Любовь возврату и обмену не подлежит

– Яна, неужели ты думаешь, что я тебе поверю? – бархатным голосом спрашивает прямо в губы. – Ты же до сих пор от меня без ума.

– Как самонадеянно, – демонстративно закатываю глаза. – Не мог бы ты отодвинуться от меня? Это неприлично, и мне не нравится, – равнодушно прошу, но сколько же для достоверности усилий надо приложить.

– Не ври хотя бы себе, Лучик, – опасно сверкает глазами и не отодвигается ни на миллиметр.

– Не называй меня так! – мигом теряю самоконтроль и упираюсь руками в мужскую грудь, чтобы убрать его от себя.

– А что ты мне сделаешь? – нахально интересуется, склонив голову на бок.

– Руку вывихну, – оскаливаюсь.

– Силёнок хватит?

– Хочешь проверить?

Тим резко отстраняется, и дышать сразу же становится легче, вытягивает руку и с намёком смотрит на меня, не веря, что смогу. Не стоит это делать, ох не стоит. Я же не филонила, когда с Олегом занималась. Хватаю за предплечье, намереваясь провести болевой приём, который особенно хорошо у меня удаётся.

В какой момент я оказываюсь прижата спиной к мужской груди с заведёнными назад руками – не знаю. Раз, мои пальцы обхватывают крепкое запястье. Два, горячее дыхание обжигает шею, вызывая табун мурашек, пока сильная ладонь по-хозяйски прижимает к твёрдому телу за живот, а мои руки попадают в крепкий захват, из которого так просто не вырвешься. Дёргаюсь, но делаю только хуже – выгибаюсь ведомая сильным нажатием вниз. Мужская ладонь скользит по боку, очерчивая изгибы, и обхватывает меня за плечи над грудью.

– Что ты делаешь? – спрашиваю. Моя грудь высоко поднимается от тяжёлого дыхания.

– Наслаждаюсь твоим обществом, – интимно шепчет на ухо.

– Отпусти, – прошу я, но, впрочем, не надеясь на успех.

Какого же моё удивление, когда чужие руки исчезают, давая мне свободу.

– Ты права, – говорит Тимофей обычным голосом. —Так не пойдёт.

Разворачивается и идёт к выходу. Оторопело смотрю на него пару секунд, а потом бегу следом, чтобы закрыть за ним дверь. Но он вовсе не собирался уходить, как мне показалось. До меня не сразу доходит, что он поворачивает замок, закрывая нас в комнате, и, пока я размышляю, резко дёргает меня на себя и прижимает к двери, прижимаясь своими губами к моим. Выйдя из ступора, пытаюсь отвернуться, но крепкая хватка на затылке не даёт мне ни малейшего шанса сделать это.

Тим целует яростно, напористо, будто желает в чём-то убедить. Или наказать.

Глава 6

Огромный стол ломится от огромного разнообразия блюд. Через несколько минут наступит Новый год. Нас окутывает тёплая дружественная атмосфера несмотря на не очень хорошее начало пребывания здесь. Я сижу между Колей и Гелей, а напротив, к моему глубокому сожалению, Тимофей. Последние пару часов он не сводит с меня взгляд, нервируя таким вниманием, что хочется где-нибудь спрятаться.

После поцелуя, который всё-таки удалось прервать, хотя моё глупое сердечко яростно сопротивлялось этому, я вытолкала наглеца за дверь чуть-ли не пинками.

– Не думай, что так легко от меня отделаешься, Лучик, – насмешливо сказал он и ушёл, насвистывая весёлую мелодию.

Как же я сгорала от ярости, думала прибью его. Надумал, гад такой, что-то там себе. Не сомневаюсь, что не даст мне житья теперь, но ничего, мы ещё поборемся.

Посмотрите на него! Люблю я его, без ума я от него. Наивный самоуверенный мальчик, не знающий отказов. Почему я раньше не замечала его замашки мажора? Прекрасно же знала, что он не из самой простой семьи, в которой чуждо бережное отношение к друг другу. Уяснила это ещё первого сентября пятого класса.

Вместе ведём обратные отсчёт и громко поздравляем друг друга, когда наступает первое января. Звон стаканов, смех, бой курантов. Расслабленно прижимаюсь к боку Коли и кладу голову на его плечо. Без задней мысли, без какого-либо умысла, без желания подразнить хищника, по-прежнему не сводящего с меня потемневших от ярости глаз – всё это время старательно избегаю его персону, игнорирую.

– А теперь фейерверки! – восклицает Ленка, первой выскакивает из-за стола, тянет за собой Арса, сидящего с ней рядом. – Хватит задницу протирать! Иди пускай салют, – командным голосом говорит ему.

– Тебе надо, ты и пускай, – лениво отзывается тот, глядя на неё с ехидцей в тёмно-карих почти чёрных глазах.

Ему доставляет огромное удовольствие доводить несносную девушку – это видно в его движениях. Между ними завязывается борьба взглядов, а-ля кто кого переупрямит. Первой сдаётся Ленка, но не просто так, а с достоинством.

– Тогда я попрошу Виталю, – с милой улыбочкой заявляет она. – Виталя, ты же не откажешь мне?

Виталий Кирсанов у нас сотрудник охранного предприятия. Имеет внушительный вид из-за накаченной фигуры, хоть и обладает невысоким для мужчин ростом, также как и Олег, который, собственно, и привёл его когда-то в нашу компанию. Он выглядит, как истинно русский – русые волосы, голубые глаза.

– Конечно, Леночка, – явно потешаясь над ситуацией, отвечает Виталя и одним глотком добивает содержимое стакана, после чего протискивается мимо нашей сладкой парочки – Оли и Серёжи – и выходит из гостиной.

Ленка кидает победный взгляд на помрачневшего Арсения и присоединяется к Кирсанову. Теперь все взгляды, кроме одного конечно же, направлены на Арса. Мы с нетерпением ждём от него действий, и он нас не разочаровывает – повертев стакан в руках, со стуком ставит его на стол и присоединяется к ушедшим.

– Кто кого? – спрашивает Серёжа, поправляя очки на носу.

– Пойдём да посмотрим, – отвечает ему Ангелина, весело сверкая глазами.

На улице неожиданно трещит мороз, но нас это не останавливает. Мы упрямо выходим к небольшой поляне, на которой троица танцует вокруг коробки, перебрасываясь колкостями. Точнее, перебрасываются Арс и Лена, а Виталя неприкрыто ржёт над ними. Понаблюдав за спектаклем ещё немного, Геля берёт всё в свои укутанные меховыми варежками руки и командует что кому нужно сделать. Катя ей помогает – кидает снежки в особо медлительных, подгоняя тем самым. Всё-таки на улице очень холодно.

– Замёрзла? – спрашивает у меня Коля, заметив, как я грею заледеневшие пальцы дыханием.

– Немного.

– Давай сюда, горе ты моё луковое, – журит меня. – Вечно ты варежки не носишь с собой. А ведь обещала.

– Я не виновата, что они постоянно теряются, – бурчу в ответ, пока парень надевает на меня свои перчатки.

– Тебе надо их на резиночку пришить тогда, как малышам в садике, – по-доброму усмехается друг.

Рядом слышится отчётливый скрип зубов, а после еле слышное витиеватое ругательство. Поворачиваю голову и вижу недовольного, прямо-таки насупленного Тимофея, стоящего рядом с Олей и Серёжей. Они шушукаются между собой, поглядывая то на меня, то на этого… наглеца. И такой у них взгляд хитрый, что мне становится не по себе – они явно что-то задумывают. А зная изобретательность Дементьевых, могу с уверенностью утверждать, что мне их затея точно не понравится, ведь она связана со мной.

– Кажется, сейчас кто-то лопнет от злости, – произносит Олег, стоявший всё время рядом с нами.

– Пусть лопнет, – отвечаю и поворачиваюсь к нему. – Так ему и надо.

– Жестокая ты женщина, Милославская, – коротко хохотнув, выносит вердикт он и отпивает из стакана, который зачем-то вытащил с собой на мороз.

– Заслужил, – фыркаю я.

– Охотно верю, – подмигивает мне. – Не стала бы ты просто так его игнорировать весь вечер. На тебя не похоже.

В этот момент в него прилетает снежок, попав точно в голову.

– Ой, – восклицает Катя, в ужасе прикрыв рот руками.

С весельем наблюдаю, как Олег бросается к ней, всучив по пути Коле свой стакан, и в два счёта нагоняет её, чтобы в следующий миг подхватить на руки и выкинуть в огромный ещё не тронутый никем сугроб. Катька верещит на всю округу и пытается достать парня, смеющегося над ней. В момент, когда наконец-таки запускают фейерверк, наш профессиональный боксёр и личный тренер в одном лице падает на девушку.

Небо озаряется разноцветными вспышками. Любуюсь салютом, не замечая ничего вокруг. Внезапно на моей талии смыкаются руки, прикосновение от которых ощущаю даже через толстую куртку. Меня разворачивают и, не дав опомниться, целуют. На этот раз так нежно, что не хочется останавливаться. Поддаюсь малодушному порыву и отвечаю на поцелуй.

Когда грохот салюта затихает, со всей силы толкаю Тима в сугроб и отбегаю подальше от него. Гад такой! Распускает свои губы, будто имеет на это право. Сволочь эгоистичная! Ребята, глядя на валявшегося в снегу наглеца, улыбаются и переглядываются между собой. Следом завязывается бой – не на жизнь, а на смерть. Снежки летают без перерывов. То и дело кто-то оказывается в сугробе.