойдём есть, а? Я голодная просто ужас!

Выпила успокоительный отвар после обеда и перед сном, но он мне слабо помог. Первый раз за всё время, что жила здесь, я с трудом уснула, и стоило солнцу чуть приподняться, я уже была на ногах. Стараясь двигаться еле слышно – искупалась, приготовила завтрак и выскочила на улицу. Во дворе всё-таки тоже работа есть, можно и время скоротать, и Марту не разбужу.

– Ну и чего ты ни свет, ни заря вскочила? – Марта, потягиваясь, вышла на крыльцо.

– Ой, ну не могу я спать! Волчица уже с ума свела! Давай быстренько позавтракаем и пойдём в лес, а?

Марта рассмеялась.

– Ну, беги за Матвеем, вместе позавтракаем. А я пока в порядок себя приведу.

Я побежала в другую сторону становки. Хорошо хоть Марта вчера его предупредила! Подбежав к дому Матвея, постучала в окошко, прислушиваясь: а вдруг спит ещё? Но нет, послышались шаги, он выглянул, и я позвала его к нам на завтрак.

Вперёд! Лапы отталкиваются от земли, и я радостно мчусь дальше, петляя среди деревьев. Позади чувствую волчицу и чуть дальше волка. Я их реально чувствую! На каком-то ментальном уровне.

Остановившись, повернулась и радостно помчалась обратно, оббежала вокруг волка и выскочила на поляну. С радостным фырком с разбега чуть ли не плюхнулась на пузо, распластав лапы в стороны, уткнулась носом в землю, втягивая одуряющий запах. Вскочила, подбежала к чапыжнику и попыталась протиснуться сквозь молодую поросль кустарника – чувствовала: затаился там заяц. Сзади кто-то ощутимо прикусил хвост.

С визгом подскочив, еле выползла обратно и с обидой уставилась на серо-чёрного волка Матвея. Тот махнул мордой в сторону, и я словно услышала: «Побежали дальше». Какая там обида? Вскочила и потрусила уже спокойнее за волком. Правда, через полчаса волчицу стало уводить в сторону.

Косясь на бегущих впереди, я стала задавать левее – учуяла запах медведя и мне стало просто интересно: а на каком он расстоянии? Ага, как же, так мне и позволили. Бегущая впереди волчица, обернувшись, рыкнула, и я приостановилась, мотнула головой в сторону: «Ну, интересно же! Не собиралась я подходить близко, только посмотреть дайте!» Не дали. Мотнули головами в другом направлении, а волк ещё и рыкнул. Вздохнула, с тоской посмотрела налево, но куда деваться, подчинилась.

Самый насыщенный день у моей волчицы! Целый день мы провели в лесу, домой вернулись позднейшей ночью. Уже искупавшись, лёжа в постели, я счастливо вспоминала увиденную и прочувствованную природу, отдалённо зверей. Я словно заново всё увидела, совершенно другие ощущения!

Следующие несколько дней Марта провела в становке и каждый день мы ходили в лес. До обеда, когда только рассветало, в лесу я под её чутким руководством заново училась чувствовать жизненную энергию растений. И я её чувствовала! Отчётливо. Под корой дерева, словно бежали жизненные ручейки, какие-то вверх, какие-то вниз. Вот только повлиять как-то на них я всё равно не могла.

Ещё сильней огорчало то, что чувствовала только у растений, несколько раз пробовала проверить у Марты и у Матвея, но не получалось. Но хотя бы так. Я-то раньше вообще думала, что и этого не смогу!

К сожалению, Марте нужно было возвращаться. Упросив её ничего не говорить ни Максиму, ни Лёшке, с лёгким сердцем проводила её. Теперь у меня не будет скучных, унылых дней! Каждый день, предупредив Матвея, я убегала в лес, открывая для себя всё новые впечатления. По уговору с ним – далеко не забегала, а он в свою очередь давал мне возможность бегать одной. Но это меня не уберегло от случайной встречи.

Как и до этого дня, я до обеда поработала над разбором трав. После обеда и предупредила Матвея и помчалась в лес. Вернулась, когда только-только начало смеркаться. Перекинувшись в пристройке, приняла душ и вышла на улицу. Прогулялась, а возвращаясь, у нашего домика заметила мужчину, сидящего на лавке. Остановилась, с минуту на него смотрела, как и он на меня и настороженно приблизилась. Когда мне осталось дойти буквально пару метров, мужчина тяжело поднялся.

Я внимательно его оглядела: на вид уже лет за шестьдесят, довольно таки крупный, тёмно-рыжие не только волосы, но и густая борода. Я бы даже сказала бородища! Взгляд из-под кустистых бровей пробежался по мне сначала изучающее, но вдруг потеплел и сам он сразу перестал вызывать настороженность, а лишь любопытство.

– Ну, здравствуй, дочка. Меня Инар зовут.

– Добрый вечер. Валлия.

– А меня, Лия, к тебе Матвей направил.

– Вы от Матвея? – я облегчённо выдохнула, раз от него, тогда опасности никакой.

– От него, – он как-то по-доброму улыбнулся, – Я тут к Марте пришёл, думаю пока она в становке обратиться, а её нет.

– Она в центральный посёлок поехала. Может я смогу вам помочь?

– Ну, ежели Матвей сказал, что ты её помощница, значит сможешь. Мне тут несколько настоечек надо бы, – он протянул мне список. Я его внимательно изучила:

– Я только четыре из них сейчас вам могу дать. Остальные завтра начну готовить, а вот для вот этих двух, – указала пальцем в списке, – у меня, к сожалению, пока нет компонентов, но я позвоню Марте, она привезёт. Хорошо?

– Ну, а чего ж не хорошо? Договорились. Я завтра после обеда подойду, чтоб ты сейчас не искала.

– Ой, а можно до обеда? – переступила с ноги на ногу. Не объяснять же ему, что после обеда я побегать, как обычно хочу, а не сидеть в ожидании бородатых мужиков, – Я потом немного занята.

– Отчего же нельзя? Ну, спокойной ночи тебе, – И развернувшись, тяжелой поступью направился в сторону центра становки. С интересом посмотрела ему вслед. Ну, прям как медведь, переваливается с ноги на ногу. Потянула носом – да нет, обычный оборотень, волк, наверное, просто старый.

Инар как обещал, пришёл перед обедом. Обменявшись приветствиями, передала ему пакет с готовыми настойками.

– За остальными можете зайти через пять дней, но некоторым нужно будет настояться не меньше месяца, а некоторым три. Я всё на листочке напишу.

– Спасибо тебе, дочка, а вот это тебе – держи, – и протянул мне холщовую сумку.

– Зачем? – отступила на шаг, – Это же моя работа.