Золотая кнопка царицы

– Вика? Стрельцова? – лицо приобрело неприязненное выражение. – Её, наконец-то, бросили все мужья-любовники?! А ты, добрая душа, спасаешь.

– А разве можно по-другому? Новорождённую девочку оставить без крова и помощи?

– Да-а, – протянула соседка, – умеет подруженька проехаться на тебе. Совсем не меняешься, Катя. Такая же молодая и глупая.

– Почему это я глупая? – обиделась девушка.

– Да потому! – отрезала Нина Ильинична. – Тебе самой замуж надо. И детей нянчить. Своих. А не чужих.

– Тёть Нин, – Катя погладила соседку по сморщенной руке. – Спасибо, что беспокоитесь. Никого у меня нет больше, кроме Вас. Ничего. Видимо, не время сейчас. Я выйду замуж обязательно и детей рожу.

– Как же! – соседка смахнула набежавшую слезу. – Выйдешь? Родишь? Тебе бы на танцы сейчас и на свидание. А ты вон Вику с её отродьем опекаешь. Гони подружку в шею. О своих интересах пекись. Пусть она к любовничкам за помощью обращается.

– Пропадут они без меня, тёть Нин.

– Стрельцова? Пропадёт? Ой, не смеши. – махнула рукой соседка. – Эта всегда выплывет.

– Она с ребёнком не справляется.

Нина Ильинична в задумчивости посмотрела на неё.

– Знаешь, что скажу тебе, девочка. Я в церковь хожу…

Катя испуганно покрутила головой, не услышал ли кто. Сколько помнила, родители никогда не заговаривали на подобные темы так запросто, на улице. Только дома шептались.

Нина Ильинична поняла её взгляд:

– Не пугайся так. Теперь это нормально.

Катя сомневалась. Большой риск, что вернётся старый строй, срок президента подходит к концу. Родители предостерегали: «В Бога верить лучше по секрету и молча.» А помощь Высшей Силы нужна, ох как нужна!

– Так вот, – продолжала тётя Нина, – в церкви этой – батюшка мудрый. Я хожу к нему за советом житейским. Исповедуюсь. Прошу направить на путь истинный… И сказал он мне, знаешь что? Ни один ребёнок не родится у случайных родителей. Каждая душа выбирает самых подходящих маму и папу. Поэтому в отношения детей с родителями никогда не вмешивайся. Если выбрала эта девочка себе Вику в родительницы, значит именно такая ей нужна для судьбы правильной. И главное, у девчушки абсолютно точно есть силы и способности жить с такой мамашей.

– Ох тёть Нин, какие вы заумные вещи говорите. Я их не понимаю, – Катя прервала льющуюся потоком речь соседки. – Я не оставлю эту девочку. Она ни в чём не виновата. Да и потом, если бы я не вмешалась, Вика бросила бы дочь в роддоме. А значит, я тоже – её судьба.

Нина Ильинична зажала рот морщинистой ладонью.

Катя вежливо кивнула и продолжила путь. В уличной палатке купила несколько газет с объявлениями. Возрастная продавщица, укутанная в пуховые платки, поглядела с прищуром и отдавая покупку, придержала её руки. Меркулова потянула стопку газет на себя, чтобы уйти побыстрее. Меньше всего ей сейчас нужны были «добрые» советы. Но торговка не ослабила хватки. Катя поняла, что разумнее выслушать-покивать, чем спорить.

– Ты кто по профессии-то будешь? – полюбопытствовала продавщица.

– Учитель.

– Поня-я-ятно. Интеллигентша. – протянула торговка. – С твоим-то ремеслом далеко не уедешь. Никому не нужны училки больше. Работу потеряла?

Катя вздохнула.

– Дочка, – зашептала продавщица, – сейчас другие времена. Забудь об образовании и институтах всяких. Никому оно теперь не нужно. Окончи курсы маникюрши и принимай на дому. Только так, чтоб хорошо и недорого. Как сыр в масле кататься будешь. У меня так подружка сделала, и она – нарасхват. Не держись за старое.

– Спасибо. Подумаю. – Меркулова попыталась растянуть губы в улыбке.

– Ой-ли, подумаешь? – усмехнулась торговка. – Слышь, девочка, это я так, про маникюр-то заговорила. На самом деле, мне сменщица жуть как нужна. Начальник, поганец, на выходные не пускает. Говорит, заменить некем. А я умоталась вконец. Сколько ж можно пахать без продыху, на чужого дядю, а?

– Спасибо. – Катя, наконец, вырвала руку у навязчивой торговки и запихнула газеты поглубже в сумку. «Только бы в школе ничего не заподозрили раньше времени.»

Глава 7

Вечером Меркулова еле дошла домой, ноги подкашивались от изнеможения. Сегодня она проштудировала украдкой все газеты о трудоустройстве. Несколько раз выбегала на улицу под разными предлогами и звонила с автомата. Успела пообщаться с завучами нескольких школ и вконец разочаровалась. На работу приглашали. Но зарплату обещали маленькую и намекали, что сильно задерживают. Это никак не устраивало.

Недавно в городе открыли две частные школы – для детей «новых русских». Меркулова рискнула позвонить и туда. Но её засыпали вопросами: «Говорите ли на английском? А есть ли образование психолога? Какой опыт работы с „нестандартными“ детьми?» Ни того, ни другого, ни третьего не имелось. Девушке объяснили, что нечего тогда соваться в элитные учреждения. Можно, конечно, отправить резюме, но ответа пусть не ждёт.

«Впору расплакаться. Совсем у меня не получается с людьми разговаривать. Будь я понаглее да понастойчивей, как Вика, то, возможно, позвали бы на собеседование. И я смогла бы понравиться тамошнему начальству. Ни на что я, Екатерина Андреевна, не гожусь. Неуверенная. Совершенно неприспособленная к жизни. По-другому и не скажешь. Слабачка. Трусиха.»

Многие объявления в газетах повторялись. Только под вечер девушка обратила внимание на вакансию, которую раньше не замечала. «В новую частную школу нужен педагог. От вас требуется: внимательное отношение к детям, гибкий творческий подход к преподаванию, интерес к психологическим наукам, готовность решать нестандартные задачи и перенимать новейшие методики. Звонить Вениамину Андреевичу и Римме Александровне.»

Объявление и заинтересовало, и насторожило. С одной стороны, написано точно про Катю: «Я же молодая и с педагогическим опытом. Психология интересна. Да и где вы в обычной школе видели стандартные задачи? Но уж слишком маленькое и невзрачное объявление.»

Две частные школы, в которых ей отказали, публиковали рекламу на полстраницы, с крупными буквами и фотографиями. От них так и веяло успехом. А в этом объявлении чувствовалось что-то домашнее, местечковое. Насколько серьёзное там учреждение? Не обман ли?

Редкое сочетание имени и отчества – Вениамин Андреевич, отчего-то казалось знакомым. Но где она его слышала – Катя вспомнить не могла.

Последний раз девушка отправилась по проторённой дороге к телефонному аппарату уже после шести, когда шла домой. Ей ответил зрелый женский голос с высокими нотами. Невидимая собеседница обрадовалась, что Катя окончила филфак.

– Тоже там училась. Уверена – найдём общий язык.

Они договорились о встрече. И время получилось выбрать удобное, завтра как раз после работы.

В прихожей встретила Вика с малышкой на руках. Новорождённая, кое-как прикрытая одеялом, беспомощно водила ручками. Запеленать её как следует у Стрельцовой не получилось.

Катя пригляделась, пытаясь угадать настроение подруги. Утренний испуг на лице прошёл, что уже радовало. Та хмурилась, поджимала губы, раздражённо дёргала плечами. Но в глазах читались деловитость, сосредоточенность и давно забытое: «Я могу».

Крошка забеспокоилась, захныкала. Стрельцова принялась энергично укачивать.

– Не так сильно, – предостерегла Меркулова.

– Поучи ещё. Предательница. – зашипела мамаша.

Катя рассмеялась. Вика одарила её колючим взглядом и ушла в спальню. По скрипу кроватки стало понятно, что подруга всё-таки убаюкала дочь. Вскоре она вернулась в гостиную с пакетом и, не говоря ни слова, поставила его перед хозяйкой квартиры.

– Подобрала тебе тряпки. Носи. Получай удовольствие.

– Вика, что случилось? – Катя заметила, что глаза у подруги – на мокром месте.

– Мне теперь не найти работы, – заскулила Вика, плюхнувшись на диван.

– А ты искала? – изумилась Меркулова, устраиваясь рядом. – Когда работать собралась? Как же ребёнок?

– Вольным журналистом попросилась на бывшее место. Главной редакторше позвонила, предложила статьи писать на дому.