Смирись, девочка

Ведь ей нравится. Знаю наверняка, а потому наваливаюсь, уже почти лежу на ней, лишь слегка создавая себе опору одной рукой. Этого не хватает, чтобы перебить острое ощущение соприкосновения наших тел, от которого нас обоих уже ведёт. Целую увереннее, быстро касаюсь талии и бёдер. С трудом сдерживаюсь, чтобы полотенце не развязать и не проникнуть под него руками. Вместо этого пробую кончиком языка сомкнутые губы у входа, желая проникнуть внутрь. Они непроизвольно раскрываются, чем я сразу пользуюсь и дразняще скольжу языком. Пока ненадолго, лишь пробуя.

Девочка оказывается сладкой, я чувствую вкус мёда и корицы. Видимо, это её естественный, потому что ничего такого я ей поесть не приносил. Лёгкое касание губами, ещё одно, и мой язык проходит по её зубам, нёбу, встречается с её языком и вовлекает во взаимодействие.

Нежность затапливает, когда Марина окончательно сдаётся, и, чуть помедлив, робко отвечает, пробует новые ощущения с искренним любопытством. Как же всё-таки это по-особенному: целовать ту, к которой никто прежде так не прикасался. Она будто только моя, по крайней мере, сейчас.

Хочу и губами, и руками впитать её в себя, насколько это позволительно и возможно. Одной глажу нежную кожу плеч, а второй массирующими движениями пробираюсь ниже.

Марина, окаменев, замирает, когда я всё-таки слегка приподнимаю полотенце. Не так, как хотелось бы, но достаточно, чтобы оголить ноги почти полностью. Дальше не захожу не столько потому, что не хочу отпугнуть девчонку, а сколько потому что сомневаюсь, что тогда удержу себя в руках. И так позволяю себе уже больше, чем собирался. Но как иначе, когда её напряжение так скоро исчезло под нахлынувшими новыми впечатлениями? Девочка, оказывается, очень страстная, умеет полностью отдаваться моменту. Кажется, она даже забывает, что формально я – её похититель. Сейчас я для неё прежде всего мужчина.

Она не отталкивает меня даже когда я чуть пробираюсь под полотенце, а потому я отстраняюсь сам. Резко, огромным усилием воли, чуть ли не разрывая себя по живому.

Вот только способность мыслить не сразу приходит. Заворожённо смотрю на её прикрытые глаза, растрёпанные волосы и припухшие от моего поцелуя губы.

Офигеть, вроде бы ничего такого не произошло, но ощущение, что мы непростительно далеко зашли. Этот поцелуй словно перенёс нас на иной уровень взаимоотношений, породил ощутимую связь и не столько даже физическую. Представить себе не мог, что такое возможно. Но теперь понимаю, что надо что-то с этим срочно делать, пока окончательно всё не испортил.

Марина тяжело дышит и вот уже смотрит на меня шалыми глазами, не понимая, почему всё закончилось. Соблазн в чистом виде. Я то пришёл в себя, а она явно ещё нет.

Быстро задавливаю внутри себя вновь зарождающееся желание и неуместное воспоминание о том, как она неосознанно потянулась ко мне за новым поцелуем, когда только начал отстраняться. Поднимаюсь с кровати, отхожу к двери, оттуда смотрю на Марину скорее невидящим взглядом.

– Что ж, будем считать, что инцидент исчерпан, – говорю жёстче, чем собирался. – Я пойду за аптечкой, а ты пока всё-таки оденься.

Улавливаю, как девочка вздрагивает и резко берётся за мою рубашку, которую всё же взяла с собой в той потасовке. Сколько эмоций в этом её рывке, столько досады и злости, что меня снова чуть ли не затапливает.

Нельзя. Пусть лучше ненавидит, чем становится ближе.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что если предпримешь ещё одну попытку к бегству, я отреагирую иначе, – добавляю строго, хотя сомневаюсь, что Марина сейчас пойдёт на это.

С другой стороны – я и когда в ванную её отправлял, сомневался. Но девчонка умудрилась сглупить.

Глава 6. Марина

Дверь за Кириллом запирается на замок. Чётко улавливаю это, наверное, даже каждый звук слышу и зачем-то усмехаюсь.

Идея хотя бы проверить окна очень заманчива. Я ведь даже пока не знаю, какой там вид открывается, всё на жалюзи любуюсь. А может, хотя бы примерно узнаю местность… Мысль, конечно, на грани нереального, но почему бы не тешиться ею.

Хотя сейчас и это бессмысленно. Глупо отрицать перед собой, что угроза Кирилла сработала. Я ведь до сих пор унять дрожь не могу. И вот даже не знаю, чем она вызвана – жёсткостью тона, с которым меня предупреждали не рыпаться лишний раз, или тем, что произошло после того, как я попыталась…

Губы пощипывает от одной только мысли об этом. Более того, я вдруг словно опять чувствую поцелуй своего похитителя, близость, касания…

Вот чёрт. Хоть во второй раз в ванную идти, и то вряд ли смою с себя эти ощущения. Понимаю, что бесполезно. Даже если телом остыну, в мыслях останется. Кирилл словно клеймил меня собой, я ведь даже в рубашке его сейчас. Везде он, чтоб его.

А ведь для него тот поцелуй – ничего не значащая мелочь. То, что наверняка проделывал сотни раз, если не больше. Вот как легко потом перестроился, обращался холодно, словно несколько секунд назад не целовал так жадно и горячо, что разум мне начисто отключил… Стыдно вспоминать, как прижималась к похитителю, как подхватывала темп ласок, как отвечала…

Конечно, понятно, что сопротивляться там смысла не было, но я могла бы просто ждать, когда всё закончится, а не вовлекаться в процесс. И не потому, что поцелуй – слишком важное для меня событие, нет, драму тут разводить не из чего. А вот голову включить надо было, и сообразить, что распалять Кирилла взаимностью ласок – мягко говоря, тупо, учитывая, что я – его пленница. И учитывая, что я чувствовала его возбуждение. Не только интуитивно улавливала и жаром по коже ощущала, а ещё и очень даже физически. Ведь там уж точно не пистолет мне в бедро упирался.

При этой мысли краска приливает к лицу, и я зачем-то мотаю головой, будто это поможет отогнать смятение. Так, всё. Время включать мозги. Больше никаких импульсивных поступков и, уж тем более, никаких мыслей о том, что для беспринципного похитителя Кирилл слишком ласков и совсем не жесток. И уж точно никаких попыток понять, как он ко мне относится, почему иногда так волнующе смотрит и почему в его поцелуе было столько чувственности.

Ошибка – думать о нём как о человеке. Более того, ошибка – думать о нём вообще. У меня другим голова должна быть занята.

В попытках перебить взвинченные мысли, тянусь к оставленному на тумбочке тюбику с мазью для моего запястья. Попутно, конечно, обращаю внимание и на рядом лежащий нож. Помню, что Кирилл перед выходом бросил на него взгляд – заметил, значит, понял, что оружие тут до сих пор. Но при этом всё равно ушёл. Странно… Проверка моего благоразумия?

Морщусь. Ещё испытания мне будет он устраивать. Может, и парочку экспериментов проведёт, понаблюдает, как над подопытной мартышкой? Это ведь ему тут всё легко, а у меня и папы чуть ли не жизнь рушится.

Дверь открывается, являя мне Кирилла. Быстро он. Я не только не успеваю успокоиться, так ещё и чуть ли не на пике враждебности. Недовольно поджимаю губы, не смотрю на похитителя.

– Да, твоей рукой мы тоже займёмся, – слышу его спокойный голос и понимаю, что заметил тюбик в моей ладони.

Займёмся? Ещё чего! Я понимаю, что его раны сложно обработать самому, но помазать собственное запястье я в состоянии. Прекрасно вижу его и дотягиваюсь. К тому же, я правша, а наручник был пристёгнут к левой руке.

– Сама справлюсь, – раздражённо говорю, одновременно действуя. Открываю тюбик обеими руками и…

– Она… – поспешно говорит Кирилл, уловив мои действия, но поздно. – Жжётся… – со сдавленным вздохом добавляет, хотя смысл теперь. Я уже успела вбухать себе на запястье щедрую порцию. Раньше надо было замечать, а не в своей аптечке ковыряться.

Я ведь правда злюсь на него за это, потому что чуть ли не вою. Жжётся – это ещё мягко сказано. Сжимаю руки в кулаки, раскачиваюсь корпусом, постанываю от боли, не в силах сдержаться.

А Кирилл спокойно берёт моё запястье, буквально отбирает у меня, но с какой-то мягкой настойчивостью. Тепло его прикосновения на какое-то время отвлекает меня от жжения, но, увы, ненадолго. Слишком уж оно ощутимое, а у меня и без того кожа нежная.

Но становится как-то легче, когда Кирилл снимает с меня мазь чем-то вроде салфетки, а затем моё запястье обрабатывает какой-то приятно прохладной жидкостью. Я даже расслабляюсь постепенно. Пусть продолжает.

Дыхание, правда, сбивается. И эти его круговые мягкие движения по коже мурашки разгоняют. Смотреть ему в лицо почему-то не могу никак, хотя пыталась. Вместо этого уставляюсь вперёд, на стенку.

– Эту мазь лучше не наносить на неподготовленную кожу, – спокойно сообщает Кирилл, но я улавливаю в его голосе хрипловатые нотки, похожие на те, что звучали перед поцелуем. – Вот что бывает, когда ты упрямишься.

Невозмутимое замечание, сказанное как бы между прочим, заставляет вспыхнуть.

– Нормальную мазь нельзя было найти? – огрызаюсь. Разум снова машет мне ручкой.

Кирилл впивается в меня тёмным взглядом прямо в глаза, не даёт отвести свой. Безмолвное предостережение. И на этот раз последнее – чувствую это так ясно, что слегка дрожу.

Жар приливает к коже, потому что Кирилл всё равно не отпускает своим взглядом мой. Требует не просто принять информацию, но и продемонстрировать, что я уяснила. И так сильно на меня воздействует, при этом совсем не напрягаясь, что не могу отвести взгляд. Да и не чувствую, что надо бы. Скорее наоборот, этим я только нарвусь непонятно на что.

Сдаюсь. Безмолвно подчиняюсь – а какие у меня ещё варианты? Кротко вздыхаю, опускаю взгляд, чувствуя, что и Кирилл отводит свой.

Странное ощущение – вроде я проиграла в безмолвном поединке взглядов, но побеждённой себя не чувствую. Мятеж как-то сам собой потух, естественно даже.

– Эта справится меньше, чем за сутки, – неожиданно слышу спокойный ответ на почти забытый мной вопрос. – Уже завтра твоё запястье будет как новенькое.

Молчу, мельком бросая взгляды на увлечённого обработкой моего запястья Кирилла. Его действия быстрые, умелые, но при этом движения мягкие, будто даже ласкающие. Кожу приятно обволакивает теплотой его прикосновений, а в груди от них теснеет так, что боюсь, что похититель на меня посмотрит. Будто увидеть что-то лишнее сможет.

Не могу его понять. По поведению не похож на мудака – но разве нормальный стал бы похищать меня? Да и вообще, так грязно вести бизнес?

Поджимаю губы, придя к окончательному выводу. Кирилл гораздо опаснее, чем законченные подлецы, потому что может быть и другим. А эта обманчивая мягкость способна сбить с толку настолько, что за ней и не заметишь, как тебя к пропасти ведут.

Но я не замечать не собираюсь. Ему не сбить меня с толку. Пусть думает, что смог, я подыграю. Но всё равно останусь начеку. Никакого доверия этому человеку, как бы мне иногда ни хотелось поддаться странной уверенности, что не обидит.

– Ну вот и всё, – сообщает Кирилл, и я только сейчас понимаю, что, оказывается, и мазь нанести успел, не только кожу обработать.

Более того, ещё легкой перевязкой зафиксировать. Ну надо же, а кожу даже и не жгло. Или не настолько, как в первый раз, вот я и не почувствовала даже.