Больше чем кросс

Связи в лесу не было, что было огромным плюсом. Телефон молчал. Не было кучи оповещений почты, куда то и дело скидывали обновленную информацию по расписанию экзаменов, не приходили уведомление о сообщениях в социальных сетях, где одногруппники бесконечно переписывались в беседе по поводу и без, не звонили непонятные московские номера с целью актуальных предложений и возможных одобренных кредитов.

Как только Кира съехала с раскатанной годами грунтовки на асфальтированную дорогу в сторону жилого городка, в кармане ее спортивных найковских штанов завибрировало. Она прижалась к обочине, сняла шлем и ответила на входящий звонок.

– Да, Ксюх.

– Кирюх, ты скоро будешь? – послышалось в трубке.

– Пять минут, и я дома.

– О, стой! Можешь заехать в магазин. Мелкому пару творожков возьми, и тортик какой-нибудь, что-то сладкого охота. Только не Медовик! Терпеть его не могу!

– Да, я помню, – сказала она переворачивая с боку на бок в руке шлем, – это все?

– Да… Нет… Что еще, Ром? Ага. А ты что говоришь, ба? – Кире жутко не нравилось, когда говорят не с ней, да еще и не в трубку, – черного еще и пару банок пива. А лучше четыре сразу.

– Еще подумайте вместе, а потом напиши мне сообщение. Тогда я точно ничего не забуду.

Девушка вернула по своим местам телефон со шлемом и выехала на дорогу. Больших сетевых магазина в их городке было всего два. Она не стала долго думать и остановилась при первом же на переезде. Припарковавшись на узенькой площадке и затолкав шлем в кофр, Кира зашла внутрь. На телефоне раздался сигнал о принятом сообщении.

Народу в магазине было не много. Пробежавшись по рядам, она отправилась к кассе в очередь. Хорошо, что еще взяла с собой документик с паспортом, иначе, как обычно, возникли бы трудности с покупкой алкоголя. Впереди нее, расплачивалась за покупку симпатичная стильно одетая девушка и держала за руку светловолосого мальчика годов четырех. У мальчика были такие глубокие синие глаза, какие она недавно видела на интимном расстоянии от себя буквально с полчаса назад. Странное явление. Иногда на многие вещи ты просто не обращаешь внимание, до тех пор, пока что-то подобное не засядет у тебя в голове. Это как с мотоциклом. Раньше девушка не обращала внимание на подобного рода технику, пока ее внимание не привлек папин аппарат. Теперь, когда она только выезжала на дороги общего пользования, она как будто искала глазами салатовый пластик и тормозные следы от узких шин, и что удивительно находила. То же самое чувство было и здесь. Кира украдкой разглядывала яркий блеск незнакомых детских глаз, когда услышала негромкую речь, адресованную ей:

– Я бы на вашем месте, не садилась бы за руль этого мотоцикла, – прошептала мама мальчика, наклонившись в сторону девушки, – чем скорее вы от него избавитесь, тем будет лучше. Для всех.

– Извините… я не… – кассирша торопила народ в очереди. Не успела Кира опомниться, как женщина с ребенком поспешно вышла наружу.

Кассовый аппарат, как назло подвисал. Девушка быстро сложила покупки в пакет-майку, который полная женщина на кассе очень долго отцепляла от крюка на прилавке, и вылетела на улицу, пытаясь найти глазами странную девушку и мальчика с яркими глазами. Вокруг и на горизонте было пусто. Лишь одинокий голубь слетел к ней навстречу с крыши в небольшую лужу, приготовившись почистить перышки.

Д

Лес после заката прекрасен. Легкое движение прохладного воздуха и шелест крон деревьев приводили его в чувства. Дыхание становилось все тяжелее, при том, что организм не испытывал физических перегрузок. Это просто напряжение. Напряжение тела, напряжение мыслей, напряжение вокруг.

Сумерки сгущались. Он стоял на краю небольшого обрыва, так ему знакомого. Две березы как будто пытались удержаться здесь, цепляясь корнями за куски осыпающейся земли, точно так же как пытался удержаться и он. «Только не смотри вниз» – раздавалось где-то в голове так же громко, как пульсация в висках. Кровь все сильнее разгоняло по организму, а глаза застилали крупные капли пота. От куда-то справа доносились глухие звуки: шорох кустов, возня и отдаленное прерывистое рычание, как будто энергии не дают вырваться наружу. Он глубоко вздохнул и посмотрел в сторону.

– Черт, вот черт, – раздался голос рядом. Призрачные темные очертания напоминали человека, очень ему знакомого. Тот пытался завести мотоцикл, дергая бесконечно ногой рычаг стартера. Ничего не выходило.

Мужчина так и стоял в оцепенении на краю обрыва, пытаясь хоть немного вытереть глаза и лучше разглядеть находившегося рядом. Грудь необъяснимым образом сдавливало, но он не мог отвести глаз, так же, как не мог промолвить ни слова. Оставалось только наблюдать.

Как только призрачный гонщик заметил боковым зрением, что каждое его движение просматривается, он резко опустил руки, уставился вперед, и проговорил, разделяя каждое слово, в никуда:

– Нехорошо брать чужое.

– Я не… Я не… Не понимаю… – Мужчина попытался ответить, но ничего не выходило. Украдкой, глотая воздух, он знал, что сил хватит лишь на то, чтобы дышать. Он пытался снова и снова сказать хоть что-то, но обрывки слов застревали в горле и даже не пытались выйти наружу.

– И я не понимаю… – спокойно прошептал собеседник, гладя рукой руль своего железного коня, а потом с усмешкой добавил, – в этом мире многое непонятно.

Диалога не складывалось. Мужчина сделал шаг, но понял, что стоит на месте. Шаг за шагом он хотел приблизиться к обрыву, но ничего не выходило. Под ногами будто ощущалась беговая дорожка, которая подстраивалась под темп спортсмена регулируя его скорость.

– Это как во сне, – продолжал человек-тень, неподвижно глядя так же перед собой издав короткий смешок, – хочешь кричать, но нет голоса, хочешь бежать, но нет сил…

Вокруг темнело с каждой минутой. Прежде ясное летнее небо заволокло так, что не проглядывала начинающая светить в это время луна. Весь небосвод обложило черным плотным куполом. На фоне сумеречного леса и тяжелеющего вокруг воздуха тень на мотоцикле становилась ярче, а черты понятнее. Он узнал его еще до этого момента, по зеленому пластику байка, но теперь он ясно видел человека перед собой.

– Так и в жизни, – продолжало ожившее приведение, как проявленная только что фотопленка, – хочешь послать все к черту, а не можешь…

Мужчина был неподвижен. Все его тело сковало, а обессиленные руки болтались вдоль, как будто ватные, но он все же попытался вымолвить:

– Я не… Послушай…

– Ведь так?! – Говоривший резко повысил голос и обернулся на мужчину, – так?! Тебе ли не знать!

– Я не хотел… – Тяжело вырвалось на выдохе у мужчины.

– И я не хотел! – заорал мотоциклист, сверкая синими глазами, в которых отражались молнии. Разряды и раскаты вот-вот должны были вырваться из набухших океаном чернеющих туч.

Наполированный пластик на мотоцикле угрожающе сверкнул, а наездник, с одного движения вскочив на байк, склонил голову набок, пытаясь разглядеть человека возле пары тоненьких, сломленных от порывов ветра берез.

Контуры лица мотоциклиста, становились все четче и четче, в то время как вся надетая на нем экипировка превращалась в грязно-салатовое пятно, похожее на неумело разведенную палитру акварели для детского творчества. Глаза гневно улыбались, а рот из только что скривившейся улыбки превращался в черную быстро расходящеюся дыру. Он еще раз дернул ногой рычаг, чтобы завести мотоцикл. Мотор взревел и выпустил всю энергию, которая так не хотела освобождаться несколько минут назад. Человек-тень навалился всем своим весом на руль и начал газовать на месте, выпуская клубы запекшегося дыма из раскалившейся выхлопной трубы и ошметки земли из-под узких колес…

Небо разорвало. Потоки дождя хлынули вниз, разрезая напряженный воздух. Мотоцикл подался вперед и с ревом рухнул в глубокой овраг, где расстилалась по поверхности почвы темнота и страх.

Холодные капли хлестали оставшегося стоять мужчину по лицу и привели его в чувства. Осознавая, что произошло, он подбежал к обрыву, пытаясь найти глазами знакомые очертания, но услышал лишь затихающий звук далекого колокольчика.

– Нет… Нет… – нервно повторял он, – так не должно, нет… все не так… не так…

– Тише, тише, все хорошо… – услышал он сквозь сон голос.

– Нет… Все не так, – мужчина открыл глаза. На краю сидела жена и гладила по залитой по?том щеке.

– Ты чего скулишь? – спросила она.

– Да я… Это просто сон… Кошмарит просто… – еле разборчиво пролепетал он, приподнимаясь с дивана и облокачиваясь на его спинку боком.

– Ты уснул здесь. Под телевизор. Я не стала тебя тревожить.

– А сколько времени?

– Второй час.

Он вопросительно поднял бровь, она добавила:

– Ночи естественно.

– Понял. Я в норме, правда, – улыбнулся мужчина.

– Я вижу. Принесу тебе стакан воды.

Женщина вышла из зала. На кухне послышался шум открытого крана. Он поднес руки к лицу и медленно провел по нему открытыми ладонями, будто умываясь. «Потоки воды» – представил он, – «как пару минут назад все так же приводят меня в чувство».

Она вернулась. Не ней был тонкий атласный халат изумрудного цвета, внутри которого проглядывала короткая клетчатая ночная рубашка в тон. Она, как и прежде села на край дивана и подала стакан.